Юлиана Жихорь
В Казахстане в ближайшее время может появиться новая профессия - социальный лингвист. С предложением о сотрудничестве в новой для страны сфере - психолингвистике - обратилась побывавшая в конце прошлой недели в Казахстане профессор кафедры прикладной лингвистики Вулвергемптонского университета Ирина Мур

Психолингвистика - наука относительно молодая (чуть больше полувека), но весьма популярная на Западе. Она включает в себя сразу несколько областей науки - медицину, психологию, лингвистику. На медицинском уровне ее специалисты помогают восстанавливать речь (как умение говорить, так и умение понимать речь) больным с заболеваниями с нарушениями речи, нервной системы, пострадавшим в авариях и т.д. И, кстати, это дает неплохие результаты. Лет 7 назад был шокирующий случай в США, когда трехлетней девочке, страдавшей эпилепсией, удалили левую половину мозга (именно в левом полушарии находятся зоны, отвечающие за распознавание и производство речи). И сегодня ребенок практически не отличается от здоровых детей. “Есть два вида нарушений, - говорит Ирина Мур, - когда не понимают речь и не говорят. Бывает и полная афазия, когда человек и не понимает, и не говорит. Таким пациентам помочь сложнее, но возможно. Бывали такие случаи, когда пациент первые два-три месяца не показывал никаких функций, но через 6-9 месяцев с помощью речевой терапии показывал восстановление”.
В Великобритании в курс подготовки медсестер входит обязательный курс социальной лингвистики: “Потому что если человек ставит на себе крест, его никакие лекарства не вылечат”.
Однако в большей степени социальную лингвистику сегодня применяют именно на лингвистическом поле - в части облегчения изучения языков.
Так, с 2003 года комиссия по языкам в Евросовете занимается вопросом составления универсальной методики изучения иностранных языков, в частности - английского. Причем, как говорит Мур, сегодня пытаются перекроить методику изучения “английского языка как иностранного”, на рельсы изучения “английского - как международного языка”: “Сегодня на английском языке в мире говорит втрое больше людей, чем тех, для кого этот язык родной. Можно, выучив язык, ни разу не общаться на нем с носителем языка. А значит необходимо ломать парадигму “дотягивания себя” до уровня носителя языка - это практически невозможно”. “Восприятие фонетических систем у нас отключается в возрасте 12 месяцев, то есть обучить взрослого человека произношению без акцента практически невозможно. Тут у нас есть определенные психологические и физические барьеры, - пояснила специалист в области социальных коммуникаций и ассоциативной лингвистики Ирина Мур. - И, соответственно, нет необходимости тратить много времени на изучение каких-то фонетических правил”.
“Большинству людей не нужно стопроцентное владение иностранным языком. И чтобы убрать немость языковую (я неправильно говорю, неверно произношу и т.д.) - и работает психолингвистика. Главное, чтобы просто говорил”, - говорит Мур.
По сути, сегодня главная задача - научить говорить, и можно говорить не совсем правильно. Тем более, что, как отмечают лингвисты, языки постоянно меняются под воздействием времени.

Большинству людей не нужно стопроцентное владение иностранным языком. И чтобы убрать немость языковую (я неправильно говорю, неверно произношу и т. д.) - и работает психолингвистика. Главное, чтобы просто говорил.

Вместо этого лингвисты предлагают переключиться на более углубленное изучение так называемых “культурных фреймов” - межкультурной коммуникации (как вести себя в определенных ситуациях, как разговаривать, какие жесты использовать). Вопрос несостыковки этих фреймов в глобальном обществе очень важен. Например, англичане привыкли на совещаниях сразу переходить к делу. А японцы любят ходить вокруг да около и лишь во второй половине совещания переходить к собственно теме встречи: “Не зная этого, стороны воспринимают друг друга как некомпетентных партнеров”.
Однако, как считают специалисты в области социальной лингвистики, для переноса этих фреймов в методику изучения любого языка требуется узнать “как мы сами себя ведем, почему мы так себя ведем”, наладить “двухстороннее движение”.
В том числе и казахстанским лингвистам. По мнению Мур, казахстанский фрейм существенно отличается от того же английского: “Есть понятие сцены - я говорю, вы говорите. Мы друг другу уступаем сцену. И это понятие сцены тоже отличается в разных культурах. В Англии сцена выдерживается полностью: пока человек говорит, его никто не перебивает. Сегодня во время конференции я увидела: человек выступает, а гости из зала начинают задавать вопросы, не дожидаясь окончания его речи. Идет интерактивный диалог. Я была вначале ошарашена, я восприняла это как неуважение к человеку, который говорит. Но потом я поняла, что это такое культурное отличие”. “Я в Казахстане в первый раз, - продолжила оценку культурных особенностей казахстанцев Ирина Мур. - Мне очень интересно. Люди удивительно щедрые. Я была сбита с ног: щедростью по времени, щедростью показать город, желанием угостить национальными блюдами. У меня прямо слезы на глазах. Меня поразило, что люди отдают и себя, и время, несмотря на то, что очень заняты... Это по сравнению с английским фреймом разница огромная”.
Но вместе с тем необходимо, по мнению Мур, находить новые видения и в системе обучения казахскому языку. В частности, в Казахстане назрела методика создания отделений или кафедр по изучению русского и казахского языков как иностранных: “Сегодня в вашей стране билингвизм. Но все больше международных компаний и дипломатов просят преподавать русский и казахский языки своим сотрудникам, поскольку Казахстан активно выходит на мировую арену и становится международным торговым партнером”.
Сегодня столичный Евразийский университет пытается наладить сотрудничество с британским коллегой в части подготовки специалистов в области социальной лингвистики. Как говорят в ЕНУ, пока речь идет о подготовке магистров, которые в будущем могли бы стать этакими коучерами для отечественных социокоммуникаторов.

Астана