Ботагоз Сейдахметова
ГДР - единственная страна социалистического лагеря, турпоездка в которую для советского человека означала увидеть богатый Запад собственными глазами. Тот Запад, представление о котором складывалось благодаря кинофильмам, в которых идеологический враг всегда выглядел сытнее и холенее наших товарищей. Восточная Германия служила эдакой витриной победившего коммунизма. К этому обязывало географическое положение - на самой границе с Западом и со второй, капиталистической половиной немецкого народа.
Эрих Хонеккер, лидер ГДР до 1989 года, был символом всего того, что выделяло ГДР в нашем общем лагере. Пламенный коммунист, который прошел каторгу бранденбургской тюрьмы, построил Берлинскую стену, дружил с советскими лидерами - Брежневым и Горбачевым, так же, как его коллеги в Румынии, Польше, Чехословакии, в конце 1980-х годов был смят катком антисоциалистических революций. На очередном съезде СЕПГ Эриха Хонеккера снимают со всех высоких партийных и государственных постов, исключают из родной партии, обвиняют в убийстве сограждан, пытавшихся бежать из страны. В результате всего Михаил Горбачев тайно вывозит его из ГДР “погостить” у него в СССР, затем экстрадиция уже из России в Германию и, наконец, эмиграция в Чили, где он тихо скончался в мае 1994-го в возрасте 81 года

Любовь к Горбачеву,
или Горбачев -
спаситель Хонеккера
Сегодня принято ругать первого советского президента Михаила Горбачева за развал Советского Союза и за все последующие беды, которые растеклись по всему социалистическому лагерю. Но в моей личной журналистской памяти есть один человек, для которого имя “Михаил Горбачев” чуть ли не святое. Сейчас все объясню.
Эту историю я писала почти десять лет назад, в 2004 году, после моей первой журналистской поездки в Польшу, которая в тот момент готовилась вступить в Европейский союз. Именно тогда я познакомилась с варшавянкой казахского происхождения пани Бали. Она до сих пор с благодарностью говорит о горбачевских реформах, которые в конце 1980-х годов привели к потеплению отношений СССР и Польши. И это сделало реальным ее семейное счастье. На пятом курсе одного из московских медицинских институтов она и ее польский парень решили тайно пожениться. Тайно, потому что боялись, что чимкентская родня невесты не примет ее брак с иностранцем. Состоялась веселая студенческая свадьба, потом молодожены решили позвонить родителям невесты в небольшой южноказахстанский городок. Но добраться до Главпочтампта на Тверской было сложно. В этот день проходили пышные похороны Брежнева. Но Бали все же удалось дозвониться домой и сообщить новость о своем замужестве. Мама девушки от этой новости буквально слегла, три дня хандрила и рыдала, не могла ни с кем говорить. Соседки были уверены, что она так убивается из-за смерти Брежнева.
Это был 1982 год, и время, когда в социалистическом лагере стал назревать политический и экономический кризис. Особенно охладели отношения СССР с Польшей, где активно шли политические и экономические реформы, страна переходила к рыночной экономике, и к власти пришло оппозиционное профсоюзное движение “Солидарность” во главе с Лехом Валенсой.
Главным человеком в СССР после смерти Леонида Брежнева стал Юрий Андропов, который останется в памяти граждан страны прежде всего как жесткий контролер всего - от морали до служебных обязанностей. В крупных московских магазинах, таких как ГУМ и ЦУМ, люди в штатском по приказу Андропова часто устраивали самые настоящие облавы. Ловили командировочных, которые вместо работы гуляли по магазинам, студентов, прогуливающих занятия. Многие тогда серьезно пострадали - нерадивых студентов исключали из вузов, командировочные получали нагоняй на работе или вовсе были уволены.
Что касается нашей казахско-польской четы, то КГБ не позволило молодоженам вместе уехать в Польшу. У Бали забрали паспорт, и она вернулась к родителям в родной городок на юге Казахстана. Там у нее родился первенец, голубоглазый блондин, имя мальчику дали родители мужа - Доминик. До трех лет сын не знал отца, говорил только на казахском языке, пока не наступила горбачевская перестройка, которая открыла границы СССР. Семья через четыре года сумела воссоединиться.
