Сагымбай Козыбаев
Обуза
В магазине национальной одежды сталкиваюсь с давним знакомцем, весьма значительной фигурой отечественной культуры. Совсем недавно с шумом провел свой юбилей. После положенных расспросов (“Кал калай?”) на мой недоуменный взгляд на объемные тюки у его ног сокрушенно раскрывается: “Да вот надели более сорока чапанов. Куда их? Здесь охотно берут за полцены, это же их бывший товар. Магазину выгода, пускают тотчас в оборот”.
Сокрушение продолжается: “Лучше деньгами дали бы, черти, кому нужно это халатное отношение...”.
“Халатное отношение”. Фраза эта, как известно, принадлежит Олжасу Сулейменову. Сказано некогда метко, с долей юмора. Поэт предостерегал от излишнего увлечения по случаю вручения традиционных юбилейных чапанов. Народ слова эти запомнил.
А чапаны - те же кочевники. Только немы и хранят тайну о бывших владельцах. Дожидаются своего времени, чтобы украсить очередные плечи других. Церемония под аплодисменты - накинул юбиляру, закрепил малахаем и поясом и будь здоров. Национальная почетная традиция, а чапаны - ее разменная монета.
Поэтому негоже хулить народный обычай. И этой цели у меня нет. Но подумал о другом. Дома хранятся в бездействии несколько новых костюмов. Полученные по обычаю киiт - обмен положенными подарками в процессе сватовства. Так это принято А костюмы, как правило, или малы, или большого размера.
Но это уже никого не колышет. Главное - не нарушил обряд. Вручил и с глаз долой. Костюм теперь твоя собственность. Дождись своего времени и преподнеси другому. Хорошо, если будет такая оказия. Магазину костюмы не нужны - свои бы продать.
Милый народ, мои казахи! У них свое понимание рынка в рыночные же времена. И халаты вовсе не в обузу...
Ай да хват! 
Мой ученик Юрий Поминов, два десятка лет возглавлявший областную газету, выпустил четыре объемистых фолианта под общим названием “Хроника смутного времени. Записки редактора”. День за днем, не ленясь, он фиксировал жизнь общей тогда страны - СССР, Казахстана и отчего своего края. Через призму газетчика. Такого прецедента, честно говоря, в литературе я не припомню.
Он же - автор миниатюр и новелл, записанных второпях, на ходу, на обрывке замызганного тетрадного листа или потертой сигаретной пачки, на украшенной замысловатыми вензелями старой визитке. Это всего 5-10 строк текста - метких заметок, создающих яркую палитру жизни. Называет автор эти свои миниатюры “блестками”. Вот парочка в качестве образца.
Первую Юрий назвал “Пришли попить чаю...”.
Жена кремировала умершего мужа. Урну с его прахом хранила дома и часто носила с собой - в хозяйственной сумке вместе с продуктами и другими магазинными покупками. И в гости с этой урной - симпатичной керамической вазой - ходила. Заходя в квартиру, ставила ее на стол и говорила: “A это мы с Колей! Пришли к вам чаю попить!”
Одна из ее знакомых во время первого такого визита “супружеской пары” чуть не упала в обморок.
Три предложения носят название “Двойной удар”.
Служебный роман... Секретарша после каждого свидания с начальником-любовником звонила его жене, меняя голос, и ставила ее в известность: “Ваш муж опять был у этой стервы, примите же, наконец, меры!”
Ай да Юрий! По хорошему завидую творческой хватке. Испек же журфак КазГУ такой талант.
Как же не гордиться такими питомцами...

Казах у микрофона
Много нынче тоев. И все - в ресторанах. Если не дали тост до перерыва, уходить раньше не принято.
А в ресторане - двести уважаемых людей. Давать тост каждому - это двести раз поднимать рюмки. Можно совсем спиться. Тамада вызывает на авансцену целую группу и просит выступить от силы двоих-троих. Остальные, дескать, солидарны. Кто бы возражал. 
Но вы не знаете казаха. Как правило, обидится, коль не дашь тост персонально. Но речь его состоит не из двух-трех слов. Дескать, поздравляю, желаю. О нет. Приготовьтесь к мини-лекции.
