(Продолжение. Начало в № 43-45)
Обернувшись в темноту, подтянул автомат, который тащил за собой. (Последний раз стрелял из него лет двадцать назад во время службы в Советской армии.) Передернул затвор предохранителя на половину для стрельбы очередью. (Раньше мне казалось, что металлический щелчок звучит ярче.) И нажал на спусковой крючок. Очередь получилась короткая. В голове как-то сразу прояснилось. Звуки собственных выстрелов заставили поверить наконец в реальность происходящего, жуткую реальность.
Видимо, наши преследователи озадачились тем, что мы оказались зубастыми. Ответили они не сразу. Тем временем мы поползли наверх, на вершину горного склона. Перед рывком еще на несколько метров Хижняк что-то высматривал в кромешной темноте. Канадец, все время бормоча, потирал ушибленные места. Уже наугад в нашу сторону несколько раз прозвучали рубленые удары выстрелов.
Уходя в сторону, перед подъемом на вершину я огрызнулся в ответ короткой очередью, мысленно вспоминая и благодаря тех черных дельцов, которые нам продали этот работающий калаш. “Акуна матата”.
Несколькими рывками поднялись наверх. Черное, почти ровное плато, засыпанное бесформенной массой вулканических камней. Во рту сухо, но почему-то не стучит в висках. Зато ощущается холод, внутренний холод жаркой африканской ночью. И тонко звенящая комариным писком холодная ниточка тоски и какого-то еще непонятного чувства. Темно. Абсолютно. Ползем, падаем, озираемся.
Ночью в пустыне бывает очень ветрено, а на вершине горы тем более. Переползаем с места на место, пытаясь найти хоть небольшую щель между куч гранитных глыб. Как будто находим удобное место, защищенное от ветра, и, самое главное, выпуклый каменный рельеф, с которым пытаемся слиться. Все трое падаем на спину и замираем. И ждем.
Если эти непонятные враги погонятся за нами и решат подняться, то любое движение или просто силуэт может нас выдать. Лучшей мишени не найти. Бред какой-то. Мы, ученые русской экспедиции, сугубо мирные люди - и вдруг внутри межплеменного конфликта и настоящего боя. Еще не зная причины, мы чувствуем и понимаем, что стреляют и охотятся почему-то конкретно на нас.
Анатолий тихо отмечает, что стратегически мы заняли самую выгодную высоту и наблюдательный пункт. Действительно. Видно легкое зарево первой деревни эльмольцев, слышны уже редкие хлопки выстрелов в районе нашей стоянки. В кого они до сих пор стреляют - непонятно. Ведь люди племени не вооружены и оставшиеся в живых давно разбежались.
Мы видим часть озера и небольшой остров напротив деревни. Внешне он напоминал тело крокодила, опустившего голову в воду и притаившегося перед рывком к добыче. Мысленно я назвал остров “крокодильим”. Еще днем, разглядывая его в бинокль, Анатолий неожиданно увидел на нем трех карабкающихся по склону чернокожих. Кто это был - неизвестно.

Африканская мадонна с младенцем

Понаблюдали, спросили у подошедшего Габриеля. Он не знал. Рыбаков там не должно было быть, а чужих тем более. Тогда мы не придали этому значения. И вот сейчас как раз в том самом месте, где мы их видели днем, стали отчетливо видны световые сигналы. Вот это да! Причем осмысленные, с определенными интервалами.
Оказывается, с острова велось наблюдение за деревнями и корректировалось нападение. Видимо, аккумуляторный прожектор, дающий мощный пучок света, информировал напавших о ходе боя и о возможной помощи со стороны Лайангалани. С острова обе деревни и местность вокруг хорошо просматривались. Так что теперь мы понимаем - это не просто межплеменной конфликт, а спланированная военная операция. Позже стало известно - там, на “крокодильем”, была “разведгруппа” этих черных боевиков. И они каким-то образом проинформировали своих и о нашем присутствии. Но это мы узнали позже.
А пока, успокаиваясь после экстренного маршброска и ночного боя, лежим и разглядываем ночное африканское небо. Вынув мешающие булыжники из-под спины, устраиваемся поудобнее. Нагретые солнцем черные камни отдают энергию вулканической породы, и через куртку я чувствую согревающее тепло. Тут Толик, вспомнив о моем рюкзаке, поинтересовался, далеко ли фляжки с согревающим.
Я тоже сообразил, что пора бы “промочить горло” и, не поднимаясь, на ощупь стал шарить в рюкзаке. Вот это разочарование! В ночной суматохе быстрых сборов вместо заветных емкостей с “правильной” жидкостью, я засунул тяжеленный адаптер-переходник для подзарядки аккумуляторов от автомобиля. И еще кусок гранитной породы (видимо, по форме напоминавшей мне флягу). Досадно.
Глаза, привыкнув к ночной темноте экваториальной Африки, смотрят в небо. Смотрю и размышляю: как редко мы их поднимаем в будничной суете мирских дел. А ведь стоит. Такого необыкновенного космического неба я не видел нигде. Здесь, на земле, царит суета человеческих существ, воюющих и убивающих друг друга. А над нами - звездные россыпи космического пространства. Живого космоса.
Я уверен, таких картин нет и в Московском планетарии. Какое-то бесчисленное количество звезд, движущихся и живущих по собственному небесному сценарию. Они не просто падали, они перелетали из одного созвездия в другое, мерцали и разговаривали. Нет, нет. Это не галлюцинации и не помутившийся разум. Потом, обмениваясь воспоминаниями с Хижняком, мы признавались, что во время “падения” очередной звезды загадывали одно и то же желание. Понятно, какое. Других тогда в голову и прийти не могло. Хотелось выбраться из этого кошмара и жить. Потом мысли разлетелись и разбрелись. Остались зрение и слух.
