Детей рожают женщины. Но рожают от мужчин и хотят рожать от настоящих мужчин, а не от посредственных. Такова, быть может, жестокая, но логика жизни. Иными словами, род людской продолжают (если говорить о банальной физиологической функции) не философы, а брутальные мужики, которые приходят, завоевывают, берут свое и дают здоровое потомство

К середине века демографическая ситуация в постсоветских странах будет только ухудшаться. Численность населения сократится на 2,2 миллиона человек, а средняя продолжительность жизни составит 77 лет. Дольше всех будут жить эстонцы - в среднем 82 года и девять месяцев, а в Туркменистане продолжительность жизни будет наименьшей - 71,6 года.
Как предсказали на днях эксперты ООН, позитивная ситуация сохранится в Азербайджане и республиках Центральной Азии, но ненадолго - после 2050 года Азербайджан и Узбекистан, как и страны Европы, начнут “вымирать”.
А популяция человечества достигнет планки в 9,7 миллиарда. Самым густонаселенным континентом останется Азия. Индия обгонит Китай по численности населения на 300 миллионов человек, а Нигерия вытеснит США с третьего места. Россия окажется в этом списке на 15-м месте.
Интересно, еще 100 лет назад казалось, что гегемония Европы и европейской цивилизации будет вечной. Континент настолько оторвался в своем развитии от остального мира, что трудно было предсказать способ его догнать.
Стремительное развитие экономики стояло на прочном фундаменте европейской демографии, когда население этой части света, а также ее заокеанских “производных”, вроде Северной Америки и Австралии, росло со скоростью 2-3 процента в год.
На начало XX века доля населения Европы в общемировом процентном соотношении составляла 25 процентов (а вместе с населенными в основном европейскими колонистами и переселенцами странами - 36). Это соотношение было беспрецедентным в истории, и столь же беспрецедентным оказался обвал, который случился в прошлом веке, приняв катастрофические для европейцев масштабы в его конце.
В результате сейчас в Европе проживает только каждый восьмой представитель рода человеческого. Доля европейцев за столетие сократилась ровно в два раза и в обозримом будущем, по прогнозам экспертов ООН, продолжит сокращаться.
Демографический кризис, разразившийся во второй половине XX века, затронул практически все страны и народы общности, которую иногда называют “белой христианской цивилизацией”. Его последствия почувствовали на себе в равной степени православные, протестанты и католики, богатые и бедные, экономически развитые и развивающиеся государства.
Что же произошло?
В качестве причин, как правило, называют неизбежно свойственный любой стране эффект “демографического перехода”, происходящий при превращении аграрного общества в индустриальное. Любопытно, но во всем мире по-прежнему идут серьезные дебаты относительно понимания этого процесса.
Сторонники одной версии утверждают, что люди переехали из сел в города и поэтому перестали плодиться и размножаться. Их оппоненты приводят в пример Великобританию, в целом урбанизовавшуюся уже к середине XIX века. Естественный прирост населения, однако, продолжался там еще больше столетия. Не помешала высокая степень урбанизации бурно расти и населению крупнейших латиноамериканских стран - Аргентины и Бразилии.
Называют и другие причины сокращения численности представителей “белой христианской цивилизации”, в частности - утрату морально-нравственных ценностей, перенаселение, удорожание недвижимости, появление легкодоступной контрацепции, потребительский бум, феминизм, распространение гомосексуализма...
Однако, думаем, любой из этих факторов в одиночку не был способен спровоцировать столь резкий демографический сдвиг. Скорее можно допустить комбинацию нескольких разных предпосылок, причем вклад каждой из них в общую неприглядную картину различается от страны к стране.

