Мадина Меирманова

Очередной экономический кризис, усугубленный пандемией, обострил тему борьбы с теневой экономикой. По прогнозам, мировой объем производства до конца года рухнет на пять процентов, ВВП нашей страны упадет на 2,7 процента. Совокупные потери для мировой экономики от COVID-19 и кризиса за два года, как считают в МВФ, составят более 12 триллионов долларов. Вполне естественно, что, когда грядут такие потери, терять доходы еще и на “тени” государствам становится совсем невыгодно. Быть может, поэтому в Казахстане скорость сокращения необлагаемой налогами части экономической деятельности в последнюю пару лет бьет рекорды

У государств, как юридических единиц, способов пополнить доходную часть бюджета не так уж и много. Ключевым и постоянным источником всегда служат налоги. И чем больше налогов идет в казну, тем, соответственно, лучше. Увеличить эти поступления также можно несколькими способами: развивать число успешно работающих налогоплательщиков (желательно малый и средний бизнес как самый выгодный налогооблагаемый элемент экономической структуры), повышать налоги (это чаще всего только отпугивает наиболее богатых предпринимателей, предпочитающих менять юрисдикцию вместе со своими деньгами) и сокращать долю теневой экономики.
Последние - беспроигрышный вариант.
Теневая экономика - структура достаточно сложная. С одной стороны, когда говорят про “тень”, всегда всплывает ассоциация с криминалом. Однако есть и масса других видов бизнеса и пластов в легальном секторе, успешно скрывающихся от налогообложения. Собственно, все, что не платит налоги государству, и называется “теневая экономика”. На ее объемы влияет ряд факторов: экономическая ситуация в стране, уровень налогообложения (чем выше налоги, тем больше от них скрываются), низкий уровень жизни населения, высокий уровень безработицы, неэффективность госуправления и ограничения для ведения бизнеса.

По миру размер “тени” огромен - около трети мирового ВВП “вне закона” (по данным МВФ, уровень теневой экономики в мире составляет 27,8 процента). В развитых странах доля теневой экономики поменьше - около 20 процентов, в развивающихся побольше - около 30. Но больше всего, по мнению экспертов, поле для “тени” в странах с переходной экономикой - там ее размер может достигать и 40 процентов от общего экономического объема.
В Казахстане в “тени” находится много чего: от торговли до производств. Кстати, самозанятые, которые до недавнего времени существовали как бы отдельно от всего юридически регулируемого поля государства, тоже считались частью теневой экономики: налоги не платили, но продукт производили (даже на уровне приусадебного производства).
С легализацией самого статуса самозанятых этот сектор начал выходить “на белый свет”. Собственно, как и массовое внедрение кассовых и POS-терминалов. Именно благодаря им (в подавляющей части) и удалось выполнить пятилетку по борьбе с теневой экономикой за три года. О чем доложил на днях в Правительстве РК вице-министр и и.о. Министра финансов Берик Шолпанкулов. “Предвыборной программой партии Nur Otan “Казахстан-2021: Единство. Стабильность. Созидание” была поставлена задача о снижении размера теневой экономики в ВВП с 29 процентов в 2016 году до 25 процентов в 2019 году... Удалось достигнуть снижения теневой экономики до 23,62 процента к ВВП прошлого года. Поставленная в предвыборной программе Nur Otan задача выполнена досрочно”, - заявил он. К 2025 году мы должны и здесь достигнуть уровня развитых стран и довести “теневку” до 20 процентов от ВВП.
Наибольшее снижение теневой доли отмечено в сфере торговли - на 10,7 процента. Здесь свою роль сыграли и массовое внедрение POS-терминалов, и онлайн-ККМ, передающие сведения о покупках/продажах в налоговые органы в режиме реального времени, и легализация вчерашних самозанятых, зарегистрировавшихся как “частные предприниматели” и начавших платить налоги. Свою роль сыграло внедрение электронных счетов-фактур. Однако по другим отраслям “теневка” достаточно сильно развита: от общей доли теневой экономики “Транспорт и складирование” занимает - 17 процентов, “Сельское, лесное и рыбное хозяйство” - 9,7 процента, “Строительство” - 8,3 процента, “Промышленность” - 6,5 процента.
Обеление экономики в прошлом году дало дополнительно 1,5 триллиона тенге (всего налоговые поступления в бюджет в прошлом году составили 9,2 триллиона тенге). Основная сумма, около 916 миллиардов тенге поступлений, приходится на цифровизацию налогового и таможенного администрирования. Остальные 580 миллиардов тенге - на другие направления.
Например, введение электронных счетов-фактур в прошлом году принесло в бюджет дополнительно 290,2 миллиарда тенге. Маркировка меховых изделий увеличила налоги с их продажи в два раза. Обязательное применение онлайн-ККМ обеспечило дополнительных доходов 243 миллиарда. Казначейское сопровождение государственных закупок в сфере строительства увеличило коэффициент налоговой нагрузки у участников госзакупок в 2,3 раза и принесло в бюджет дополнительно 54,4 миллиарда тенге. Снижение расхождений по зеркальной таможенной статистике с Китаем с 60 до 39 процентов увеличило поступления в госказну на 236 миллиардов.
В общем, с миру по нитке - и неплохая прибавка к бюджету.
Кстати, дополнительные полтора триллиона в доходы принесло выведение “в свет” всего 1,38 процента экономики - в 2018 году уровень теневой экономики составлял 25 процентов. Если планы Кабмина сбудутся и размер теневой экономики в ближайшие несколько лет снизится еще на три-четыре процента, то у страны хватит денег на покрытие соцобязательств. Это особенно актуально с учетом последних решений по поддержке бизнеса - налоговые льготы нынешнего года значительно обескровливают доходную часть бюджета, ставя под угрозу исполнение страной соцобязательств. Собственно, видимо, именно по причине налоговых каникул даже при усилении борьбы с “тенью” в этом году размер ожидаемых поступлений будет низким - всего 140 миллиардов тенге.