Разведчик на острове продолжал время от времени подавать сигналы, а внизу в деревне как будто наступила тишина. Наверное, забрав скот, бандиты погнали его в горы Эфиопии. И ушли с этой территории. Проходит достаточно много времени нашей маскировки в камнях. Последние часы власти ночной тьмы. Скоро будет светать. Неизвестность начинает тяготить.
Анатолий предлагает подобраться поближе к краю горы и осмотреться. Видимое внизу пространство уже не тревожит огнями и шумом. Предутренняя тишина. Здесь, в глубокой Африке, она совершенно другая, чем у нас, в Подмосковье. Земля, не успев отдышаться от полуденной жары, начинает беззвучно готовиться к новой встрече с солнцем. Чувствуются пульсирующие волны неостывшего воздуха от поверхности. Какое-то тяжелое предрассветное состояние. Ни шороха листвы, ни пения утренних птиц. Даже комариного писка нет. Пустыня. Закончилась звездная игра на небе. Очень нехотя темно-серая мгла уступает место бледным пятнистым проблескам рассвета. Пока еще еле заметны контуры хижин в деревне. Но спокойно.
Возвращаемся к Ричарду. Обсудив дальнейшие действия, решаем вдвоем с Хижняком спуститься в деревню и выяснить ситуацию. Наш канадский друг остается с моим рюкзаком ждать на горе. Оружие остается с ним. Есть реальная опасность того, что, в случае прихода в селение помощи в виде солдат или полицейских, они, не рассмотрев, могут принять нас за напавших и открыть огонь.
Идем без автомата. Осторожно ступая по ползущим камням, спускаемся вниз. Вглядываясь в расступающуюся темноту, подходим к хижинам. Никого. Медленно пробираемся дальше. Где-то с краю от хибары лежит бесформенная масса. Различаем одежду, куски тряпок и руку, торчащую из них. Подходим. Человек. Вернее, уже труп человека. Чуть в стороне еще один. И еще. Много. Взгляд утыкается в лежащие тела животных. Туземцы используют африканского осла в качестве транспортного средства. И если бы не темные пятна на шкуре и не черные лужицы, выступающие из-под тел, то я бы легко их принял за мирно отдыхающих после дневной жары ишаков.
Торчащие крупные уши на головах (в отличие от сгибающихся “локаторов” наших среднеазиатских ослов) и улыбающиеся морды. Почти мирная картина. Вот только глаза. Открытые и не моргающие. Эти мулы, конечно, во время ночной стрельбы были убиты случайными пулями. Иначе их угнали бы вместе с другим скотом.
Недалеко раздается собачий вой. Его подхватывает еще одна, чудом уцелевшая псина. Деревня пуста, но военных, пришедших на помощь, нет. Успеваем заметить и удивиться тому, как странно порезало нашу туристическую палатку. Словно ножом: в разных местах и насквозь. Ну, конечно, пули ведь не только дырявят, но и резать могут. Из прутьев хижины по-прежнему торчит российский флаг. Заглянуть внутрь не удается.
Краем глаза отмечаю легкое движение сзади, метрах в пятнадцати. Оборачиваюсь. Такие же негры, как наши туземцы племени эльмоло. Сразу не увидел автоматы в руках. Только почувствовал угрозу, исходящую от приближающихся силуэтов. Толик что-то сказал, попятившись. Группа из пяти человек, окружая нас, подошла вплотную. Это боевики, как в фильмах про военный захват, делали классическую зачистку. А может, и действительно, нас ждали. Не знаю.
Как бы то ни было, черные люди с оружием, стояли и смотрели. Первого ощущения страха не было. Утро позволяло рассмотреть лица бандитов. Черные, как у всех жителей этой части Африканского континента. Очень черные лица, даже с каким-то фиолетовым оттенком. Но подробно их рассмотреть мне удалось позже. А пока я увидел только что-то вроде испуганного интереса в глазах. Испуганные душманы, а от этого еще более агрессивные. На нас направили дула автоматов и заставили сесть на землю. Так мы попали в плен.
В этой части Африки белые люди не частые гости. И уж, конечно, воевать с “мзунгами” приходилось не многим. Не важно, что они безоружны. Сложившийся у африканцев стереотип белого человека был не в нашу пользу. Белый - человек, незаконно, по мнению чернокожих, владеющий многими богатствами мира. А в Африке совершенно другое миропонимание и незнание многонациональной жизни на планете. Когда живешь на огромном континенте в окружении только черных соплеменников и не видишь, не знаешь о другом мире, складывается впечатление, что только ты один хозяин и господин. Тем более что где-то в генах сохранилась память о многовековом рабстве, о гонениях и тяжелой жизни своего народа. Тогда белые господствовали, а теперь появилась возможность им напомнить о прошлой несправедливости и так далее, и тому подобное.
Сейчас по-прежнему отношение к людям со светлой кожей в Африке очень агрессивное и настороженное. Тем более в таких далеких и нетуристических районах. В общем, наше с Толиком положение было не завидным. Двое безоружных белых под дулами автоматов пяти черных. Кстати, хорошо, что в этот момент безоружных. Иначе по нам сразу могли начать стрелять. Но в любой момент они, как минимум, вдруг все-таки захотят отомстить за предков - рабов! Не говоря уже о ночном бое и возможных потерях с их стороны.
Правда, мы не знали, отождествляли ли они ответный огонь с нами. Наверное. А может, решили, что у эльмольцев был автомат и стрелявшему удалось уйти. Как бы то ни было, сейчас нам было не до героизма.
(Продолжение следует)
Сергей Курасов,
член Русского географического общества, специально для “НП”