Вот такая простая история, и, как видите, Горбачев в ней не последнюю роль сыграл. Так что для пани Бали Михаил Горбачев - это человек и политик, которому она будет благодарна всю жизнь за свою судьбу и семейное счастье.
И таких судеб, в которых не обошлось без прямого или косвенного участия советского президента, немало. Одна из них - трагичная. Это жизнь и смерть Эриха Хонеккера, Генерального секретаря СЕПГ, лидера ГДР.
История политической карьеры последнего коммунистического правителя ГДР Эриха Хонеккера - дело вчерашнего дня, но почему-то до сих пор современники и свидетели на свой лад трактуют ситуацию с уходом ГДРовского лидера и бегством из страны. Одни утверждают, что первый советский президент Михаил Горбачев в буквальном смысле спас жизнь своего немецкого коллеги. Другие не менее яростно придерживаются версии о предательстве Горбачева, который сдал своего недавнего идеологического соратника. Есть и третья версия, согласно которой предателем был не Горбачев, а Хонеккер, который начал курс на сближение с ФРГ, а также с США, тем самым приблизив распад социалистической системы.
История выходит темная. Но и первая, и вторая версии падения Хонеккера, на мой взгляд, еще одно доказательство роли отдельной личности, от прихоти которой порою зависит судьба целого народа. А также еще одно подтверждение параноидального желания советского Кремля контролировать чуть ли не дыхание своих партнеров по социалистическому лагерю.
К моменту падения Берлинской стены в 1989 году положение Хонеккера в партии заметно зашаталось. Это было следствием стремительных событий у соседей - Польши, Венгрии, Чехословакии, перестройка в СССР. Да и в самой Восточной Германии люди массово бежали из страны, и даже Берлинская стена перестала быть преградой. Впрочем, даже слово “Штази” до сих пор у многих восточных немцев старшего поколения вызывает изжогу.
Но обо всем по порядку.

Страстного поцелуя Брежнева были удостоены практически все лидеры социалистического лагеря, а также Африки и Ближнего Востока. Но именно поцелуй Брежнева и Хонеккера в 1971 году, запечатленный в картине “Братский поцелуй”, сегодня является знаком грядущих перемен, падения Берлинской стены и “железного занавеса”

Восточная Германия:
история рождения
и падения
История рождения и падения ГДР тесно связана с именами двух немецких лидеров - Вальтером Ульбрихтом и Эрихом Хонеккером.
Но и первого, и второго генсеков СЕПГ товарищам по партии пришлось буквально выпихивать с теплого кресла первого руководителя.
Собственно, смещение с должности Вальтера Ульбрихта в мае 1971 года выглядело как первый тихий переворот в одной из стран социалистического блока. До сих пор все генсеки уходили только в связи со смертью, как правило, в глубокой старости. Впрочем, немецкому лидеру на момент его фактического свержения с трона было 78 лет, так что насладиться властью он все же успел сполна, постояв у руля страны 18 лет. Кстати, Эрих Хонеккер тоже был у власти столько же, а именно 18 лет.
Отставка Ульбрихта может служить пособием для изучения нравов в среде стариков-политиков коммунистического лагеря. Коммунистические лидеры к началу 1980-х годов дружно состарились и словно были охвачены одним вирусом. Вирусом культа личности, которым в обязательном порядке переболели практически все высшие руководители коммунистического рая, начиная со Сталина.
Старика Ульбрихта эта зараза тоже коснулась, и все признаки болезни были налицо: он был уверен, что все успехи ГДР - это его личная заслуга, а себя вообразил новым Карлом Марксом. Это не могло остаться незамеченным другим стареющим “классиком” марксизма-ленинизма - Леонидом Ильичом Брежневым, и судьба Вальтера Ульбрихта была решена - пора на пенсию. О чем Москва и намекнула второму руководителю СЕПГ 59-летнему Эриху Хонеккеру.
Далее в дело вступили сотрудники “Штази”: держали под домашним арестом Ульбрихта до тех пор, пока тот не подписал заявление об отставке “по собственному желанию”.
На самом деле весьма неплохое завершение карьеры, как оказалось впоследствии.
Его преемнику Эриху Хонеккеру судьба готовила совсем другой уход на пенсию. Позорный и печальный, вдали от родной немецкой земли.
