Мадина Меирманова
В субботу исполняется ровно год с того момента, как Казахстан перешел на новую модель формирования курса национальной валюты - тенге был отпущен в свободное плавание. Что произошло за минувший год хорошего, и помог ли свободно плавающий обменный курс экономике?

Утром 19 августа 2015 года обменные курсы изменили ценники. Если еще накануне доллар торговался по 188, то в этот день стоимость американской валюты подскочила до 195 и выше. Никто не мог объяснить странное поведение обменных пунктов: биржа хранила молчание.
Но утром в четверг, 20 августа, все сразу стало понятно. На специальном заседании правительства выступил премьер-министр: “Национальный банк и правительство приняли решение приступить с 20 августа 2015 года к реализации новой денежно-кредитной политики, основанной на режиме инфляционного таргетирования, отменить валютный коридор и перейти к свободно плавающему обменному курсу”.

Это означало, что тенге стал стоить по своей реальной цене. А она в первый день инфляционного таргетирования составила 255,26 тенге.
Тогда Кабмин совместно с Нацбанком заявили, что обменный курс тенге будет формироваться на основе рыночного спроса и предложения с учетом фундаментальных внутренних и внешних макроэкономических факторов.
Судя по тому, что происходило весь год, эти фундаментальные факторы становятся все хуже и хуже.
Начнем с того, что “отпустить тенге” на протяжении полугода просили предприниматели. Особенно те, что работали на экспорт. Мол, трудозатраты слишком большие, себестоимость продукции дорогая. В тот период, если верить предпринимателям, у нас даже нефть добывать было невыгодно.
И по причине резкого удешевления соседской валюты (российского рубля) мы явно проигрывали в конкурентоспособности. Пример тому - массовый завоз “дешевых” автомобилей и бытовой химии из приграничных с Казахстаном российских регионов. В первые пару месяцев после девальвации рубля в нашу страну завезли авто больше, чем за предыдущие три года.
Финансовые власти напору бизнеса сопротивлялись долго. Даже президент страны сразу после своего очередного избрания пообещал, что никакой девальвации больше не будет. Но массовые убытки бизнеса, стагнация производств и, соответственно, падение доходов в бюджет дали о себе знать.
Вначале власти расширили коридор колебания тенге. Затем отпустили совсем.
Казахстанцы в тот момент массово ринулись в магазины, пытаясь купить все нужное: от продовольствия до бытовой техники. Впрочем, впрок холодильники-телевизоры покупать не стали. Сказался неудачный опыт российских соседей, которые на волне падения рубля опустошили магазины промтоваров, а потом не знали, куда сбыть многочисленную технику.
Кроме того, на волне ажиотажа закрывались магазины и обменные пункты, срочно меняя ценники на “обновленные”. Автодилеры Казахстана приостановили продажи для перерасчета цен в связи с корректировкой курса тенге. Потенциальным покупателям говорили: “Как только курс “устаканится”, продажи продолжатся. Позванивайте”.
В конце августа на высоком курсе государство сумело собрать неплохой урожай налогов. А затем наступила краткосрочная пора “устаканивания”. К концу месяца курс опустился до 237,66 тенге.
Уточним, что в тот период стоимость барреля неуклонно падала, составив на август 48,52 доллара за баррель. Средняя цена за сентябрь составила 47,98 доллара.
Однако тенге просел гораздо существеннее. Причем, что интересно, его падение было мало связано с колебаниями стоимости барреля. Так, месячный ценовой пик казахстанской валюты был достигнут 17 сентября. При этом цена нефти в последние несколько дней держалась на одном уровне. Конец сентября тенге закончил на отметке 270,4.
Собственно с этого периода началось движение национальной валюты вниз. Краткосрочные периоды роста цен на нефть, которые отмечались в отдельные дни и недели, мало отражались на котировке тенге. Зато их падение ощущалось моментально.
Всего в прошлом году мировые цены на нефть Brent снизились на 46,9 процента, а падение цен на металлы в среднем составило около 15 процентов: медь стала дешевле на 19,7 процента, свинец - на 14,7, алюминий - 10,9, цинк - на 10,7. Снижение цен на пшеницу составило 13,3 процента.
При этом тенге с августа по декабрь потерял свыше 80 процентов своей стоимости, завершив год на цене 339,47 за один доллар. Баррель же в декабре стоил 37,6 доллара.
Наибольшее падение стоимости казахстанской валюты отмечено 22 января, когда тенге опустился до отметки 383,91 за доллар. Накануне (19 января) нефть опустилась до самых низких показателей за несколько лет - 28,22 доллара за баррель. В этот период тенге подешевел ровно в два раза.
Итак, что же изменилось с тех пор, как казахстанская валюта начала колебаться вместе с макроэкономическими факторами?
