|
Сагымбай Козыбаев
Красное словцо
 |
Казахское слово “би” в зависимости от контекста имеет много оттенков и значений. В общепринятом, обиходном смысле би - это танец, пляска. В отрицательном - судья, до революции. “Билерменен сөлессең, басыңа дауды үйеді” - “Если ты свяжешься с бием, то на твою голову свалятся все тяжбы”. А еще би - представители класса эксплуататоров. У Абая “Анау билер қарны кебежедей, жүре алмады жауыздар елді жемей” - означает “Эти толстопузые бии не могут жить без ограбления народа”.
Означает би и понятие “властный”, к примеру, биќйел - деспотичная женщина.
А вот применительно к известным личностям с приставкой “би” - человек, обладающий особым красноречием. Это оратор, краснобай. Казахи называют их шешен (по-русски, пожалуй, применимо слово “златоуст”). Они давали ответы на все жизненные вопросы, причем в поэтической форме. Зачастую каждая строка становилась потом народной поговоркой или пословицей.
Столетнему Казыбеку би (1667-1764) принадлежит ответ на вопрос “Кто близок, что есть ценность в жизни, а что тяжесть?”. Досболушешену (1815-1896) - “Что такое хорошо?”, “Что есть в бренности плохо?”. Жанкуттышешену (1810-1873) - “Кто враг и что враждебно?”. Вот как отвечает последний на вопрос: “Что есть сиротство?”. Стихотворно в оригинале:
Ел қонбаса жер жетім,
Құс қонбаса кл жетім,
Кемпір жоқ шал жетім,
Иесі жоқ мал жетім,
Соқыр болса кзжетім,
Тындамаған сөзжетім,
Доссыз қалса ержетім,
Жау қолында ел жетім,
Ігерілмес жер жетім,
Жапырақсыз бұтақ жетім,
Оқылмаса кітап жетім,
Тындаусыз дана жетім,
Қағазсыз қалам жетім,
Ақылсыз адам жетім.
Перевожу относительно, прозаически, без поэтических вывертов. Итак, что является признаком сиротства? Земля без людей. Озеро, к которому не прилетают птицы. Старик, оставшийся без старухи, старость в одиночестве. Скот, лишившийся хозяина. У незрячего - ослепший глаз. Мудрость, к которой не прислушиваются. Оставшийся без друга. Народ в плену и рабстве. Необработанная земля. Ветка без листьев. Непрочитанная книга. Ребенок без родительской опеки. Перо без бумаги. Человек, лишенный ума.
Добавить-то нечего...
Клеймо
Демократическая страна выпустила по амнистии на волю тысячи осужденных. Құдайдан келсін, чтобы они влились в общество праведных, нашли достойную работу, вновь стали полноправными гражданами, чтили законы собственного государства.
А вообще-то законопослушание прививается веками. Есть страны, где преступности нет, она практически равна нулю. Религиозные законы там превыше всего. Шариатские суды карают по ним. К примеру, в Иране даже за малейшие провинности против общества могут отрубить части тела: уши, носы, руки, а нередко - голову с плеч. Подобное есть и в Саудовской Аравии, Китае и где-то еще.
Жестоко, но порой думается, что такое своеобразное клеймение может все же быть правомерным, ну хотя бы по отношению к закоренелым убийцам, педофилам и вообще нелюдям, физическим и нравственным уродам, так сказать. Предопределить бы таких загодя. А после тяжкой провинности ввести хотя бы клеймо на видном месте.
Выражение “на лбу написано” появилось не случайно. В Древнем Риме клеймлению подвергались за элементарную клевету, за злостный навет (жала, сек по-казахски). На лбу выжигалась буква “К”, что означало “калюминатор” (клеветник). Российская императрица Елизавета указом от 1746 года ввела клеймо на лбу, чтобы преступники “от добрых дел и неподозрительных людей отличны были”.
В жизни как? Нехорошие люди, как правило, живут долго, свести в могилу преступника нелегко: он будет гадить еще долго. Возможно, что на роду написано, то и будет. Вот тут и к месту бы римское или елизаветинское клеймо.
 |
|
Казыбек би
|
Конфуцианство
по-казахски
Казахские дастаны Бухара жырау, Аргына Абышшешен, Керея Токсанби, Шагырая и других острословов очень полезны для ума. Так и хочется перевести их на русский язык. В них крупинки словесного золота, они не уступают известным изречениям Конфуция - китайского мыслителя еще до нашей эры.
