Константин Маскаев
Искусство коррупции. Как и в любом другом, здесь правит продуманная драматургия, есть главные герои и статисты, свои сцена и закулисье, яркие краски публичных действий и дележ пирога в узком кругу. Рискованная и азартная игра. Мы решили посмотреть на это, бесспорно, социальное зло как на систему, которая живет и эволюционирует, процветает и развивается. Но при этом оставляет и нас, и целые государства в вязком неповоротливом прошлом

По Оскару Уайльду, коррупция - это “искушение, а единственный способ избавиться от искушения - это поддаться ему”. Относительно безальтернативности выбора позволю себе не согласиться с классиком, хотя мотивация высказывания понятна. Мы сталкиваемся с проявлениями коррупции повсеместно и настолько часто, что некоторые поборы стали воспринимать как неизбежные издержки, что-то вроде налога. Например, некоторые родители вообще считают, что поборы в вузах, школах, детских садах и больницах не являются проявлением коррупции: все само собой разумеется.
Не поспоришь, мы сами поставили интерес мздоимца выше законов: оплачивай! Теперь размеры мзды в самых разных областях бизнеса, права и общественной жизни четко выверены и адекватны получаемому в обмен благу. Здесь не дерут три шкуры, как в коммерции. Берут не больше того, что соразмерно облегченному вздоху: от меня не убудет.
Размеры поборов, которые тот или иной соискатель вполне законного блага или полезного решения может себе позволить заплатить сверх того, на что нацелены его запросы, четко дифференцируют общество по материальному и социальному положению. И то, что для одного взятка в 100 или 1000 вечнозеленых единиц - заметные издержки, для другого - что комар чихнул. Этот оперирует суммами взяток в сотни раз большими. Но и проекты, которые он реализует, гораздо масштабнее.
Известно, что взятку дают, чтобы склонить должностное лицо к совершению какого-либо действия или, наоборот, бездействия - в интересах взяткодателя. Причем действие или бездействие это может быть как законным, так и незаконным, в рамках должностных обязанностей и вне таковых. Иного чиновника просто требуется материально простимулировать, чтобы он выполнил то, за что ему государство и без того платит зарплату. Так сложилось. И не сегодняшний чиновник это придумал. Он пришел в систему и просто вписался в ее правила.

За что его порицать? Ведь покупающие власть за деньги намерены вначале “отбить” затраты, а затем рассчитывают извлекать из нее прибыль. Об этом знали еще в доантичные времена. Первым известным документом, который осуждает коррупцию, вероятно, следует считать трактат “Артхашастра”, изданный в Индии в IV веке до н.э. В нем содержится констатация того, что имущество монарха не может быть даже в малой степени присвоено теми, кто им ведает.
Нечестных на руку политиков кормят и простые граждане, и успешные бизнесмены. Продажные политики обходятся государству особенно дорого.
“Взять на зарплату” - на жаргоне коррупционера означает договориться с чиновником, в коррупционных услугах которого часто нуждается взяткодатель. Регулярные выплаты чиновнику по оговоренным ставкам оказываются тем контрактом, который закрепляет его ответственность перед “нанимателем”. Это удобно. “Подсев” на “зарплату”, чиновник вводит ее в бухгалтерию личных или семейных расходов, рассчитывает на нее в следующем месяце, учитывает при планировании затрат. Таких “зарплат” и “работодателей” может быть несколько. Довольствоваться малым наши мздоимцы не умеют, у них иная конфигурация сознания. Поэтому чаще всего вместе с укреплением чувства собственной важности растут и аппетиты.
Коррупционеры иронично, но метко называют взятку “витамин В”. Этот “витамин” чиновник “прописывает” всему ближнему окружению: семье, любовницам, родителям, братишкам и сестренкам, племянникам, другим родственникам. “Пациенты” этого круга быстро попадают в зависимость от “витамина В”. Но не все из них столь радивы и ответственны, чтобы развивать и продолжать коррупционную династию. Чаще всего большинство садится на шею к старателям “витамина В” и тянет, требует, вырывает добытое, требуя еще и еще, и в следующем месяце желательно больше, потому что совершенно нечего носить, нужно развести экзамен в университете, купить комплект зимней резины, съездить хотя бы на недельку в Турцию или Эмираты, апашке нужны новые зубы, песику требуется педикюр, кошечке необходим психолог, заканчивается абонемент в фитнесс/бассейн/парашютную школу, племянник решил жить в большом городе и ему нужна хотя бы “однушка” не в самом отдаленном районе... А каждая единица “токал” добавляет еще одну, почти равную статью расходов, потому что там тоже дети, мамы, братишки, племянники. Их тоже нельзя оставить без заботы, они тоже вправе рассчитывать на толику внимания, желательно в у.е.