Кстати, власти радуются сокращению обнала. Причем не только незаконного. В части противодействия криминальному обналичиванию наша служба экономических расследований тесно сотрудничает с финансовыми разведками других стран и полностью перестроила свою работу “в сторону выявления преступлений исключительно в теневой сфере”, уже почти год совместно с Генпрокуратурой и КНБ проводит мероприятие “STOP-обнал”. “В результате снизился темп роста обналичивания с 52 процентов в 2018 году до 14 процентов в 2019-м”, - заявил Шолпанкулов. Добавив, что с начала года наблюдается снижение обналичивания денежных средств на 31 процент (последнее, впрочем, связано не только и не столько с противодействием, сколько с антиковидовым карантином и сокращением всех финансовых операций в принципе).
В Кабмине прекрасно понимают, что, когда из-за кризиса сложно увеличивать объемы экономики наращиванием производства (а сил хватает разве что на поддержание текущей активности и недопущение чрезмерного “проседания”), надо изыскивать иные резервы. И, как сказал премьер, “в условиях текущей экономической ситуации одним из резервов стабилизации экономики и пополнения доходной части бюджета является сокращение доли теневой экономики”. В правительстве делают ставку как на экономическое стимулирование выхода бизнеса из теневого сектора (совершенствование мер господдержки, сокращение избыточных требований, повышение доступности финансирования, снижения административных барьеров), так и на цифровизацию всех процессов экономической деятельности: безнал при автоматизации администрирования налогообложения. При, разумеется, усилении ответственности за незаконную деятельность.
К слову, пандемия хоть и привела к экономическому коллапсу, но тоже стала триггером для выхода из “тени”. Никак не регистрировавшие свой социальный статус казахстанцы с началом выплат матпомощи 42 500 тенге массово начали легализовываться (выплачивая ЕСП), что помогло госорганам увидеть реальную картину по скрывающимся неплательщикам индивидуального подоходного налога.

Нур-Султан