(Продолжение. Начало в №43)
Чисто внешне деревни эльмоло выглядят так же, как и века назад: сплошь постройки из плетеных стеблей тростника. В остальном же жизнь племени сильно изменилась, причем именно за последние годы. Когда численность племени стала критической, совет старейшин разрешил браки с соседними племенами - рендиле, туркана, самбуру и другими. Многие мужчины из окрестных племен женились на девушках эльмоло и, по традиции африканских племен, стали жить там, где родились их жены, привыкая к жизни рыбаков и охотников.
Сейчас племя как этнический элемент исчезает, постепенно ассимилируясь с соседними племенами, и настоящих, чистокровных эльмоло осталось очень мало, в основном это люди, которым за сорок. Но название и культура племени пока сохраняются.
Зять вождя племени Габриель, выходец из племени туркана, единственный из всей деревни немного знающий английский язык, оказался очень дружелюбным и разговорчивым парнем. С его помощью мы общались с людьми эльмоло и вождем Ленто, расспрашивая о жизни его народа.

Во многом благодаря детям эльмоло мы быстро подружились со всем племенем

Он рассказал нам, как проходили охоты на гиппопотамов в старые добрые времена. Несколько наиболее сильных и ловких мужчин залезали на плоты (по одному охотнику на плот), и эскадра отправлялась в путь. Каждый воин был вооружен несколькими копьями, имелся у них и гарпун с веревкой. Заметив выступающую из воды голову бегемота, воины старались окружить животное и подплыть как можно ближе. С расстояния в два-три метра начинали кидать копья.
Это был самый опасный момент охоты - обезумевший от боли гиппопотам нырял под воду и, выныривая, метался между обидчиками, зачастую опрокидывая плоты. Не выпуская из рук оружия, воины забирались на них вновь. Когда животное ослабевало от потери крови, его поражали копьем в сердце и буксировали к берегу при помощи гарпуна и веревки.
В ушах Ленто были большие стреловидные серьги, сделанные из кости, и я спросил его, значат ли они что-нибудь или являются просто украшением. Вождь ответил, что каждая серьга - знак отличия, который совет старейшин дает особо отличившимся на охоте. Поскольку у Ленто было две серьги, а у других пожилых мужчин по одной, я спросил его, сколько бегемотов он убил. Вождь неожиданно задумался и прикрыл глаза. Я даже решил, что он задремал. “Тридцать”, - наконец промолвил он. “А сколько крокодилов?” - спросил я. “Бесчисленно”, - ни секунды не думая ответил Ленто.
Наши беседы проходили в специальной постройке, называемой “мужской дом”. Он располагался на самом высоком месте в деревне и представлял собой навес на четырех сваях. Пока солнце катилось по небосводу, этот навес отбрасывал на землю тень, и мужчины внутри “дома” передвигались вслед за ней на своих маленьких стульчиках. Стульчики были сделаны из цельного куска дерева (вероятно, из ствола пальмы дум), и жители деревни с ними практически не расставались - даже если они куда-то шли, стульчик кожаным ремнем приторачивался к запястью. Во время сна он служил подставкой под голову.
Мужской дом заполнялся обычно к полудню, когда наступали самые жаркие часы. К этому времени все обычно возвращались с рыбалки, то есть успевали вытащить поставленные на ночь сети, распутать их и забросить вновь. Отдав рыбу женам, которые начинали готовить обед, отцы семейств наслаждались законным отдыхом, полулежа в тени навеса и изредка перебрасываясь замечаниями.
Иногда мужчины играли в игру, напоминающую кости, только их заменяли рыбьи позвонки, и правила несколько отличались. Женщин в этот дом действительно не пускали. Хотя, по нашим наблюдениям, авторитет пожилых женщин, “старых мам”, был непререкаем. Около четырех часов пополудни мужчины возвращались по хижинам и проводили вечер в окружении домочадцев.
Раз в неделю в деревне устраивались танцы, в основном для детей и подростков, готовящихся стать воинами. Разогревая себя громкими гортанными криками и ударами в тамтамы, мальчишки вставали в круг, потом по очереди входили в него и прыгали на одном месте, с каждым разом стараясь прыгнуть все выше.