Вспомните или придумайте еще сотни затратных дел и желаний, исполнение которых не терпит промедления, и вы поймете, насколько трудную ношу тащит на себе иной чиновник средней руки, мздоимец или казнокрад. Он достоин хотя бы простого человеческого сочувствия. И чем выше положение, тем выше и качество запросов. Потому и нервы ни к черту, и ранняя аритмия. Поэтому по минимуму - хотя бы релакс с алкоголем и платный (опять платный!!!) секс, а по максимуму - регулярные занятия в спортзале и отдых на курорте. А это, заметьте, - опять расходы. И где на все это найти средств? Там, где-то в потоке дел на госслужбе. Круг замкнулся!
Между прочим, выражение “Дело в шляпе!” изначально означало ничто иное, как завершенный акт передачи денег взяткодателя мздоимцу. Мелкие чиновники пользовались шляпами, куда складывали полученные от просителей деньги. Те, кому удавалось подкупить чиновника, получали уверенность, что дело устроится. И говорили: “Дело в шляпе!”. Но могут и “кинуть на бабки” - еще одно выражение, которое описывает одну из коррупционных ситуаций, когда чиновник взял деньги у взяткодателя, а услугу не предоставил.
Коррупционеры обогатили наш язык, придав прежним словам новый смысл. Так, “занести” - по терминологии коррупционеров - заплатить взятку, а, например, “зарядить” - оплатить выполнение коррупционной услуги, которая будет оказана позже, возможно - при наступлении каких-то условий.
Взятку могут дать напрямую, принеся деньги прямо в кабинет чиновника. Сегодня так действуют редко: слишком велик риск, что накроют в собственном офисе. Тем не менее случается. Иначе нам порой не показывали бы кадры задержаний, разложенные на столе купюры и чиновников с глупой и растерянной маской вместо лица.
Чаще для передачи денег выбирают ресторан, припаркованный в переулке автомобиль, общественный туалет. Сумму стараются не озвучивать. Часто пишут на салфетке, которую тут же сжигают, либо выводят на дисплее обычного бухгалтерского калькулятора - чтобы в следующий момент нажать сброс. Вроде и не говорили ни о чем таком, что может указывать на “контракт”.
Тонко завуалировать взятку можно под банковскую ссуду, льготный кредит, погашение несуществующего долга, оплату товаров, купленных по заниженной цене, покупку товаров по завышенной цене, преднамеренный проигрыш в карты, “случайный” выигрыш в лотерею, уменьшение арендной платы, увеличение ставок по кредиту и т.д. Можно заключить фиктивный трудовой договор с выплатой зарплаты взяточнику, его родственникам или знакомым, оплатой завышенного гонорара за лекцию, статью или книгу.
Теперь и понятие “крыша” трансформировалось. В 90-е под “крышей” понимали преступную группу, которая оказывала общее покровительство и защищала от рэкетиров, за что получала вознаграждение. Ныне “крышей” стал один или несколько человек - влиятельных чиновников или полицейских, которые за “зарплату” оказывают поддержку коммерческой структуре.
Унаследовала коррупционная среда и такой признак бандитских 90-х, как “наезд”. Так теперь называют способ жесткого воздействия на оппонента, который выражается в создании вокруг жертвы атмосферы реальной и значительной угрозы для его личного благополучия, спокойствия и благополучия близких людей, бизнеса, сохранности имущества. К слову, “отбить наезд” можно. Например, если репутация и мощность “крыши” позволяет.
При этом своей семье коррупционер “отстегивает” не в числе первых. Прежде “отстегнуть”, то есть поделиться коррупционным доходом, нужно своим покровителям. Такова система. Начинающий коррупционер допускает ошибку, если коррупционным доходом покрывает только свои потребности. Такого вскоре “сольют”, заодно продемонстрировав нетерпимость к социальному злу. Только тот, кто умеет делиться, нужен системе. Именно из этой среды пошли высказывания вроде “свои люди - сочтемся” или “рука руку моет”. Коррупционное товарищество достаточно тесно взаимоувязано. Поэтому предложить “золотые очки” - значит прикормить, задобрить, “ослепить” мздой проверяющего, следователя, судью.
Весьма очевидно, что коррупция не находит осуждения среди большинства граждан. Мы свыклись с ней настолько, что воспринимаем как норму поведения в современном обществе. Значительная часть молодежи ориентирована на карьеру не потому, что стремится усовершенствовать общество, сделать его лучше. Высокий пост в системе власти чаще всего связан с возможностью обеспечить себе стартовые условия для стабильного обогащения. В массовом сознании оправдываются любые средства для достижения таких целей, в том числе противоправные и безнравственные.
