Сагымбай Козыбаев
Возбуждение
Как-то прервал мудрую беседу историков - коллег по вузу, проронив, шутя: сколько в нашей необъяснимой Степи было ханов, возведенных на престол? Пятьдесят, сто пятьдесят, двести пятьдесят?
Что тут началось...
Через неделю вновь не пришли к единогласию. Хорошо еще - не заключили пари. Но к этому идет дело. У мужчин - это по традиции коньяк. Главное, чтобы не самопальный. Пока расстались, с того времени в памяти остался лишь возглас коллег: “Ну, вы, Саке (было это во время перекуров, извините - не в парламенте) даете!”.
Короче, сам задумался. И было от чего. Во-первых, Степь наша большая. Ханы удельные царствовали повсеместно, в разных ее частях. Только в Золотой Орде их было за семьдесят. Одних Темиров (Тимуров) несколько - Тимур Ходья (Ходжа), Булат Тимур, Тимур-Мелик, Тимур-Кутлуг... И это лишь одна Алтын Орда. Не забыть бы генеалогию других властителей - хуннских сенгиров, усуньских куньбеков, тюркских каганов, караханидов, керейских и найманских ханов, ханов Могулистана, Улуг-Улуса, Сибири, Букеевской орды...
Во-вторых. Были ханы-малолетки, степные дофины, от их имени правили дяди, братья, темники Ногай, Мамай, Едигей. И, как Тулунбек-хатун (1370-1372) - матери.
В-третьих. Возведенный на трон, как правило, в целях нежелательной конкуренции тотчас умертвлял своих братьев. Счет мог идти на десятки, кровные и сводные - от отца, имевшего порой дюжину жен. Если этого не случалось - ждать надо было беды. Только в одном 1362 году один за другим правили Хальфай, Тимур-Ходжа, Мир-Пулад... Как с этим?
В-четвертых... В-пятых... Это занятная загадка заходит далеко.
Но есть же источники. Кстати, и свежие. Сколько их в годы рынка появилось. Каждый пятый стал историком. Геродотом - не менее. И сделали Томирис, и Аттилу, и Чингисхана казахами, причем конкретного рода, как правило, своего. От этой чести пока избавлены Македонский с Наполеоном. Думаю, до поры до времени. Еще не вечер.
Но ћалжынство в сторону. Сейчас на постсоветской территории рьяно взялись за свою собственную историю. В России, где вроде и Рюрики, и Романовы давно расставлены по полкам, этот процесс лично курирует сам президент Путин.
У каждого сусека свои закрома. У нас вроде тоже за это взялись. Впереди тьма работы. Сочувствую.
А если всерьез, надо, конечно же, знать свою историю. Хотя бы - кто, когда и где правил, что оставил полезного, что худого. Степь особенно не нуждалась в художниках, летописцах. Ханы не забывали оставить метку лишь на монетах и на ложе любви. Спустя века приходится домысливать и за художников, и за летописцев, забывая при этом об истине и хрупкости былого. Поэтому доверяя - проверяй.
По-моему, Гете как-то обронил: лучшее, что дает нам история, - это возбуждаемый ею энтузиазм.
Эх, друзья, хорошо в дождливую, пасмурную погоду, аккурат перед Новым годом, взяться за подсчет казахских ханов.
Может, и польза какая-то... Подсчитаю точно и выиграю пари - бутылку вожделенного коньяка. И разопью с коллегами-историками.
Колесо
Трибун есть. А внимающих нет. Елбасы справедливо требует живой (неотписной - бумажной) работы. Министерства заполнены бумагами, они в свою очередь требуют того же от подведомственных контор и учреждений. Вертикаль работает более чем славно. Страна завалена бесполезной макулатурой. Ни прока от ней, ни навара.
Жалко более всего отечественное образование. Человек я неслучайный - отдал ему сорок лет, как мне кажется, праведного труда. Сужу по итогу - шќкіртам, теплое слово которых греет душу, и со временем не убыло. Какие ћаѕаз могут заменить нежность сердца и подлинные знания, полученные от џстаза?!
Мною глубокоуважаемая, высокопоставленная леди (действительный член возглавляемой автором этих строк Академии журналистики) публично выразила общее подспудное мнение переживающих за образование педагогов. Ее слова: “Тошнит от экспериментов”, став слоганом, звучат повсеместно.
