Война - это болезнь. Как тиф или чума

Не ведали, что творили?

22 июня 1941 года Третий рейх совершил последнюю ошибку в своей истории, после которой эта история начала обратный отсчет. Итак, около девяти часов вечера по местному времени 21 июня 1941 года во всех подразделениях вермахта - пехотных, артиллерийских, танковых, авиационных, вспомогательных, готовых к броску через границы СССР, зачитали приказ фюрера.
Впервые в этом документе прозвучали слова “Восточный фронт”, которые все четыре последующих года войны приводили в ужас немецких матерей: “Солдаты Восточного фронта! Мои солдаты! Отягощенный грузом величайшей заботы, вынужденный многие месяцы хранить наши планы в тайне, наконец, я могу сказать открыто всю правду... Величайшие в истории мира армии готовы к бою не только потому, что их вынуждает к тому суровая текущая военная необходимость, требующая окончательного решения, или тому или иному государству требуется защита, а потому, что в спасении нуждается вся европейская цивилизация и культура”.
Началась роковая война. Сегодня этому дню исполняется 77 лет. За годы, истекшие после последовавшей за этим днем войны, исписано очень много всякого. Приводят цифры - сколько было у немцев живой силы, различной техники, чего они хотели, как готовились к нападению на СССР. Все, казалось бы, сказано и написано, но мы каждый год возвращаемся в этот день.
В 1959 году издали книгу “Мировая война глазами немецких генералов”, продукт тогдашней хрущевской оттепели, потому что ранее появление таких мемуаров было немыслимо. Это был перевод вышедшего в 1955 году немецкого издания. Причем у нас книгу издали с минимальной редакторской правкой, что тоже являлось феноменальным. К примеру, в одной из глав говорилось о том, “сколько патриотов своих стран поднялись на борьбу с большевизмом, влились в германские вооруженные силы”.
И количество этих французских, норвежских, датских, голландских и прочих “патриотов” поражало. Для нас, советских школьников 60-х годов, все эти цифры, когда мы их увидели, были откровением. Оказалось, что вся Европа была представлена в вермахте, и не просто представлена, а так представлена, что отдельные национальные подразделения формировались в целые дивизии, которые, в свою очередь, составляли армии.
Но поражало в этой книге далеко не только это. Хотя с немецкой педантичностью в ней перечислялось буквально все, но не цифры, а именно воспоминания и мнения немецких военачальников, непосредственно командовавших подразделениями вермахта, вот что поражало.
Мы вдруг поняли, что пресловутые немецкие педантичность и расчетливость, умение тщательно все спланировать и предусмотреть - это миф. Потому что в воспоминаниях фон Браухича, Гальднера, Рейхенау, Манштейна, Рундштедта и прочих постоянно звучал один и тот же лейтмотив: изумление. Открытие той страны, в которую немцы вторглись, чтобы ее быстренько покорить.
Буквально все они удивлялись ее просторам и необъятности, ругали качество дорог, сетовали на то, сколько в этой стране труднопреодолимых рек и болот, лесов и оврагов. Ну и, конечно же, с ужасом описывали русские морозы и в целом убийственный местный климат. Создавалось такое впечатление, что именно все эти обстоятельства и сыграли чуть ли не решающую роль в их поражении.
Но одновременно возникал совершенно закономерный вопрос: вы, господа, приехали в эту страну не в турпоездку, а на войну, так почему же вы ее не изучили? Не почитали хотя бы, какова ее площадь, каков ландшафт, какие вам встретятся преграды и расстояния. Можно допустить, что все эти генеральские изумления в некоторой степени были и искусственными, чтобы придать повествованию некоторую загадочность и увлекательность. Мол, не знали мы куда пришли, а разведка нас и не предупредила.
Нет, были оперативные, тактические карты, все, казалось бы, рассчитали и предусмотрели - и тем не менее карта картой, но когда немцы столкнулись с реальностью, все оказались просто схемами на бумаге.
Не знали, да и не очень-то хотели они знать и про людей, которые на этих просторах обитали. Ни истории их, ни психологии, ни традиций, ни отношения к войне и к врагу. Трудно поверить в то, что генералы целиком и полностью доверялись официальной нацистской пропаганде. Но, наверное, поверить все же нужно. Потому что упорство и мужество, с которыми советские солдаты и офицеры дрались с немцами, генералов искренне поражали.
И, как отмечают сами авторы этих воспоминаний, накануне войны они были настолько высокомерными по отношению к своему противнику, что не принимали всерьез мнения скептиков и знатоков истории той страны, на которую нападали. Они фактически не знали на что, на кого шли.
Как и чем все объяснить? До сих пор этого никто не смог сделать. Да и надо ли?