Остановлюсь на казахской сакральной цифре три (есть и пять, и семь). Что у мудрецов, выше означенных, к примеру, три энергии? Это сила ума, сила сердца, сила языка. Из меня переводчик не ахти, поэтому сошлюсь хоть один раз на оригинал. Он такой: “ақыл қуаты, жљрек қуаты, тіл қуаты”.
И далее. Три почетного - богатство, счастье и удача. Три бесстыдного - сон, еда и смех. Три богатства - здоровье, трудолюбие, друзья (дос-жаран). Три невидимого - смертный час, гость, судьба. Три бесспорного - неисправимый характер, старость, смерть. Три сладкого - душа, скот, спутник (спутница) жизни. Три глаза: мать воды - родник, мать дороги - копыто, мать слова - слух. Три надежных попутчика - муж (жена), конь под седлом, мудрость. Три необходимого - ум (аркан), мысль (Вселенная), человек (душа). Три праведного - истина, человечность, справедливость. Три негодного - безвинное пролитие крови, воровство скота, пренебрежение традициями отцов. Три дали - земля и небо, старость и молодость (в старости сожалительное - “где мои семнадцать лет?”), хорошее и плохое.
И т.д. Не буду утомлять читателя, да и бумагу изводить.
Никогда не поздно прикоснуться к сказанному степными мудрецами. А еще лучше - следовать им.
 |
|
Александр Тараков
|
Таланты
к талантам
тянутся
Питаю особое уважение к журналистским династиям. Есть среди них очень известные. Так, к примеру, Михайловы (дед, сын, дочь, внучка), Барманкуловы (дед, сын, внук), Степановы, Ждановы. А в семье Тараковых отец и все три сна нашли себя в журналистике, причем руководили и руководят, как отец в свое время, республиканскими СМИ. У меня как у коллеги и наставника особые тесные связи со всеми с ними. Слежу, радуюсь, дружу. В журналистском цехе имя Александра Таракова на особом счету. Он академик Академии журналистики Казахстана, долгие годы руководил “Казахстанской правдой”. Не первый раз имел честь напутствовать, выступив автором предисловий к его книгам. Так случилось нынче и с 13-й по счету его книгой “Казахстанский характер”, посвященной юбилею независимости страны.
Одно из произведений новой книги очерков и бесед-размышлений Александра Таракова называется “По абермитовскому счету”, и это неспроста. Понятие “бороться по гамбургскому счету” меркнет и перед трудовым подвигом несгибаемого немца Владимира Абермита, и перед волей вершителя собственной судьбы Оразбая Нургожина, и перед фантастической усидчивостью и скрупулезностью Юрия Поминова, выдавшего в свет пять полновесных томов летописи страны. Не говоря уже о каждодневном стоицизме и преодолении фантомной боли “казахстанским Маресьевым” Леонидом Картаузовым и неиссякаемом оптимизме девяностолетнего журналиста Моисея Гольдберга, остающегося мобильным репортером и боевым пером.
И другие герои сборника под стать: волевые, сильные личности, много сделавшие для страны, своими достижениями и поступками снискавшие в обществе заслуженный авторитет. О каждом из них можно сказать: истинный профессионал, а также - настоящий характер. Казахстанский - уточняет автор, вынося эту мысль в заглавие книги.
Что показательно, название это убедительно подтверждается как во всех трех главах сборника (“Целинная гвардия”, “Возращение к героям”, “Профессионалы”), так и в каждом очерке индивидуально. Люди, о которых пишет мастер портретного очерка, не “гвозди”, не титаны, но по складу натур - борцы, не теряющиеся ни в каких ситуациях и способные преломить роковые обстоятельства. Этот человеческий материал, образно говоря, - “порода высокого содержания”, как емко и “технологически” точно высказался автор о герое-металлурге - президенте АО “ТНК “Казхром”. Неординарное интервью с элементами эссеистики дается, казалось бы, под стандартным заглавием “Горизонты Виктора Тиля”. Но здесь имеем дело не с журналистским штампом, а с очередной творческой находкой. Руководитель уникального производства последовательно, снизу доверху, прошел все геологические и карьерные горизонты горнодобывающего комплекса.
Подняться до своей вершины, до пика возможностей - такая самозаданность присуща всем главным действующим лицам “Казахстанского характера”. А дойдя до заветных высот, они не останавливаются, ставя новые цели и продолжая оставаться маяками для других.