Бедное образование небезбедного государства... И ломали, и гнули его, как могли, два десятилетия. Очередной бастыћ менял на ходу уже состоявшееся статус-кво и заставлял делать свое сообразно уму и нажитому опыту. В результате страна лишилась разумного мышления. Организаторы попадали в опалу, а то и за решетку. А педагоги стали механическими роботами, заваленными по горло бумажными листами, заполняемыми зачастую компьютерно с обеих сторон (бумага - дефицит). А подрастающее поколение - элементарно безграмотным (и с годами вообще не возьмут в руки книгу).
При тотальной критике только неленивых советское образование, как известно, давало глубокие знания, грамотность. Его ценности в основе оставили наиболее прозорливые российские ректоры вузов вроде МГУ, МВТУ, дополнив, естественно, рыночными компонентами.
Продуманное, цельное образование существует веками. Оно должно идти от сердца, от ума, мысли. Времена новые могут что-то добавить, видоизменить согласно конъюнктуре, но устойчивые ум и мысли не поддаются коррозии и ветрам. Ум или есть, или его нет. Ум подразумевает лишь передачу его другому, скажем условно, растущему стеблю. И желательно - коротким путем. И один на один - наставника и ученика. Верить надо лишь старательности и трудолюбию взаимных полюсов и желанию обоюдно совершенствоваться. Последнее действительно не имеет предела. И все дела.
А “наставников” нынче много. Они, как перелетные птицы, - с места на место. Где теплее, где больше платят, где меньше бумаг. Благо самопальных вузов хватает. Ученики таких Фигаро не запоминают. Бегуны оставляют в неокрепшей голове лишь сор очередного эксперимента.
В родных вузах остаются, как правило, фанатики. Истинно любящие свое дело и поросль, доказав это годами работы. Особых привилегий не имея. Скрепя сердце воспринимая мудреные закордонные залетные слова. Как будто своих аналогов не имели. Смиряясь с бесконечными веяниями очередных “новшеств”. Да, смиряются - хлеба иначе можешь лишиться. Эх, мед Вашим устам, Дарига-ханум! Но сомнения, увы, остаются.
Гнобить мир, душу, помыслы настоящего џстаза без конца и края негоже. Так можем лишиться последних могикан. Завтра с кем и с чем, ты, любимая страна?
Тошнота - медицинская категория. Но душевное свойство тоже имеет.
...Подальше бы, братцы, от никчемных на ходу ойлап-шыѕару. И не придумывать время от времени давно изобретенное колесо...

Гер-аға
Он как всегда благосклонен. За пару дней до Нового года забегаю к нему. По обыкновению мы обмениваемся изданным. Я - свои дурацкие опусы, он же дарит свои мудрые книги-притчи.
На этот раз из его рук получаю сразу три работы одного года. Когда он успевает? Хотя чего удивляться: он великий труженик, тем и дорог всем нам, его читателям.
(...Здесь нарушу контекст. Все новогодние дни, не отрываясь, читал его книги. Сверхполезные, с некоторыми из писательских замет знаком по прессе. Получаю калашниковский заряд ума, мудрости, тонких наблюдений.)
Я прощаюсь. Неудобно беспокоить занятого человека. Возможно, оторвал от станка-стола. А Раисе-женгей приносит с зала блюдце с шоколадными конфетами. Смущаясь, беру одну. “Одну нельзя”, - говорит она. Беру вторую. “Положено три”, - замечает Раиса Закировна.
Очередной урок жизни.
Ағай живет более чем скромно. Квартира маленькая, если не малюсенькая. Его архив требует соответствующих площадей. Одних названий книг собственных за семьдесят, если не больше. А рукописи, записи и дневники, которые он ведет всю жизнь... Куда их? Иду по улице, молча кляну весь этот белый свет. Когда и где ценили своих современников - живых мудрецов, символов времени и мысли? Эх...
А конфеты женгей пригодились в тот же день. Благодарная ученица, желая поздравить искренне, оставляет пакет с коньяком. Чего его таскать домой. С двумя коллегами-мужиками, зашедшими чуть позже, обмываем мой опус. Закусываем женгешкиными конфетами - каждому по одной.
Аѕай все еще в мыслях моих. Желаю при коллегах ему добра и здоровья. Наверное, первый в стране упредивший время. Прошу прощения за прыть - за бег. Весь следующий, на пороге стоящий год аргымака, год его, аѕайдыѓ жылы, юбилейный...