А все началось с того, что Эрих Хонеккер не понял, что грядут большие перемены. Говорят, он даже иронизировал по поводу горбачевской перестройки и на прозрачные намеки Горбачева, мол, пора бы такие реформы и в ГДР начать, отвечал примерно так: “Если сосед решил переклеить в своей квартире обои, нам не обязательно тут же следовать его примеру”.
А зря. Ведь Горбачев со своими смелыми идеями о перестройке старого мира к тому моменту сумел влюбить в себя всю либеральную общественность от Китая до Запада.
Так что имя советского реформатора “Горби” стало знаменем продвинутой части социалистического лагеря, которым они восторженно встречали Михаила Горбачева повсюду - на пекинской площади Тяньаньмэнь и в Берлине, куда на 40-летний юбилей страны приехал советский лидер, чтобы заодно провести объяснительную работу с немецким коллегой. Но тот был непреклонен, до последнего защищая идеалы той коммунистической партии, с которой он начал свою карьеру.
Сам бывший Генеральный секретарь Социалистической единой партии Германии Эрих Хонеккер в своих знаменитых воспоминаниях в книге “Моабитские записки” пишет: “В середине июня 1989-го я прилетел в СССР. На следующий день в Кремле я встретился с Михаилом Горбачевым, потом с Эдуардом Шеварднадзе. Горбачев напомнил, что союз СССР и ГДР - стратегический. С этой точкой зрения я полностью согласился. Впрочем, обсуждать другие проблемы со мной он не стал и в этот раз. Возможно, потому, что переговоры Москвы и Бонна в то время уже были в самом разгаре. Как стало известно позднее, к тому моменту уже были заключены конкретные договоренности о том, как будут развиваться события. Возможно, Горбачев в душе уже тогда был “социал-демократом”, хотя признался он в этом намного позже”.
В тех записках Хонеккер вспоминал еще: “Процесс брожения оказался всеобъемлющим. 9 октября мы обсуждали ситуацию с Эгоном Кренцем (партийный соратник Хонеккера. - “НП”). Он показал мне подготовленный Политбюро документ, в котором говорилось о необходимости радикального поворота политики партии по принципу горбачевских реформ. Накануне десятого заседания Политбюро Кренц сообщил мне, что разговаривал с Горбачевым, который предложил сделать речь о повороте политики СЕПГ более жесткой. Только после заседания я понял, что просьба ужесточить основные моменты в этом выступлении свидетельствовала: московское руководство решило послать к черту всю предыдущую политику ГДР, а вместе с ней и все “старое” партийное руководство. Западная пресса использовала мою болезнь, чтобы указать на безвластие в Восточной Германии. Из-за народных волнений и нерешительности партийного руководства ситуация вышла из-под контроля и привела к полному развалу ГДР”.

Эриху Хонеккеру в августе 1961 года советское руководство вместе с немецкими коммунистами доверило руководство по возведению Берлинской стены. Тогда это было очень почетное задание партии

Карьера коммуниста
Хонеккера
Ведь Хонеккер - типичный продукт своего времени. Выходец из простой пролетарской семьи, университетами ему послужила сама жизнь, подростком он вступил в Коммунистический союз молодежи Германии, позже в Коммунистическую партию Германии. В 25 лет он был арестован за коммунистическую деятельность и осужден на 10 лет, посажен в бранденбургскую каторжную тюрьму. Освобожден в 1945 году советскими солдатами и после войны продолжил карьеру коммунистического активиста. В чем весьма преуспел: вся его карьера - это подъем по партийной лестнице от председателя Союза свободной немецкой молодежи до первого руководителя партии. В его карьере не последнюю роль сыграла Москва, где в 1956 году он прошел курс обучения в Высшей партийной школе. В 44 года он становится Государственным секретарем по вопросам госбезопасности в ГДР. А через два года, в 1958 году, Хонеккер стал членом Политбюро ЦК СЕПГ.
Именно ему в августе 1961 года советское руководство доверило руководство по возведению Берлинской стены. Впрочем, конечно, идея о строительстве стены принадлежала высшему руководству ГДР, но без одобрения красного Кремля она могла и не осуществиться. Стена высотой в 3,2 метра разделила не только сам Берлин на два противоборствующих идеологических лагеря, но и всю немецкую нацию на долгие годы. Всех восточных немцев, пытавшихся перелезть через стену и бежать на Запад, система уничтожала, жестоко и без эмоций. Чтобы другим неповадно было, чтобы другие и не думали о другой жизни. Пламенный коммунист Эрих Хонеккер считал себя героем, но перед самым падением стены товарищи по партии обвинили его не только в государственной измене и злоупотреблении властью, а также в коррупции и хищении социалистической собственности в особо крупных размерах. Ему напомнили о тысячах погибших немцах у Берлинской стены.