Тостующий постарается, чтобы его запомнили. Но зачем? Все мы знаем, почем фунт лиха, а человека у микрофона вовсе не знаем. Чего выпендриваться? Что поделаешь? Душа у казаха такая. В принципе, добрая, мягкая, безвредная. Но амбиции - это уже мешками. “Смотри, я тоже говорю, как акын и мудрец, тоже знаю многое, тоже могу вас чему-нибудь поучить, вы что ли одни такие...”
Коль родился казахом - полезай в “Мерседес”.
Да уж, кожу и облик не сменишь. Терпи, братан. Все равно атаманом не станешь... 

Дуриан
В субтропиках каких только фруктов нет. Всем известны ананас, киви, банан. А вот на память названия других - папайя, мангустин, рамбутан, лонган, глаз дракона, помело, лонгкон, личи, чом пу, тамаринд...
В особом ряду - дуриан. Он считается наиболее ценным фруктом. И, кажется, единственным, не разрешенным к вывозу из страны пребывания. Вас тут же ссадят с самолета, могут отменить вылет, еще оштрафуют. Прецеденты, говорят, были.
Причина одна. Дуриан имеет въедливый гнилостный запах. Находиться в такой атмосфере просто невозможно.
Дуриан - большой фрукт, как арбуз и дыня, весом до 8 килограммов. Покрыт колючками, внутри пять камер, в которых плод, имеющий орехово-сырный вкус. Его надо тотчас съесть, остальное, тщательно упаковав в многослойный пакет, выбросить в положенное место.
Полтора десятка лет назад, оказавшись впервые на островах Индонезийского архипелага, грешным делом, не зная, не доев, дуриан оставил в номере. Через несколько часов администрация небольшого отеля вынуждена была расселить весь этаж. Стоял запах трупной гнили.
История эта безболезненно закончилась, но при выезде предъявили штрафной чек.
Век живи - век учись. Чужой опыт может пригодиться другим, и потому советую: отправляясь в заморские края, не поленитесь на сутки обложиться справочной литературой.
Я же, обжегшись, подобное занятие теперь называю дурианским...

Бивуак
Шестой десяток этому крохотному месту Казахстана на берегу Иссык-Куля. Было оно палаточным, бунгальным, есть теперь и пятиэтажное здание. Сколько было баталий за его существование! Все руководители Казахского национального университета вложили немало сил в его выживаемость при разных киргизских президентах. Функции этого полпреда страны на берегу чужого чудного озера во впадине меж двумя высокими горными хребтами остались прежними - “спортивно-оздоровительный лагерь”.
Я помню еще первые палатки студенческого бивуака вдоль берега. Открытый кинозал под небом, на сеанс непременно брали одеяла - дневная жара вечером сменялась горной прохладой. Двухэтажный дом для студентов “Тархун”. Круглая ротонда-столовая. Всего этого теперь нет. Неизменное - облепиховые заросли вокруг, пирамидальные тополя. Урюковый запах. И медостой в воздухе.
Здесь собиралась в летнее время вся золотая молодежь Алма-Аты. Считалось особым шиком прожить без путевки, перебиваться у друзей. За страну тогда никто по сути не выезжал, потому на Иссык-Куль приезжали иногда на все лето.
Изменились времена, открылись дальние берега. С невиданным для совка сервисом и даже инклюзивом - включенным питанием и напитками, как в Турции.
Но у Иссык-Куля своя аура. Хрустальная вода. Неповторимый кислород горной впадины. Во всем остальном никаких особых изменений. Минимальный сервис. Неубираемые заброшенные пляжи. Жены и дети киргизов, прошагивающие ежедневно десяток километров по песку со скудным съестным ради малого заработка - зимой здесь нет работы. Непутевые мужья, пропивающие этот дневной труд семьи. С октября по июнь озеро остается наедине с собой.
Сколько лет езжу на Иссык-Куль - счету не поддается. В одно и то же место. В свой лагерь своего университета.
На границе как не было порядка, так его и нет. Изматывают нервы процедуры таможенных постов обоих государств. Раз, сполна ощутив беспредел на границе, зарекся ездить.
Но не выдержал. Нынче, после очередной заморской поездки на отдых, вновь сорвался в остаток отпуска к братьям-киргизам.
Дивное озеро на месте. Абрикосовый запах на медостое и бирюзовая вода тотчас глушат все земные треволнения...

