Константин Маскаев
Кого винить в том, что в стране процветает коррупция? Гражданина или чиновника? “Удобное” законодательство или природную склонность к мошенничеству? А может быть, историческую предопределенность?
Мне попадалось исследование, автор которого пытается обнаружить так называемые “гены коррупции”. Точнее этническую предрасположенность различных групп людей к поощрению коррупции и созданию среды для ее существования

Понятно, что выделение такого рода гена хоть и псевдонаучно, но преследует вполне конкретную цель. Представить проблему философски. Дескать, с генетикой, как с действием непреодолимой силы, не поспоришь. И хотя это скорее фигура речи, а отнюдь не диагноз, автор избрал такой способ, чтобы, с одной стороны, заклеймить нашу коррупциогенную общность, поставив в один ряд с маргинальными системами Африки и Южной Америки. А с другой - пробудить стремление к достижению уровня неких “эталонных” обществ, где удается эффективно противостоять нашим сермяжным порокам.
Вот выборочный список (рейтинг или антирейтинг) стран, распределенных по мере роста коррупции от нуля до максимума. Использованы данные, полученные международной организацией Transparency International.
В первую весьма предсказуемую дюжину отнесены Финляндия, Дания, Новая Зеландия, Швеция, Сингапур, Швейцария, Австралия, Норвегия, Голландия, Канада, Исландия, Люксембург. Считается, что в этих странах коррупция проявляет себя некритично слабо, а нетерпимость граждан к ней настолько высока, что у коррупционеров практически нет шансов.
Великобритания в этом списке - на 17-м, а США на 19-м местах.
Отметим, что открывают рейтинг “чистые” финно-угоры и скандинавы, а продолжили англосаксы. Можно допустить, что население Западной Европы и Северной Америки демонстрирует прекрасную антикоррупционную обстановку. И если бы не Сингапур, население которого на 90,7 процента состоит из китайцев и малайцев, теория оказалась бы почти безупречной. Сингапур действительно несколько портит стройный ряд рассуждений, потому что генетического носителя коррупции автор обнаружил в славяно-монгольской и латиноамериканской группах. Именно эти разбитные легкомысленные “галлы и португалы”, потомки эллинов, прочие хитрые азиаты, попирающие завоевания демократии, как дети цивилизации, только и делают, что находят возможности “прогулять школу”.
Оставим вне поля зрения африканцев и индейцев, сосредоточимся на том, что ближе. На Евразии. На 94-м месте Индия и Монголия. Беларусь заняла 123-ю строчку. Иран, Казахстан и Россия дружно расположились на 133-й позиции. У Пакистана 139-е место, Украина и Бангладеш - на 144-м, Киргизия - на 154-м, 157-е место - за Таджикистаном. Замыкает рейтинг/антирейтинг из 174 стран Афганистан.
По мнению автора, чем больше в составе населения представителей славяно-монгольских народов, тем ниже степень критического отношения к проявлениям коррупции. Эта часть планеты ставит личные интересы куда выше общественных. А для их удовлетворения совсем не брезгует давать и брать мзду. Что-то типа традиционного налога.
В странах же, где славяно-монголы практически не входят в политическую и экономическую элиты, государственный аппарат чуть ли не застрахован от влияния такого рода. Варяги-де, “бесплотны и подобны ангелам”, несут в себе генетическую память прошлых великих поколений и свершений, а также имеют генетический иммунитет к коррупции и воровству. Своеобразная форма морального геноцида, который можно, как сказано выше, воспринимать как фигуру речи в арсенале средств борьбы с социальным злом.