Женщины,
детей не желающие...
Если же пройтись по отдельным территориям, то из всех “белохристианских” регионов мира в наихудшем положении оказалась Восточная Европа, в особенности - славянские республики бывшего СССР.
Феномен, названный демографами “русским крестом” (сверхнизкая рождаемость и сверхвысокая смертность), ежегодно сокращает население России, Украины и Белоруссии на полпроцента. Есть в демографии такой коэффициент фертильности - соотношение количества женщин детородного возраста и количества детей. Так вот, в этих странах он давно опустился ниже отметки в 1,5. При этом для воспроизводства того или иного народа, по разным оценкам ученых, требуется от 2,05 до 2,2.
И последние инициативы с материнским капиталом в России пока дали весьма скромный результат (хотя и это лучше, чем совсем ничего).
Едва ли сильно выигрывают на таком фоне страны Южной Европы. Еще лет 30 назад Италия и Испания были демографическими лидерами континента. Сейчас же по показателям рождаемости они в обратном смысле не только “догнали”, но и “перегнали” северных соседей.
К примеру, в Италии коэффициент фертильности составляет около 1,3, причем падение может и продолжиться. Похожая ситуация наблюдается и в Германии, где рождаемость также остается крайне низкой и численность населения стабилизируется лишь за счет миграции.
Несколько лучше обстоят дела в других странах Северной Европы. Исландия, к примеру, имеет коэффициент фертильности близкий к уровню 2,2 - по сути, это сегодня единственная воспроизводящая себя европейская страна, правда, с крайне немногочисленным населением. Естественный прирост населения обеспечивается также в Норвегии, Швеции и Ирландии - опять-таки не самых густонаселенных странах континента.
Особый случай представляют собой США. В целом население страны растет, однако в основном это происходит также за счет латиноамериканских переселенцев. Что касается белых американцев (non-hispanicwhites - “неиспаноговорящие белые”), то показатели рождаемости там сильно разнятся от штата к штату.
В мормонской Юте, например, коэффициент фертильности у белых ближе к цифрам Индии и Индонезии - 2,45, а в либеральном Род-Айленде он даже ниже, чем в России, и на уровне с наиболее демографически слабыми странами Европы - 1,4.

Старушка-Европа -
это уже не метафора
Таким образом, в целом можно констатировать, что почти во всех “белохристианских” странах мира есть естественная депопуляция. Либо она проявляется в открытой форме (как в странах СНГ или Германии), либо в скрытой, когда рост численности населения, причем временный, происходит главным образом за счет сокращения уровня смертности, что в свою очередь вызвано увеличением продолжительности жизни.
Так или иначе, но в странах, где рождаемость еще несколько десятилетий назад была высокой в сравнении с соседями, проблема приобрела наиболее острый характер.
Сокращение численности населения едва ли можно назвать благом почти для любой современной страны за исключением разве что тех, которые стоят на грани перенаселения, - к примеру, Бангладеш и Египет. Последствия депопуляции могут быть самыми неприятными - включая, например, крах пенсионной системы и связанную с ним экономическую депрессию. Есть и менее очевидные негативные итоги, такие как возникновение консервативного общества стариков, в котором остановятся всякий прогресс и развитие.
У европейских, например, народов еще недавно довольно высоко оценивался их демографический потенциал. Но сегодня ясно: он не спасет эти народы от быстрого и ускоряющегося вымирания, сколь бы низкой ни была относительная смертность и сколь высокой бы ни была ожидаемая продолжительность жизни.
Потому что все это было возможно в Европе только на базе старой демографической структуры, оставшейся от послевоенного демографического бума. Но сейчас она полностью исчерпана. Ведь если вы только расходуете свой запас, не пополняя его, ясно, что в какой-то момент он иссякнет.
А Евросоюз, этот воображаемый мир высоких технологий, оказывается, просто проедал “бабушкино наследство”. И к середине 2010-х оно оказалось полностью проеденным. Европе пришло время собирать камни.
А первые тревожные сигналы уже звучали тогда, когда стало ясно, что лишь повышение детородного возраста в конце ХХ века позволило Европе протянуть на этом багаже несколько десятилетий, когда относительно низкую рождаемость просто “заглушало” большое число родителей, и на фоне низкой смертности это давало небольшой прирост населения.
Но в то время возникла иллюзия, что можно мало рожать, но зато долго жить, и все будет хорошо (“как в Европе”). Эта грубая логическая (и идеологическая) ошибка возникла из-за того, что факт временного прироста населения Европы вырвали из контекста обстоятельств и преподали как некий универсальный критерий.
Мол, “во всем цивилизованном мире” так живут, и все хорошо. На самом деле в Европе сегодня очень нехорошо. Точнее, даже очень плохо. Европа стоит перед лицом необратимого ускоренного вымирания и огромного социального кризиса, могущего привести к краху всей пенсионной системы. И не только ее.