Прочие жители деревни образовывали большой внешний круг. Кричали и хлопали в ладоши. Надо заметить, танец этот характерен для всех нилотских племен, и танцуют его в основном молодые воины, показывая свою ловкость и храбрость. В деревни эльмоло танец принесли с собой женихи из окрестных скотоводческих племен. Мы приняли участие в нескольких раундах прыжков, особо отличался наш канадский друг Ричард.
Но жизнь этих людей все же меняется, и не во всем в лучшую сторону. Существенно изменился и пищевой рацион. Если раньше основным продуктом питания служило мясо убитых на охоте крокодилов и гиппопотамов, то сейчас рыба заменяет им почти все. И хотя озеро очень богато (около тридцати видов рыб, из промысловых - тилипия и нильский окунь), недостаток питательных веществ буквально налицо - многие жители эльмольских деревень страдают рахитом, у них плохие зубы и бельма на глазах.
Охотиться на крупную дичь, не считая небольших крокодилов, стали реже, причем по разным причинам. Так, всех бегемотов в этом районе озера попросту съели. Плыть за ними на маленьких плотах-тихоходах, сделанных из ствола пальмы дум, приходилось все дальше и дальше на север (поселения расположены на юге меридианально вытянутого озера) и, наконец, стало слишком далеко. Тем более, что обратно приходилось буксировать тушу бегемота.
Наши подарки, привезенные из Москвы, произвели в племени настоящий фурор. Анатолий прихватил с собой большую коробку пионерских галстуков, приобретенных по случаю в магазине канцтоваров, вместе с октябрятскими звездочками. Ярко-красная ткань галстуков пришлась по вкусу африканцам.
Сам вождь, раздавая подарки как награду, чувствовал важность происходящего и награждал, таким образом, видимо, самых заслуженных соплеменников. Я с собой прихватил вместительную сумку мелких безделушек, деревянных плошек и тарелок, блоки сигарет (главное, чтобы упаковка была покрасочней) и, конечно, конфеты. Целый пакет сладостей типа “чупа-чупс”. Правда, пришлось показывать детям, как снимать фантики с конфет и даже какой стороной их в рот засовывать. Незнакомый, необычный вкус. Понравилось. Они были счастливы.
Самому Ленто подарили ярко блестящий медный поднос с деревянными ручками (постарался московский художник по металлу Сергей Федунов), а его супруге - красочный веер (сувенир из прошлой экспедиции в Тибет) и кучу посуды: кастрюли, тарелки, ножи и так далее. В нехитром африканском быту все пригодится. Эльмольцы были очень довольны.
Пока мы жили в деревне, к нам периодически подходили аборигены и через переводчика жаловались кто на головную боль, кто на диарею, кто на общее недомогание. Все они просили таблетки, которые привлекали их яркой окраской. Но вскоре вождь запретил давать лекарства своим соплеменникам, сказав, что они не больны, а таблетки показывают друг другу и едят вместо конфет.
За эту информацию Ленто сам взял с нас три упаковки ярко-красных таблеток от простуды. Были и случаи серьезных заболеваний, которые мы пытались лечить: поднялась высокая температура с кашлем и характерными соплями у маленькой глазастой внучки одного из старейшин племени, пришел пастух со следами недавнего укуса скорпиона на ноге и так далее. У Анатолия для таких случаев всегда имеется сыворотка, которую мы тут же вместе с другими лекарствами и применили. Помогло.
Так, быстро и незаметно, мы сдружились с туземцами и чувствовали себя вполне комфортно. Полуденная жара стала терпимой, ночные песчаные бури со шквальным ветром - переносимы, тем более что мы теперь к ним готовились. Отверстия между прутьев, так помогавшие гулять ветру днем и охлаждать хижину, ночью пропускали мельчайшие крупинки песка, засыпавшие нас с головой только за один порыв. Выменяв у туземцев на сигареты “Прима” тростниковые циновки и застелив ими земляной пол, мы замечательно превратили нашу хижину в “отель Атлантик” с закрытыми целлофановыми пакетами и одеждой дырами. Жизнь налаживалась.
В одной из бесед с вождем мы спросили его, отчего люди эльмоло не хотят обзавестись большим количеством скота и жить подобно соседям, тем более что охота на крокодилов и бегемотов - некогда основное занятие племени - сейчас сошла на нет. Ленто ответил не сразу и говорил довольно долго.
