Ботагоз Омар
Несмотря на то, что де-юре государственные закупки стран Таможенного союза еще не стали признаваться на уровне государств, де-факто бизнесмены уже раздвинули эти границы и активно поставляют свои товары в страны “тройки”. Эксперты считают, что здесь определяющими факторами являются активность и напористость самих предпринимателей. О том, что осталось сделать для официального запуска единого 200-миллиардного рынка (в долларовом выражении) госзакупок Казахстана, России и Беларуси, рассказывает генеральный директор ТОО “Центр электронной коммерции” Евгений Теремов

- Евгений Юрьевич, как сейчас ведутся переговоры с российскими и белорусскими коллегами по взаимному участию бизнесменов из стран “тройки” в государственных закупках стран ТС?
- Во время переговоров вели очень активную работу в части обеспечения взаимного признания электронных цифровых подписей (ЭЦП), и уже в прошлом году был достигнут значительный прогресс, потому что мы принципиально договорились о том, что всеми тремя сторонами будет использоваться так называемый механизм доверенной третьей стороны для каждой из стран. Он предполагает, что существует техническая организация, которая, находясь в стране, будет подтверждать, что ключи ЭЦП, выданные за пределами этой страны, действительны (валидны), соответствуют срокам выдачи (не просрочены) и могут использоваться как легитимный инструмент подтверждения самого поставщика для аутентификации или подписания им документов.
Почему я считаю, что в этом вопросе достигнут прогресс? Поясню, что если в Беларуси действуют две площадки (Центр маркетинга и конъюнктуры цен и Белорусская товарная биржа), на которых проводят государственные закупки, и один удостоверяющий центр, то в России таких площадок пять, а удостоверяющих центров (УЦ) - около сотни, из которых реально функционируют около 80. А ведь это сложная система: каждому УЦ приходится связываться с другим УЦ для проверки подлинности цифровой подписи.
Наиболее эффективным и соответствующим лучшей мировой практике в части признания электронных цифровых подписей является создание механизма доверенной третьей стороны. То есть в каждой стране есть одна точка, которая взаимодействует с другой, опять же единственной точкой в другом государстве. И мы все-таки смогли убедить коллег в необходимости перехода к этому механизму, сейчас в России и Беларуси этот процесс идет.
А у нас в Казахстане механизм единой доверенной третьей стороны внедрили еще в ноябре прошлого года. То есть технически мы можем признавать белорусские и российские электронные подписи.
Еще один вопрос касается соглашения по государственным муниципальным закупкам, которое предусматривает норму обязательности проведения электронных закупок. И казахстанский Минфин неоднократно обращал внимание российских коллег на то, что у них еще остались бумажные конкурсы, которые у нас ушли с 2012 года. Несоблюдение участниками этого соглашения норм по электронным закупкам в значительной степени тормозит введение национального режима.
В России выявили противоречие между соглашением о государственных и муниципальных закупках и местным законодательством. Там действует механизм электронных аукционов, но нет тех же самых электронных конкурсов. Они их еще проводят на бумаге, так как закон, регулирующий госзакупки, допускает проведение конкурсов в бумажном формате. И Казахстан настоял, чтобы такие нормы из этого закона исключили, чтобы все закупки проводили в электронном формате, включая конкурсы. Это очень важная позиция, потому что проведение в бумажном формате означает закрытие этого рынка от поставщиков других стран. Понятно, что получать конкурсную документацию и взаимодействовать с заказчиком сложнее на бумаге, чем в электронном формате, и прозрачность с переходом к электронным закупкам увеличивается.
Напомню, что наши госзакупки, за исключением закупок спецгосорганов, стали проходить в электронном формате уже с 1 июля 2012 года.
Поэтому, несмотря на то, что по договоренностям в рамках ТС национальный режим госзакупок между тремя странами планировали запустить с начала этого года, сейчас мы ждем, когда наши коллеги из России и Беларуси выполнят нормы по проведению электронных закупок и решат вопросы с признанием ЭЦП. После этого национальный режим будет запущен. Казахстан к этому сейчас полностью готов.
- Насколько мне помнится, в прошлом году говорили только о необходимости признания ЭЦП, сегодня появился второй вопрос, связанный с необходимостью проведения закупок в электронном формате. Это еще не полный перечень барьеров, стоящих на пути ввода единого госзакупа “тройки”?
- На самом деле, сложности еще есть в различиях госзакупок между нашими странами. У нас все-таки площадка государственная, а в России она частная. У нас есть инфраструктура электронного правительства, которая позволяет подтвердить, что юридическое или физическое лицо существует, что поставщик зарегистрирован надлежащим образом, поставлен на надлежащий налоговый учет, что он не имеет проблем с законодательством, не объявлен банкротом, не признан судом недобросовестным поставщиком, не состоит в реестре лжепредприятий, не имеет проблем с выполнением формальных требований к потенциальному поставщику и так далее. У нас такая информация гарантируется на уровне государственных баз данных.
Соответственно, в РФ есть несколько различных механизмов подтверждения добросовестности поставщиков. Там она гарантируется самой площадкой, которая берет небольшой взнос от каждого участника и формирует некий страховой фонд. В случае чего площадка этим фондом покрывает потенциальные убытки.
У нас ситуация другая. Соответственно, будет стоять вопрос взносов на площадку, что является небольшим барьером. Но это вопрос больше к бизнесу, который, при необходимости, заплатит и будет участвовать. Это рабочие вопросы, которые, в целом, не будут мешать ведению бизнеса.