Вообще взятка - это ключ к сотрудничеству, волшебная палочка, которая уничтожает преграды и сокращает расстояния, делает сердце чиновника доступным, а дела - завершенными.
Можно рассматривать коррупцию и как двигатель коммерции. Посмотрите. Позволить себе дорогие приобретения могут две категории граждан. В первой - представители частного бизнеса, среди которых прежде идут владельцы и управляющие, затем штучные светлые головы, генераторы продуктивных идей, наконец, специалисты высокой квалификации, экспаты. Во вторую категорию можно смело относить коррумпированное сословие. Кто в него входит помимо самого коррупционера, мы разбирали выше. Так вот, если представители первой категории все-таки привыкли считать деньги и лишние траты позволяют себе достаточно умеренно, то коррупционер и его “реципиенты” тратят весьма охотно: с дармовым капиталом всегда проще расставаться. Чаще всего именно они и формируют динамику спроса на рынке товаров и услуг премиум-класса. Не тратить они не могут еще и потому, что в сознании каждого где-то нитевидно бьется пульс страха, что всего можно лишиться в один миг. Примеров таких в последнее время - и достаточно, и повсеместно, невзирая на занимаемое положение. И генералы, и министры. Что уж говорить за мелкие сошки. Поэтому, тратя большие деньги, чиновник вроде как “заедает” свой страх, впрок живет на широкую ногу, чтобы при неблагоприятном раскладе не жалеть об упущенных возможностях.
Швецию и Сингапур относят к странам с самым низким уровнем коррупции. В одной из самых коррумпированных стран начиная с 1965 года стали применять свою антикоррупционную стратегию, она так и называется - “сингапурская”. Система четко регламентировала деятельность чиновников, упрощала бюрократические процедуры и исключала их там, где они были излишни. И был введен строгий надзор за соблюдением стратегии. Щедро поощряли тех, кто сообщал о фактах проявления коррупции. Центральным элементом системы сделали автономное бюро по расследованию случаев злоупотреблений властью и фактов обогащения за счет нее же. Поймав на взятке одного чиновника, стали увольнять весь департамент. Одновременно ужесточили наказания за коррупционные преступления, повысили независимость судебной системы, в том числе за счет значительного увеличения зарплаты судейских, сделали их привилегированным классом. Параллельно взялись за подготовку квалифицированных административных кадров, что сочеталось с высокой зарплатой. Заметный поворот в сознании общества обнаружили в первую же пятилетку.
Похожим путем в конце прошлого века пошли и в Швеции. Система мер по противодействию коррупции стала опираться на стимулы для частного бизнеса (через налоги, льготы и субсидии), а не на запреты и разрешения. Открыли доступ к внутренним государственным документам и создали независимую и эффективную систему правосудия. Для чиновников установили высокие этические стандарты и строго контролировали их соблюдение.
В 1992 году широкую антикоррупционную кампанию “Чистые руки” развернула миланская прокуратура, в ходе которой к уголовной ответственности привлекли тысячи чиновников высшего и среднего уровня. Правда, это не привело к радикальному снижению коррупции в Италии в целом, но кампания повлияла на отношение граждан к коррупции. Население стало относиться к ней как к преступлению, а не как к норме жизни.
А на рубеже 60-70-х годов минувшего века американские правоохранители проводили длительную спецоперацию “Шейх и пчела”, в ходе которой агенты ФБР внедрялись в коррупционные схемы, выдавая себя за посредников арабских миллионеров, и предлагали крупным чиновникам и конгрессменам большие взятки за выгодные решения. Всего за год закатилась карьера более двухсот крупных взяточников.
Никогда не следует забывать, что само явление коррупции получило оценку уже в своем наименовании. Слово происходит от латинских corrumpere - растлевать и corruptio - подкуп, порча. Отсюда corruption - “повреждения вследствие употребления плохой пищи”, “портить воду в закрытой таре”, “поджигать имущество”, “губить свободу”, “искажать смысл”, “унижать достоинство”, “развращать молодежь”. Всего более 15 значений, которые описывают различные маргинальные действия и деструктивные поступки. Впрочем, это все о нас.
В скором времени мы расскажем вам, как реализует себя коррупция там, где она неотъемлема от основной деятельности, и там, где для ее проявления нужно проявить настоящую изобретательность. Но она есть. Как говорится, она не может не есть.