Вот тогда беспокойство началось в лагере Горбачева, который еще вчера учил старшего по возрасту и политическому опыту Хонеккера, как жить дальше и куда вести социалистическую страну. Колесо истории стремительно закрутилось, и остановить грядущий крах коммунизма не мог даже сам реформатор Михаил Горбачев.
В момент, когда Хонеккера обложили со всех сторон, как забитую собаку, и ему уже грозила тюрьма, советские товарищи вдруг поняли - что-то в этой истории идет не так. Пожилого и уже больного Хонеккера от тюрьмы спасла сначала берлинская клиника Шарите, откуда в апреле 1990 года советские товарищи перевезли его в наш военный госпиталь в окрестностях Потсдама. В госпитале Хонеккер пробыл месяц, пока по приказу Горбачева его не вывезли на самолете, причем тайно, в Советский Союз. Официально он был “личным гостем” Горбачева, пока не зашаталось кресло и под первым советским президентом.
Следующий президент, уже Российской Федерации, Борис Ельцин церемониться с гостем предшественника не стал, и под давлением ФРГ в июле 1992 года Хонеккера депортировали в Германию.
Формально сдал Хонеккера не Михаил Горбачев, а Борис Ельцин. Запад оценил это как слабость нового российского руководства и потерю державного духа страны. Спустя годы к такому мнению пришли и региональные эксперты, для которых операция “отдать Хонеккера” - пример того, как советская власть разлагалась, предавая тех, кого еще вчера поощряла высокими правительственными наградами и особыми почестями.

Чилийские друзья
Хонеккера
В своей книге “Глава государства в отставке” немецкий журналист Томас Кунце вспоминает, что Хонеккера спас его старый друг - посол Чили в Москве Клодомиро Альмейда. В чилийском правительстве при Сальвадоре Альенде чилийский посол занимал в свое время кресло министра иностранных дел, а позже больше десяти лет жил в эмиграции в ГДР. Журналист пишет, что чета Хонеккеров и семья чилийского дипломата дружили домами.
Когда Хонеккера выдворили (будем называть вещи своими именами) из России, в Берлине его встречала жена Альмейды Ирина. На посольской машине Ирина привезла бывшего генсека и его супругу в посольство Чили. “Здесь беглецы пробыли больше полугода - до июля 1992-го. Альмейда был под благовидным предлогом отозван в Чили, и четыре российских охранника препроводили Эриха Хонеккера в аэропорт Внуково, где тот поднялся на борт самолета, следовавшего спецрейсом в Берлин. Тут же по прибытии он был арестован”, - пишет в своей книге Томас Кунце.
Далее он вспоминает, что престарелого Хонеккера ждал судебный процесс. На скамье подсудимых вместе с ним сидели другие члены Политбюро и ЦК СЕПГ, поставившие свои подписи под приказом о стрельбе на поражение по беглецам. “Большинству из них приговор так и не был вынесен: их отпустили с миром, руководствуясь заключениями врачей. В январе 1993 года было закрыто и дело Эриха Хонеккера. Еще в Москве врачи Боткинской больницы обнаружили у него метастазы в печени, и немецкие судьи решили освободить его. 169 дней просидел в следственной тюрьме бывший партийный и государственный лидер ГДР, - пишет Кунце. - В итоге Эрих Хонеккер наконец-то вылетел в Чили. Дочь купила для него небольшой домик в пригороде Сантьяго, в поселке, где живут представители среднего класса: хорошо зарабатывающие банковские служащие и инженеры, врачи и предприниматели. Здесь 29 мая 1994 года Хонеккер скончался от рака печени. Провожавшие его в последний путь родственники и соратники пели “Интернационал” над гробом, покрытым флагом ГДР, - давно уже не существовавшего государства, главой которого он когда-то был...”
Жизнь и печальный уход немецкого лидера типичен для коммунистических лидеров, содержит для нынешних региональных лидеров и намек, и урок.