Но тут же возникает вопрос: а судьи кто? Сложно подтвердить наличие признаков коррупции в дописьменную эпоху. Но можно предположить, что и в раннеклассовом обществе определенная система подношений жрецу, вождю или военачальнику в обмен на персональную помощь или участие существовала как вполне естественное стремление отблагодарить или авансировать какие-то преференции. Это следствие так называемой архетипической структуры, то есть соответствие образу мыслей и поведения, свойственных человеку вообще: во все времена и повсеместно. Но заметим также, что большинство людей склонны лелеять свою алчность, какие бы умеренные или, напротив, необузданные формы это ни принимало. Взрастить или пробудить в себе это чувство можно очень быстро, хоть с пеленок, хоть с обретением даже мало-мальской власти. Куда сложнее, почти невозможно задушить эту гадину! Это, можно сказать, против нашей природы.
Первые дошедшие до нас сведения о крупной коррупции - из античных времен - относятся к эллинистическому миру. В 320-е годы до н.э. греческий наместник, назначенный Александром Македонским, использовал свое положение, чтобы манипулировать поставками зерна из Египта в Грецию. Греция импортировала зерно в больших количествах, а этот господин создал искусственные препятствия для поставок, что привело к острому дефициту зерна в греческих городах. В результате цены на зерно в Греции выросли в несколько раз. Дефицит и даже вызванный им голод продолжался пять лет. А наместник заработал на спекуляции зерном огромное состояние.
Похожий пример масштабной спекуляции наблюдается в IV веке до н.э., но в сфере торговли металлами. Сицилийский финансовый магнат скупил все железо, образовав полную монополию на рынке, а затем продавал его по цене в три раза выше, получая на этом 200 процентов прибыли. Речь идет о монополизации важной отрасли в ущерб всему обществу. И хотя монополию установили не государство и не госчиновник, а частное лицо, такие действия, думается, были невозможны без участия чинов. А страдало от таких действий государство: вынужденно покупая изделия из железа (орудия и оружие, обшивку для кораблей и прочее) по цене выше номинальной.
Известно, что Карфаген в III веке до н.э. был государством много богаче Рима. Но при этом - и самым коррумпированным государством античности. Греческий историк Полибий писал, что “в Карфагене ничто не считается позорным, что ведет к прибыли... Претенденты получают посты путем их открытой оплаты”. В правительстве и госорганах Карфагена доминировала партия, фактически отстаивавшая не интересы собственной страны, а интересы Рима. И что хуже всего - это происходило в условиях Второй Пунической войны с участием Ганнибала, ожесточенной военной кампании античной эпохи, продолжавшейся 27 лет. Именно наличием лобби этой партии объясняют тот факт, что Ганнибал, предпринявший свою гениальную экспедицию в Италию, в течение многих лет в походе был фактически предоставлен самому себе и не получал подкреплений из Карфагена, что в конечном счете привело к его поражению! Просто партия представляла олигархию, которой война мешала торговать с Римом. И сам выбор между существованием или падением Карфагена эту элиту не очень-то трогал: личные приоритеты стояли выше государственных.
А вот обществу Римской республики до II века до н.э. коррупция была чужда. Государство с удивительно высоким чувством гражданского долга, которое разделяло подавляющее большинство римских граждан. Избираемые народом представители власти - консулы, преторы, трибуны и прочие - не получали жалованья. Но на вакансии всегда было много желающих. Объяснить это, по-видимому, можно тщеславной потребностью римлян сделать что-либо на благо общества в обмен на признание обществом их заслуг. А если место консула - фактически главы исполнительной власти - доставалось зажиточному римлянину, то от него ждали, что он сделает что-либо для общественного блага за счет своих собственных средств. И он охотно строил что-то общественное: театр или форум, организовывал зрелища. Не описано и случаев присвоения консулами или другими чиновниками имущества государства. Во время Первой Пунической войны римские консулы-полководцы передавали государству произведения искусства, захваченные в завоеванных городах. Это неслыханный в истории пример массового альтруизма и бескорыстия, если учесть, что речь шла о военных трофеях, считавшихся почти всегда в истории достоянием воинов победившей армии.
Этим римская демократия, к слову, отличалась от греческой. Последняя руководствовалась тем принципом, что всякий труд должен оплачиваться и все госслужащие в Афинах получали жалованье.