Говорят, незаменимых нет. Но это не о них - обеспечивающих успех каждый в своем деле. “На сватах земля держится” - назван цикл из трех произведений в главе “Профессионалы”. Уникальный случай: породнившиеся люди являются столпами в избранных сферах деятельности - сельскохозяйственном производстве, строительстве и архитектуре. А может быть, объяснение просто: таланты к талантам тянутся. Вот, пожалуй, еще один фактор, объединяющий всех героев книги: наличие творческого начала, неординарный подход к решаемым задачам или же возникающим проблемам. И есть резон этому у них поучиться. Ведь не спасовали перед трудностями, все преодолели. Автор - свидетель благих перемен и дальнейших преобразований, поскольку следует классическому журналистскому правилу - возвращаться к героям публикаций. Чтобы зафиксировать новые достижения, сверить часы с лидерами развития и просто поддержать своих друзей и кумиров добрым словом. Как устным, так и печатным.
Откройте сборник “Казахстанский характер” на любой странице, и книга наверняка вас увлечет, потому что написана с душой и страстью, стилистически отточенным литературным слогом. При этом ощущается подкупающая искренняя “включенность” автора в происходящее, проявляется его активная гражданская позиция. Все эти качества вкупе обеспечивают высокую публицистичность подаваемого материала, убедительность изложения. Читаешь очередные очерки Александра Таракова и вновь убеждаешься, что он - большой мастер документальной прозы, которая зачастую - чистотой и яркостью языка - восходит до изящной беллетристики.
Старики и ровесники автора охотно приобщатся к этой книге. Но особенно рекомендуем прочесть ее молодежи, размышляющей “сделать бы жизнь с кого”. Здесь есть весьма подходящие примеры. Причем большинство героев тараковских очерков в свое время по достоинству оценил сам Нурсултан Назарбаев - Лидер нации и тоже великий труженик. О судьбоносных встречах людей, обладающих казахстанским характером, с главой государства автор книги, конечно же, подробно рассказывает.
Впрочем, достаточно деталей и подробностей - надо хотя бы частично сохранить интригу. В добрый путь по страницам интереснейших и неповторимых человеческих судеб. Приятного чтения.
Тамырство
Мое босоногое детство прошло на границе с Россией - там, где впадают два притока Уй и Убаган в реку Тобол (исконно по-казахски Тобыл). Полуторатысячекилометровая река была многоводной, ходил даже паром в наших краях. Ныне здесь река шириной от силы метров десять - одно название.
Отец, председатель колхоза, часто брал меня, несмышленыша, с собой в Багылан - райцентр на той российской стороне реки (ныне пгт. Звериноголовское, также райцентр Притобольского района Курганской области). Это было подлинное тамырство местных казахов и русских. Отец, как правило, вез подарок русскому другу - тамыру - пару живых баранов в своей председательской конной упряжке. Обратно - до сих пор помню - телегу загружали авоськами с огурцами, луком, помидорами, соленостями (от грибов и шпика отец, как истинный мусульманин, деликатно отказывался). Вот так и жили душа в душу, негласно обзывая друг друга “братом-орысом” и “братом-киргизом”.
А русские селения в этих местах, как и казахские на другом берегу реки, одинаково гостеприимны. В каждом доме гнали брагу. Под закат дня обязательно под гармонь по единственной улочке проходили торжественно горланя протяжные песни. А пели как! Не помню ни драк, ни чего-то из ряда вон выходящего. Все чинно.
Спустя годы взрослый, будучи журналистом, посетил те памятные российские места. Люди в основе своей не изменились, свое держали по-прежнему традиционно, да и душевную теплоту время не тронуло. Только в ходу оказались и рубль, и тенге. Пожалуй, изменился лишь сам, повидав в жизни кое-что. Не полагаясь на память, профессионально записывал все впечатления в блокнот.
 |
|
Русская деревенская свадьба
|
А попал я тогда на деревенскую свадьбу. Слова умницы хозяина - отца жениха, незнакомого мне человека - остались в моем истлевшем блокноте. Привожу их. “Садитесь, милые гости, за столы дубовы, на лавочки кленовы, на скамеечки белобрусчатые, за скатерти браные, за яства сахарные, за блюда оловянные, за тарелочки золоченые, за рюмочки точеные, за пития медвяные. Прошу зелена вина подать, гостей угостить, за здоровье молодых выпить!”.
Конечно же, слова эти были условностью, для красы сказанные. Ни столов дубовых, ни золотых тарелок - откуда им взяться в обычном селе. Рюмки - совковые стограммовые граненые стаканы - надежные, вечные. А браги вдоволь - успевай черпать из фляги. И сердито, и душевно.
Как святое берегу в памяти эту деревенскую исконность и былое неугасшее тамырство, заложенное нашими мудрыми отцами. |