Величать этого человека Герольдом Бельгером.
Светлого порога хозяину маленькой квартиры, где ему в любом случае уютно и откуда незримо вылетают мудрейшие мысли! Одним - в укор. Другим - в назидание. Казахам - на пользу. Стране - на заметку.
Никогда не поздно преклонить колено и склонить голову, аѕайын...

Шарф от матери
Звезд особых не хватая, прожита жизнь. Тот случай, когда идешь не на базар, а с него. Но этот сладкий мир, пока дышится, надо благодарить не хуля. И выбирать из него и из всего остального самое ценное. И это в закромах сердца как память теплую хранить.
Потому перехожу на другую тональность. Приведу пару примеров, прежде чем перейти к смыслу заголовка.
Золотой унитаз я впервые увидел в заброшенном дворце на отвесной горе у оманского побережья Индийского океана. Объяснили - здесь до недавнего времени жил важный военный сановник. В монархическом Омане перевороты не в диковинку.
Генерал, судя по всему, жил круто. С круговой террасы дворца открывался дивный изумительный вид. Безбрежный и безоглядный океан где-то вдали пенился, неся время от времени к берегу почему-то красноватого цвета воду. Было время отлива, в жиже отмели спешно зарывалась всякая живность - бесплатные дары океана. Мои попутчики тотчас заполнили ими свои авоськи, я же полез в воду. Не Жириновский, конечно, с его маниакальной шовинистической мечтой - замочить сапоги в Индийском океане, но добраться до Омана и не замочить хотя бы босые ноги - просто грех.
А в бесхозной вилле - ничего кроме обрывков каких-то бумаг, залежавших газет. Все вынесли или украли. Не понял только - почему оставили унитаз и джакузи, так вызывающе привлекающие золотистым цветом.
Это, короче, запомнилось. Но так себе. Как эпизод жизни. Подумаешь - сортир такой-то...
...На одном из островов Мармары близ Стамбула заплыл за буек к одной из яхт, мирно покачивающейся на волнах. Вокруг десятки ее “сестер”, одна краше другой. И все слепят глаз драгоценными никелем и серебром. Сомлевшая от кайфа турчанка-блондинка, чуть приподнявшись с лежанки, бросила косой вялый взгляд на меня, с любопытством рассматривавшего ее прибежище с воды. Без слов был понятен смысл взгляда-дистанции: “Куда тебе, бауырым, до таких благ, и вообще, кто такой, до свидания...”.
Это тоже запомнилось. И было обидно чуть за себя.
Привел два эти примера вот почему.
Моя светлая мама ждет не дождется меня у сестры. У меня чуть не депрессия: личные проблемы, попал еще в аварию до этого, еле очухался. Как любая сердобольная, мать переживает, думая, что ее великовозрастный сын и сир, и несыт. На каждую зиму вяжет мне носки, а тут связала шарф. Тонкая воздушная шерсть грела шею не один сезон.
Спустя годы, потеряв мать, понимаю: все мы, дети, одинаковы, неоплатный долг, увы, возвращен не вовремя. Дети воспринимают родительскую опеку как что-то положенное, дескать, так и должно быть. С мамой, помнится, пошутил. Отец в годы войны, в 1943 году, продав нажитое и скарб, обобрав всех родичей, подарил фронту звено именных боевых самолетов. Со своей фамилией на крыльях. Так вот, по обыкновению пошутил с матерью. “Эх, мама, у сына твоего трудности, спрятали бы тогда самолетные деньги, как бы они сейчас пригодились”. Не оценив мою шутку-оплошность, бросила она тогда одно слово: “Дурак...”. Но сколько в этом слове было никогда неиссякавшей материнской любви и тепла.
А резюме такое. Жизнь идет. Кто-то купается в золоте и роскоши. И все ему мало. Тоймайды. Но в тот мир ничего не унесешь с собой, гробы не имеют карманов.
Конечно же, человек забирает с собой лишь содеянное. Свою важную память заодно. И остается память других о нем.
Все это - истина. Аксиома. Не требующая комментариев. Но от этого не легче.
И осознанно стал искать этой зимой мамин шарф. Не помню даже - сохранился ли он? Может, моли пригодился напоследок.
О, дүние-ай...