Краткий экскурс в историю предпринят для того, чтобы показать, насколько изменчивыми могут оказаться привычки последующих поколений. Где теперь римляне? И откуда почерпнули вдохновение итальянские коррупционеры 70-90-х годов минувшего века?
Та часть Европы, что сегодня предпочитает, чтобы ее воспринимали как источник непорочности и чистых помыслов, буквально утопала в коррупции в период позднего Средневековья и Ренессанса. Время инквизиции почти закатилось. Даже увлечение ведовством можно было списать на модные тенденции или эксперименты в сфере культуры. Но с развитием товарно-денежных отношений вдруг расцвела и коррупция. По словам итальянского философа и учителя церкви Фомы Аквинского, она тогда оказалась неотъемлемой частью общества, хоть и называлась “дьявольским обольщением”. Правда, на кострах сгорали отнюдь не за коррупцию, а за убеждения.
Ген ли это или следует вести речь о соответствующем “вирусе”, который порождает пандемию, - не важно. Но явление это не ведает границ. Просто некоторые страны сумели ему противопоставить нечто более убедительное, чем получаемые от коррупционных действий блага.
Исследователь М. Решетников в книге “Психология коррупции” как раз и рассуждает о внеэкономической и наднациональной предрасположенности к коррупционному поведению. С психологической точки зрения большинство людей в первую очередь любят самих себя, своих детей и свои семьи. Это нормально. Но у одних эта любовь согласуется с моралью, а другие старательно ее избегают. Замечу, что “моралист” отнюдь не синоним понятия “бедный”. Бывает и так, что человек вполне состоятельный и успешный, предприниматель или преподаватель, врач или ткач - не важно - заработал капитал и авторитет, не поощряя при этом коррупцию, а то и противодействуя ей! При этом он ничуть не меньше, чем иной коррупционер, любит и себя, и детей, и семью. И даже связывает будущее своих детей со своей страной. И поэтому стремится сделать ее хоть немного чище.
Можно, конечно, допустить, что сегодняшние флагманские общества уже справились с “вирусом коррупции” и даже нашли для него некое противоядие. И теперь - снисходительно либо строго - взирают на остальных. Есть этому вполне стройное объяснение. Наши страны, те, что в приведенном рейтинге перетаптываются во второй сотне - Беларусь, Казахстан, Кыргызстан, Россия, Украина, несмотря на успехи в образовании, являются странами с чрезвычайно низкой правовой культурой. Религиозная мораль - будь то христианская или мусульманская - на этих территориях не сформировалась и не успела качественно закрепиться даже до известной революции 1917 года, а затем подверглась очень серьезным испытаниям.
Обратим внимание, что на немецкий язык Библию перевели в 1525 году, а в России первый перевод со старославянского на русский появился только в середине XIX века. И всеобщую грамотность в Германии решили прививать с XVI века, а в странах бывшей Российской империи, то есть в СССР - после 1917 года. Стало быть, у них - пятьсот лет реального духовного окормления на понятном языке. У нас - немногим более полувека. А затем наступило известное духовное варварство, которое лишь частично компенсировали Моральным кодексом строителя коммунизма на фоне неизменного дефицита правовой грамотности. Психологические корни этого правового нигилизма - и тех, кто осуществляет властные полномочия, и тех, кто является их объектом, - в нашей тотальной уверенности, что все без исключения шаги государство производит в правовом поле. Но столь ли совершенны и актуальны наши законы? Мы чаще всего просто даже некомпетентны, чтобы всерьез анализировать это. Кроме того, та правовая система, которую мы у себя пытаемся реализовать, внесена извне. Она формировалась на Западе, под западный же уклад. У них для добровольной отставки, возможно, достаточно общественного порицания, а у нас разве занесенный над головой ятаган заставит задуматься. Да и то прежде всего не об участи, а том, как этот самый карающий меч сделать не таким острым.