Светлана Фельде
На днях в одном из медицинских специализированных журналов, который получает клиника, где я работаю, прочитала интересный материал на тему о том, чем мы отличаемся от крокодилов. Не хочу злить специалистов, которые, понятно, могут сказать на эту тему много и гораздо больше, поэтому просто уточню - сравнения, приведенные в материале, изложены просто, доступно и весьма наглядно. И суть материала не в излишней научности была, а в том, чтобы заставить читающего в очередной раз задуматься над вещами, ускользающими от нас в повседневности. Итак, изложу банально: оказывается, нас, людей, от крокодила, например (хотя его головной мозг, в отличие от нашего, величиной всего с грецкий орех), отличает совсем немного. Если речь идет о ситуациях, в которых человек перестает быть человеком.
Справедливости ради, крокодил не просто примитивный хищник, как мы думаем, нет, он достаточно интеллектуален и вынослив для того, чтобы быть способным на то, на что не всегда способен двуногий. Крокодил способен бегать галопом. Крокодил может совсем ничего не есть целый год. И все равно бежать галопом. Может прыгать из воды на двухметровую высоту. Точно знает обо всех привычках тех, на кого охотится. И почти никогда не ошибается. Например, если крокодил охотится на человека, то знает, когда тот ложится спать. Отдыхая, крокодил открывает пасть, чтобы дать отдохнуть и своим зубам.
То есть малюсенького крохотного мозга величиной с грецкий орех хватает на все это, да и на многое другое тоже. Наш мозг не чета крокодильему. И тем не менее, утверждает автор статьи в журнале, нам до крокодила - два шага. В нормальных условиях жизни всеми нашими поступками и поведением руководит большое полушарие головного мозга. Именно поэтому мы интересуемся не только банальным попить-поесть-поспать, именно поэтому нам интересны многие другие вещи - искусство, литература, любовь, секс, философия, красота. Правда, для того, чтобы всем этим интересоваться, мы должны быть сыты, выспаться, нам не должна угрожать опасность, мы не должны голодать, подвергаться телесным испытаниям и валиться с ног от тяжелейшей работы на износ. Стоит только самым элементарным человеческим потребностям - еда и сон - исчезнуть максимально на три дня, как человек превращается в животное. Человек превращается в крокодила - он звереет и теряет человеческий облик. При нормальных условиях жизни за все человеческое в нас, за все, что нам важно и интересно, отвечает большое полушарие головного мозга. При экстремальных запускается автономно и почти отдельно малое полушарие, которое, по сути, отвечает только за рефлексы.
Увы, нравится нам такое или нет, но это правда. Впрочем, я не стану много распространяться на эту тему и дальше, уж слишком обширна она. Постараюсь уложиться в минимум. Итак, животное и человек, где же граница?

Я - не птица и не крокодил
Прежде всего мы должны определить для себя, что именно является в человеке таким уникальным, и сделать это можно в двух аспектах. Первый - морфологический, или анатомический. Если рассуждать с данной точки зрения, то ответ будет таков: наш мозг в три раза больше, чем у наших ближайших биологических родственников - шимпанзе, кора состоит из слоев, она очень сложно организована и т. д. Но если рассуждать с точки зрения не просто анатомии, а функций мозга, то окажется, что человека отличает от животных в первую очередь язык. Еще - способность к вычислениям разного рода, например, к тем, которые позволяют прогнозировать поведение, адекватно оценивать социум, правильно имитировать и создавать что-то новое, строить модель сознания другого человека. Для этого нужен очень сложный мозг. Дело именно в этой, во второй части - в функциях. Однако какие из них являются сугубо человеческими, определить очень трудно. По мере изучения организации мозга и способностей животных этот “набор” тает с каждым годом. Например, в серьезных учебниках написано, что человеческий язык - это иерархически организованная система, т.