Жизнь племени неразрывно связана с озером, и оно кормит рыбой всех эльмоло. Уходить отсюда или заводить много скота - значит огорчить предков и обидеть свое озеро. Уже это было очень серьезной причиной, но Ленто назвал и еще одну: в тех местах до сих пор сохранилась практика отбивания скота у соседей. Занимаются этим пастухи-воины, и в ходе таких внутриплеменных стычек нередко гибнут люди. “Нас и так мало, - сказал вождь. - Если мы заведем скот, у соседей появится желание совершить рейд против людей эльмоло. Могут погибнуть наши сородичи. Мы не хотим этого. Лучше уж мы, люди эльмоло, будем ловить рыбу и смотреть на набеги со стороны”. Не согласиться со словами вождя было трудно.
Нужно сказать, что эти примитивные люди, живущие в суровых местах дикой природы, полностью себя с ней отождествляют. По крайней мере, очень восприимчивы к любым ее проявлениям. Даже удивительно: существует как будто договоренность между людьми и животными.
Так, в течение солнечного дня мы наблюдали, как эльмольцы возвращались с рыбалки, дети купались в озере, женщины там же мыли посуду. И никто особенно не беспокоился о зубастых соседях в озере и возможности нападения крокодилов. Но где-то часа в четыре-пять пополудни туземцы, не сговариваясь, уходили с берега озера поближе к своим лачугам. И в этом был смысл, поскольку время власти людей над озером заканчивалось, начиналось время крокодилов. Если тихой ночью встать поближе к воде, то можно услышать щелканье огромных челюстей. Крокодилы, объединившись в группу, загоняют рыбу к берегу, постепенно насыщаясь.
Мы с Анатолием Хижняком пару раз чуть не стали вкусной добавкой к рациону этих рептилий. Подойдя вечером как раз к тому месту берега, где днем втроем пытались осторожно искупаться (но не глубже, чем по пояс), мы собрались умыться, но тут луч света моего фонаря наткнулся на две яркие оранжевые точки. Крокодил! Гениальная мысль током прошла по всему телу, и мы с завидной прытью отпрыгнули назад.
У этих зубастых зверушек глаза реагируют на свет ярко-оранжевым блеском. Кстати, расстояние между этими звездочками может дать представление о размерах животного, так что в темноте всегда есть возможность заметить опасность, правда, при наличии фонаря с дальним светом. Хотя в следующий раз рядом с берегом мы не увидели глаз - это был хвост. Но мы не стали ждать, пока хозяин хвоста развернется, и резво сиганули на безопасное расстояние.
В озере Туркана и вблизи него обитает около двенадцати тысяч крокодилов. Они относятся к числу самых крупных в мире (до пяти с половиной метров в длину). Интересно, что злейшими врагами крокодилов являются собаки. Они просто впадают в бешенство при виде рептилии. Мы наблюдали, как стая местных собак породы африканский двор-терьер, подпрыгивая, крутясь и заливаясь грозным лаем, загоняла зверя с берега в воду. Так собаки племени защищают людей от крокодилов, и не только от них.
По какому-то роковому стечению обстоятельств мы стали невольными свидетелями и даже участниками (хорошо, что не жертвами) трагических событий в жизни людей племени эльмоло. Африканская ночь, да еще на экваторе, - ранняя и очень черная. Часов в 6 уже темно так, что передвигаться между хижинами можно только с фонарем. Что мы и делали. У местных жителей, кстати, ни фонарей, ни спичек нет. Видимо, глаза настолько адаптировались к ночному видению и образу жизни, что позволяют туземцам обходиться без света.
Около восьми часов вечера к нам в хижину заглянул взволнованный Габриель. Он сказал, что собаки в деревне воют как-то странно и почти все сразу. Да мы и сами это прекрасно слышали, еще за полчаса до визита Габриеля рядом с нами протяжно завыла псина с лисьей мордочкой. Я чертыхнулся и попробовал отогнать нехорошее предчувствие. И тут завыли другие собаки. Стало не по себе. Габриель вспомнил, что последний раз собаки выли, когда на таинственном острове было какое-то свечение и не вернулась лодка с рыбаками, ловившими рыбу возле него. Мы насторожились. В полной темноте никакого света или других аномалий не замечалось. Тем не менее люди племени заволновалить, а мы перебрались в хижину и стали размышлять при свете фонарей, делая записи в дневнике нашей группы.
(Продолжение следует)
Сергей Курасов,
член Русского географического общества, специально для “НП”