Танаис
Не всегда что рядом - твое. Фолкленды вроде аргентинские, а англичане по-колониальному нахально захапали. Близ вьетнамских вод Парасельские острова, там нашли нефть. Китайцы тут же объявили их своими. Теперь у соседей напряженка.
...Середина мая 1991 года. Ростов-на-Дону. Еще жив СССР. До путча, положившего начало развалу страны, три месяца. Культурная программа - поездка в Шолоховское имение, на север области в станицу Вешенская, отложена. Хозяева решили заменить ее для гостей пикником. Это недалеко от областного центра в сторону Азова, где Дон втекает в море.
Сидим на берегу знаменитой реки у казачьей станицы, носящей дорогое для сердца кыпчакское название Аксай. Тринадцать деканов факультетов журналистики единого огромного государства. Очередная встреча деканов-коллег, два раза в год запланированная в разных местах страны. В принципе, дружеская тусовка под маркой совещания по проблемам профильного образования. Поездка и деловая, и небольшой притом отдых.
Итак, Дон. Красотища какая. Расположились под ветвистой ивой. Нет, чтобы промолчать согласно такту, черт дернул за язык. Промолвил, что река эта не Дон вовсе, а носит другое название - Танаис. “И вообще, ребята, река эта кыпчакская, то бишь казахская”. Конечно, сказано это было как бы в шутку, для заводки.
Декан с Кишинева по традиции привез с собой целый ящик отменного молдавского красного вина. Все довольны. Семья, работа у каждого вдалеке. На время забыты. Можно расслабиться, а хозяевам на гостеприимство расщедриться.
“А река если уж казахская, пусть будет таковой. Нам для дорогого коллеги ничего не жалко”, - начал застолье хозяин, декан местного журфака, близкий друг Евгений Корнилов.
Боже, с тех пор прошло 23 года. Сейчас недалеко от этих мест, в двух часах езды, граница с Украиной. Мариуполь, где в бытность в течение полутора веков, в XIII-XIV веках, состоялись на реке Калка две большие, известные в истории, битвы. Неприятеля с неприятелем.
Нынче здесь лязгают танки. Идет война. Но братоубийственная.
Буду щедр. Возвращаю, Женя, исконный вам Дон. На кой ляд река мне? Но чья она сейчас со всеми своими притоками типа Донца? России, Украины или самопровозглашенной мистической Донецкой республики?
Безответный вопрос. Но нельзя ли и на сей раз обойтись дружеской шуткой, взаимным пониманием?
Не доводя былое братство до смертельной пули...

Сейтказы
Близкий человек, коллега огорчен. Вечный в жизни атеист он “ударился” теперь в религию. Съездил на хадж. Второй год держит оразу - пост.
Жена в положении. Он весь в смятении.
И вот жена на днях родила. Дочь... Пятая по счету.
Поделился этим фактом с другим близким коллегой, которому посвящаю эти строки. У него три сына. Азаматы. Женаты. Человек с юмором, он отшучивается: “Да женить этих шайтанов - были одни головные боли...”.
У современных казахов не так, как у всех других мусульман, калыма-откупа нет как такового, но основные расходы держит сторона джигита - сватовство, свадьба, она порой со своими причиндалами.
Но эти два факта жизни - радостные вещи. Идут они по кудайскому велению. В любом случае есть знаковость. Вот трое парней - сыновей. Уже тринадцать лет Сейтказы возглавляет подчас сумбурное, амбициозное племя всех журналистов страны. Племя это разношерстное, рот всем не закроешь, одни - за, другие - против общей линии. Попробуй привести их к общему знаменателю.
Он знает, как это сделать. Россиянин по рождению, у него большой опыт творческой жизни за плечами. Соруководство областной прессой, собкорство всесоюзной газеты - и не какой-либо, а “Известий”, пресс-секретарство - и не у кого-либо, а у главы государства, затем - и премьер-министра. Создал Национальный пресс-клуб с филиалами, собственное агентство, вернув ему прежний некогда популярный бренд - КазТАГ, в котором сам же в бытность был собкором нескольких областей. Организовал филиалы агентства, даже в мятежном Афганистане. 
Через месяц у Сейтказы (тот случай, когда фамилия человека всем известна) белес - большая, серьезная веха в жизни. По-русски это называется юбилеем.
Так вот, о символах. К цифрам три, тринадцать, цифра белеса... Что бы еще к ним добавить?