е. есть фонемы - атомы или кирпичики, и их в каждом из языков твердое число. Они вкладываются в морфемы, морфемы вкладываются в слова, слова - во фразы, фразы - в дискурс... И якобы (всегда так говорилось) ничего подобного в коммуникационных сигналах других биологических видов мы не наблюдаем. Скажем, большинство ученых утверждают, что никто, кроме человека, не способен мыслить такого рода алгоритмами, как рекурсивные правила. А как же птицы, которые осуществляют весьма “продвинутую” навигацию? Они ведь должны просчитывать и ориентироваться в очень сложном пространстве. Далее. У животных, особенно высокого ранга, существует чрезвычайно многоуровневый социум; даже у муравьев мы видим невероятно сложно организованные сообщества. Что же говорить об обезьянах, которых оказалось возможным обучить человеческому языку? Например, их синтаксические способности примерно таковы, как у детей двух с половиной лет. И это серьезно меняет представление о нашем положении на планете: ведь еще недавно считалось, что приматам такое недоступно, что для этого нужен именно мозг человека. Даже врановые, у которых мозг устроен гораздо менее сложно, умеют очень многое, что дает основание говорить о наличии разума. Певчие и “говорящие” птицы способны к тонкой и точной имитации, которая, кстати, считается одним из главных “человеческих” качеств - по крайней мере, ею человек обладает в гораздо большей степени, чем все остальные представители животного мира.
Можно привести еще много примеров, говорящих о том, что остается все меньше и меньше специфически человеческих черт, за которые мы можем держаться, и которые, возможно, появились в результате предполагаемой мутации, этого “большого скачка” от наших биологических предков к человеку.
И тем не менее есть специфические черты человеческие, за которые мы можем держаться. И которые остаются в человеке даже тогда, когда в нем должен проснуться самый примитивный примат.

Пшеничные колоски
и Анастасия Цветаева
И тут я просто, без особых комментариев, хотела привести два примера.
Вспомните Анастасию Цветаеву. Сестру Марины Цветаевой. Утонченную девочку из хорошей семьи, изнеженную и хрупкую. В 1937 году ее арестовали в Тарусе и через пять месяцев в тюрьме - допросов, следствия - отправили в лагерь на Дальний Восток. Анастасия Ивановна провела десять лет в лагере и семь лет в сибирской ссылке. Освободили ее после смерти Сталина. В 1959 году она была реабилитирована. Я уверена, что за все эти годы в жизни Анастасии Ивановны было немало случаев, когда из человека можно было превратиться в зверя. Но этого не случилось. Более того...
И еще одна история.
Ее мне рассказала миллион лет назад моя бабушка, пережившая голод Второй мировой войны. Мой отец, тогда совсем малыш, отправился в сумерки на уже убранное пшеничное поле. В надежде найти пару колосков. Указание бабушки - все найденное принести домой, вот разве что один колосок можно сжевать - папа мой выполнил строго и бережно собирал с земли пшеницу. В какое-то мгновение перед глазами ребенка, моего отца, появились кирзовые сапоги. Думаю, они казались ему просто гигантскими. Мне кажется, когда вспоминаю эту историю, я чувствую весь страх и ужас, который он тогда пережил. Ребята бросились врассыпную, мой отец, самый младший, просто не успел, остался сидеть у кирзовых сапог. Охранник этот, рассказывала бабушка, был просто зверем. Еще в мирное время он до смерти забил свою жену, которая попалась ему под горячую руку и начала перечить. Немцев, живших под комендатурой, ненавидел люто. Все они для него были врагами и фашистами. За три картофелины расстрелял в упор мать многодетного семейства. А тут - малолетняя козявка сидит перед ним, сапогом раздавить можно. Бабушка, когда увидела соседских ребят, прибежавших домой, кинулась в поле. И видела все это собственными глазами. Словом, сидит мой малолетний отец с несколькими колосками в руках и смотрит на крокодила, висящего над ним. И вдруг этот крокодил вынул из кармана кусочек сахара, сунул моему отцу в рот и слегка пнул его под попу - беги, мол.
Много в человеке от зверя. Но много и от человека. И - слава Богу.