Равенство с мужчинами?
Пожалуйста! Но ненадолго

Если кто-то еще считает, что эта точка зрения слишком апокалиптическая, то можно привести такой факт: за последние 20 лет в Евросоюзе сократилась численность всех возрастов моложе 40 лет, причем наиболее сильно - молодежи 20-30 лет. Одновременно с этим выросла численность всех возрастов старше 40 лет. То есть для Европы все как бы перевернулось.
И бесследно это не пройдет. Так же, как не прошли бесследно требовавшие секса и наркотиков молодежные погромы 1960-х - через 50 лет они обернулись уже вполне реальным “молодежным погромом” населения ЕС.
То есть из Европы исчезает коренная молодежь, а население ЕС ужасающе быстро стареет. Так называемый медианный возраст (в отношении которого население делится на две равные части) населения 28 стран ЕС в течение 2001-2014 годов увеличился с 38 до 42,5 года. То есть в 2014 году половина населения была старше, а половина - моложе 42,5 года. И эта граница постоянно повышается.
В так называемых развитых странах картина столь же безрадостная. С 1980 года в Германии медианный возраст повысился с 37 до 46 лет, в Италии - с 34 до 45 лет, во Франции - с 32 до 41 года. Едва ли история когда-либо знала такое старение населения за столь короткий срок. То есть с Европой что-то произошло.
Как написала в конце мая на страницах журнала Spectator певица Элеанор Миллс: “Факт заключается в том, что девушки наподобие меня - абсолютно здоровые и веселые девушки двадцати и более лет - совершенно не желают плодиться и размножаться”. Но почему? Потому что “основными заботами моего поколения, к несчастью, являются внешний вид и деньги”.
Поэтому средний возраст матери при рождении первого ребенка увеличился очень сильно. Еще в 1980-х он составлял 25-26 лет, а к началу 2010-х в большинстве стран ЕС достиг 29-30 лет. Это значит, что на 20-летнюю женщину, рожающую первенца, в среднем приходится 40-летняя. Средний же возраст матери при рождении ребенка в целом уже перевалил за 30 лет, а в ряде стран (Италия, Испания) приближается к 32 годам.
Как говорится, конечно, вначале нужно обустроить жизнь, позаботиться о карьере... В итоге женщины просто рожают как можно позже. А значит - все меньше.
Есть также такой фактор, как стремление к равноправию с мужчинами. Да, многие женщины действительно хотят больше работать, считая это достижением “равноправия”. Точнее, их в этом убедили. Но период равноправия, как ни парадоксально это звучит, короткий по историческим меркам и подходит к концу. По той причине, что та основа, которая делала возможным это “равноправие” - имеются в виду молодые рабочие руки, исчезает на наших глазах.
И теперь, чтобы поддерживать так называемое гендерное равенство, женщины наравне с мужчинами вынуждены будут работать до 70 лет. Это произошло потому, что, отказавшись от самовоспроизводства, Запад взял курс фактически на самоликвидацию.
Тех, кто будет поддерживать социальные стандарты европейским пенсионерам, больше нет в нужном количестве. Предыдущие поколения сами отказались от них, сделав выбор в пользу бездетности или малодетности. Им казалось, что так будет всегда. Они ошиблись.
Но есть ли способы исправить эту ошибку? Поговорим об этом в следующий раз.

Марк Лотвин