Нужно также учесть, что сама эволюция информационных систем также создает естественные барьеры для участников разных стран. Ведь когда российские площадки внедряют какие-то инновации, они их апробируют в кругу своих локальных поставщиков и потом открывают для всех. Точно так же и у нас. Если мы сделаем интеграцию с системой казначейства, чтобы все договоры госзакупок регистрировались автоматически, избегая необходимости терять время, предоставляя в казначейство какие-то документы, то она будет сначала проведена для контрактов с казахстанскими поставщиками. На втором этапе мы подключим иностранных поставщиков. Есть эволюционные моменты - ход развития информационных систем, когда подобные барьеры возникают естественным образом.
- Различия имеются и в объемах самих государственных закупок...
- Конечно, самый большой рынок госзакупок у россиян, в ежегодном выражении он исчисляется суммой в 180 миллиардов долларов США, емкость нашего рынка госзакупок в 20 раз меньше, у нас около девяти миллиардов, в Беларуси существенно меньше, чем в России и в Казахстане.
Помимо того, что перед нами открывается большой рынок стран ТС, важно понимать, что белорусские и российские поставщики также могут поставлять к нам конкурентоспособный товар по более низким ценам, в результате чего могут выиграть казахстанские потребители.
Участие казахстанского бизнеса в госзакупках других стран может быть различным.
Например, в России большая часть закупок касается строительной сферы. Это проекты, которые в значительной степени привязаны к месту их реализации. Понятно, что сложно строительной компании перевезти свое оборудование, работников, начать в другом месте строить. Вместе с тем есть огромное количество интересных ниш, в которых вполне могли бы участвовать казахстанские поставщики. К примеру, банкнотная фабрика могла бы конкурировать достойно, у нас есть сильные позиции по продуктам питания, по производству тех же лекарственных препаратов. Не стоит забывать о производствах, запущенных в рамках ГПФИИР. Традиционно сильные стороны казахстанского экспорта в торговых отношениях с Россией - сельское хозяйство, сырье и минералы, машины и оборудование, металлы.
В целом, казахстанские товары по цене более конкурентоспособны, ведь Казахстан - это налоговый рай по сравнению со всеми другими участниками ТС, у нас ниже и корпоративный подоходный налог, и индивидуальный подоходный налог, и социальные выплаты. Даже на фоне того, что в России есть отрасли, которые субсидируются государством, тот же самый автопром у нас находится в лучших условиях, чем российский, потому что гораздо ниже налоги, меньше барьеров для ведения бизнеса.
- Понятно, что Казахстан очень заинтересован войти на рынок России с объемом в 180 миллиардов долларов, а чем привлекательны мы для наших партнеров по ТС?
- Не все российские предприятия сидят на огромных контрактах. Есть компании, которые производят уникальный товар, которого нет в Казахстане. Как один из примеров: для исправительных учреждений, для нужд военных у россиян закупают средства обеспечения физической безопасности, которые у нас, к сожалению, не производят.
- Сегодня бытует такое мнение, что российский бизнес уже присутствует в казахстанских госзакупках через свои дочерние компании, созданные в Казахстане. А что мешает казахстанскому бизнесу пробиться?
- Российские компании, которые очень хотели здесь работать, уже работают через дочерние компании и представительства. Их доля в общем объеме госзакупок страны небольшая, не более 0,5 процента, это доля всех иностранных поставщиков, не только российских. А если говорить о казахстанском содержании в целом, то по товарам оно составляет всего 40 процентов, по работам и услугам - 78-82 процента. Следовательно, что не казахстанское содержание - это весь импорт, включая российский, белорусский, китайский. В основной массе неказахстанскую часть поставок товаров для государства формирует дорогостоящее оборудование. По работам и услугам ситуация диаметрально противоположная.
- Насколько эта доля может увеличиться после того, как в полной мере заработает национальный режим госзакупок между тремя государствами?
- Мы склонны прогнозировать, что эта доля не вырастет значительно. Возможно, иностранных поставщиков, которые напрямую заключают контракты с государственными заказчиками, будет чуть больше. Но вместе с тем мы не ожидаем большого всплеска, потому что основная интеграция бизнеса уже произошла.
Схема национального режима между Россией и Беларусью работает с начала 2012 года, и за это время всего заключили пару тысяч контрактов. Это совсем небольшой объем. Учитывая, что в системе государственных закупок Казахстана совершается около 6,5-7 миллионов контрактов, это - капля в море. Пара тысяч контрактов - это не определяющее количество.
Де-факто российский и белорусский бизнес пришли сюда, казахстанский бизнес пришел в Россию и Беларусь. Таможенный союз функционирует достаточно давно, поэтому таможенные барьеры, которые делают импорт относительно дорогим в сравнении с местным производством, сняты были давно, поэтому российский бизнес уже пришел сюда и сейчас это просто инструмент, который просто упрощает всем жизнь, который облегчает ведение операций. Не нужно ходить по инстанциям, можно пойти на портал, совершить необходимые действия. Национальный режим - это не столько мера по открытию границ и снятию барьеров, сколько инструмент, повышающий удобство работы.
Механизм электронных госзакупок функционирует уже с 2008 года, все научились в ним работать, поняли каналы сбыта, в том числе из России - в Казахстан, из Казахстана - в Россию. К сожалению, пока еще у нас нет точных данных, но я считаю, что после того, как мы все процедуры объединим, логично было бы объединить и базы данных на уровне аналитики, чтобы видеть объемы рынка, долю участников, чтобы отслеживать пропорции содержания Казахстана, России, Беларуси, других государств в госзакупках, отраслевую динамику.
- Спасибо за интервью, мы желаем Вам успехов в столь нелегком деле!

Астана