Первое и самое главное достижение то, что на сегодняшний день, судя по всему, тенге действительно стоит столько, каковой является его реальная цена. Прошлогодние 255 тенге были, скорее, первым шагом к реальной цене (особенно если смотреть по соотношению стоимости тенге - нефть).
За это время, несмотря на рост конкурентоспособности наших товаров, на прилавках отечественных магазинов наблюдается явное засилье иностранной продукции. Удивительно, но при всех механизмах поддержки государством казахстанских производителей покупать российские и белорусские товары, даже с учетом их затрат на транспортировку, оказывается дешевле. Как и китайские с турецкими обувь и одежду. Небольшой крен в сторону отечественных производителей наблюдается разве что в продовольственной сфере.
Что касается автопрома, который так долго добивался господдержки и девальвации, то, если бы не льготное кредитование, запущенное в прошлом году, вряд ли автосборщикам made in Kazakhstan удалось достойно конкурировать по цене с российскими коллегами. В том числе и потому, что у нас осуществляется лишь сборка, но не детальное производство.
Что касается импорта, несмотря на все попытки импортозамещения, мы проиграли - и существенно. Например, уже заговорили о том, что накануне ЭКСПО встают все проекты по альтернативной энергетике: тарифы в тенге не изменялись с 2014 года, а окупаемость их в привязке к доллару упала в два раза. Увы, но как бы ни хотелось правительству, подобные проекты к инвалюте привязывать приходится: практически все оборудование для них завозится из-за рубежа и покупается за доллары и евро.
Аналогичная ситуация сегодня практически по всем проектам, которые реализуются в рамках индустриализации. Предприятия, которые строятся за тенге, вынуждены закупать оборудование за валюту. И рассчитывать затем стоимость своих услуг, исходя из реальных затрат.
Учитывая, что услуги, оказываемые этими предприятиями, рассчитываются в тенге, либо они вынуждены будут растягивать период окупаемости как минимум в два раза, либо ориентировать выпуск продукции только на внешние рынки. Поскольку внутри собственной страны их товар становится слишком дорогим и невыгодным для покупателя.
По сути, сегодня единственный выигрыш от плавающего курса - отсутствие необходимости тратить валютные резервы на поддержание стабильного курса (финансы можно пустить на закуп того самого импортного оборудования в виде кредитов) и тенговое пополнение бюджета. Помните, в прошлом году правительство рапортовало о полном исполнении планов по доходам в бюджет? Оно сложилось, по сути, исключительно благодаря обесцениванию нацвалюты, а не активности налогоплательщиков.
В нынешнем году, видимо, будет также. При том, что ВВП у нас показывает рост (за полгода более 0,1 процента), кассовое исполнение поступления доходов в бюджет все еще отстает от плана. Внешнеторговый оборот Казахстана только со странами ЕАЭС “просел” на треть. При этом экспорт товаров из нашей страны упал на 35 процентов (в валютном эквиваленте). А инвестиции в основной капитал в тенговых расчетах остались на уровне августа прошлого года.
Тенговое пополнение бюджета - второй плюс от плавающего курса. Поскольку финансовые затраты внутри страны (на социалку) государство несет в нацвалюте, то чем больше тенге в бюджете, тем увереннее правительство, что выплатит всем зарплаты и пенсии.
Другой вопрос - реальный размер этих зарплат и пенсий.
С момента перехода на свободно плавающий курс тенге инфляция составила 17,7 процента. Реальная зарплата выросла на 0,4 процента (третий квартал прошлого года ко второму кварталу 2016 года). При этом население стало больше денег тратить на продовольствие и платные услуги (рост в структуре расходов на один процент по каждому пункту). Стоимость продовольственных товаров возросла за полгода на 5,6 процента, на непродовольственные - на 5,2 процента. В прошлом году благодаря обесцениванию тенге цены на фрукты выросли на 26,7 процента, на подсолнечное масло - на 29,2 процента, на сахар - на 20,1 процента. Прирост цен на текстильные изделия составил 35,4 процента, фармацевтическая продукция стала дороже на 31,3 процента. Автомобили подорожали на 20,9 процента, запчасти к ним - на 21,9 процента. Тарифы на услуги кабельного телевидения повысились на 51,3 процента, международный звонок (за пределы республики) - на 34,5 процента. В целом непродовольственные товары выросли в цене более чем на 20 процентов.
Но это по статистике. Тогда как фактически только бытовая техника за последний год подорожала почти в два раза.
В общем, если для тенгового бюджета плавающий курс оказался спасением, то для граждан, вынужденных покупать импортные товары, снижение возможностей оказалось существенным. Продемонстрировав всю “прелесть” глобализации экономики и отсутствие собственных производств. А также в полной мере отразило степень сырьевой зависимости казахстанской экономики. От которой наша страна широким шагом марширует уже вторую пятилетку. И до логического финиша пока далеко.

Астана