Мы, близкие сородичи по цеху, находчивы. Думаем и добавим еще один символ, но теперь уже от журналистов страны.
А пока все же озвучим имя этого человека. Звать его Сейтказы Матаев.
Прошу, мырзалар жќне ханумдар, жаловать.

Арсенал
На Украине нынче в запрете все русское, москальское. И прежде всего российские телеканалы. Основные собственные СМИ принадлежат олигархам - Коломойскому, Ахметову, Хорошковскому, Тимошенко, Порошенко. Нетрудно по этим персонам догадаться о тональности украинской пропаганды.
Ей, информационной войне, в последнее время стали уделять первоочередное внимание. И это не случайно. И при этом обращаться к урокам прошлого, точнее к арсеналам. Как известно, без идеологического обеспечения в свое время не было бы Третьего рейха. Это прекрасно знал Гитлер, назначив рейхсминистром пропаганды своего злого демона Иозефа Геббельса, к концу Второй мировой войны ставшего еще и рейхсканцлером - вторым лицом в государстве, правда, поверженном. Последним актом фюрера было исключение из партии Геринга и Гиммлера как изменников. Остался верен лишь Геббельс с разрывом в один день, 1 мая победного 1945 года покончивший с собой вслед за шефом, умертвив заодно жену Магду со своими малолетними детьми (кстати, все дети - пять девочек и мальчик - в честь Гитлера носили имена, начинающиеся на “Н” (Hitler), буква произносится по-русски как “Х” или “Г”.
В 1969 году Берлин посетило высокопоставленное лицо Советского Союза, вручившего в конфиденциальной обстановке ценный подарок - дневники Геббельса. Этим лицом, как позже выяснилось, был Леонид Брежнев. Четыре тома дневников лишь спустя восемнадцать лет были изданы. Отмечу, что из тех, кто стоял рядом с Гитлером, лишь один Геббельс вел систематический дневник, фиксируя факты и события тех лет. Эти дневники - по сути летопись возникновения фашизма как явления, своеобразная азбука нацизма. Изданные дневники - ныне библиографическая редкость, они тотчас разошлись, и тем не менее ретивые головы при желании могли бы с ними ознакомиться. Чтобы не повторять былых ошибок в пропаганде. 
К примеру. Расхожее геббельсовское выражение: “Один народ, одна империя, один фюрер” недалекие и абсолютно не просвещенные лица из окружения современных диктаторов пытаются время от времени калькировать на свою доморощенную почву. Глупость только.
Или другой знаменитый лозунг Геббельса, мобилизовавший всю промышленность оккупированной Европы в войне с Советским Союзом: “Пушки вместо масла!”. Гуманитарные коридоры сегодня просто так не появляются.
А вот применение самой идеологии. Еще 14 декабря 1925 года Геббельс прозорливо пишет в дневнике: “Радио! Радио! Радио в доме! Немец забудет для радио профессию и отчизну”. Пройдет немного времени, и эта техника будет находкой для нацистcкой пропаганды. В огромном количестве будут выпущены так называемые “народные приемники” Volksempfangen. Их получали немцы взамен своих приемников, которые под страхом смерти обязаны были во время войны сдать. Эта была акция по пресечению слушания иностранного радио. Примитивный, небольшой, полукруглый с зияющей впадиной, будто с распахнутым говорящим ртом, “народный приемник” был прозван немцами Goebbelsschnauze - “морда Геббельса”.
Как это сегодня напоминает о попытках на Украине противодействовать спутниковому телевидению посредством оставшейся с советских времен техники глушения вражеских голосов. Чьими мордами это теперь пахнет?
Кабинетная работа руководителей отнюдь не способствует реализации целей. Какой совет Гитлеру дает его верный пес-идеолог? Еще до прихода к власти нацистов в конце двадцатых годов для Гитлера был приспособлен еще и самолет, что и вовсе было в диковинку, ошеломляло. Стремительные перемещения Гитлера по воздуху с внезапным или объявленным появлением то тут, то там на митингах и собраниях в разных частях Германии способствовали его популярности. “Гитлер над Германией!” - кликушествовал Геббельс на всю страну печатным и радийным зарядом.
Чего уж, мерзавцем был хромой Геббельс, но пропагандистом отменным. Да только все “хорошо забытое старое” к реалиям сегодняшним вряд ли применимо.
Хотя кто это знает...