Константин Богданов обозреватель “РИА Новости”
ОДКБ сосредотачивается на угрозах в Центральной Азии
Юбилейный - двадцатый - саммит ОДКБ прошел в Москве одновременно с неформальным саммитом СНГ, 15 мая. Лидеры Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) приняли декларацию, которая отражает коллективный подход к ключевым проблемам международной безопасности.
Сегодня Организация Договора о коллективной безопасности ориентируется на купирование конфликтов и террористических угроз в первую очередь на территориях бывших советских республик Средней Азии

Трансформация
фантома
Двадцать лет назад на постсоветском пространстве предприняли первую попытку создать режим безопасности. Под Договором о коллективной безопасности (ДКБ) 15 мая 1992 года поставили свои подписи лидеры Армении, Казахстана, Киргизии, России, Таджикистана и Узбекистана. К исходу 1993 года то же самое сделали Азербайджан, Грузия и Белоруссия.
К концу 90-х содружество очень независимых государств более-менее определилось с направлениями развития, и далеко не всем из числа поначалу державшихся вместе оказалось по пути. В 1999 году ДКБ должны были продлить, однако Азербайджан, Узбекистан и Грузия отказались это делать.
Тогда на пространствах полуразвалившегося СНГ вовсю пытались склеить геополитическую химеру под названием ГУУАМ (Грузия, Украина, Узбекистан, Азербайджан, Молдавия). Смысла в этом объединении не было никакого, кроме попытки продемонстрировать распад тяготеющего к Москве устройства постсоветского пространства, и без того шаткого.
Оставшаяся в ДКБ группа стран начала демонстрировать куда больше активности в совместной деятельности, создав на базе продленного договора постоянно действующий блок - Организацию Договора о коллективной безопасности (ОДКБ).
В 2006 году в организацию вернулся Узбекистан: видимо, история лихого рейда исламистов Джумы Намангани осенью 1999 года, дополненная андижанскими беспорядками 2005 года, заставили президента Каримова переменить свое отношение к пророссийскому военному блоку.
На конец 2000-х годов на территориях бывших республик СССР пышным цветом распустились “розовые”, “тюльпановые” и прочие революции: относительно удачные (на Украине, в Киргизии, Молдавии и Грузии), провалившиеся (в Белоруссии и Армении) и откровенно намотанные на танковые гусеницы (Узбекистан). Так или иначе, многие засидевшиеся лидеры почувствовали шаткость своих кресел.
Одним из способов стабилизировать положение созданных ими “политических машин” становился тесный военно-политический союз с Москвой.
В 2009 году было принято решение о создании Коллективных сил оперативного реагирования (КСОР) ОДКБ, которые в 2011 году получили значительное расширение мандата на применение. Фактически “бумажный” военный блок наконец-то получил силовой инструмент.

Континентальный
городовой?
Многие лидеры стран ОДКБ позволяли себе неоднократные намеки на то, что КСОР и вообще структуры ОДКБ, что бы под ними ни понималось, вполне могут быть использованы как военно-полицейские силы, предназначенные для интервенций в поддержку политических режимов стран - участниц ОДКБ - например, для подавления выступлений оппозиции.
“Речь идет не только о применении КСОР на случай вмешательства других государств извне, но и о вмешательстве других государств изнутри ОДКБ. Потому что войной, фронтом, никто на нас не пойдет, а вот конституционный переворот совершить - руки чешутся у многих”, - заявил, например, в августе 2011 года президент Белоруссии Александр Лукашенко на встрече с генеральным секретарем ОДКБ Николаем Бордюжей в Минске.
Впрочем, тут бессменный лидер западного соседа России несколько забегает вперед и слегка путает приоритеты. Москва, безусловно, будущее КСОР видит несколько под другим углом.
Угроза по центру
В 2000-е годы российские военные плюс-минус сформировали карту потенциальных угроз для страны. На фоне признаваемой “разрядки” в Европе и напряженного, но пока стабильного баланса в АТР, Центральная Азия признается регионом, в котором вероятность вовлечения российской армии в вооруженный конфликт признается максимальной.
Международные операции против терроризма, идущие на территории Афганистана с 2001 года, эти угрозы не снизили. Опасность попытки нового наступления исламистов в Ферганской долине, как в 1999 и 2000 годах, сохраняется.
Учитывая внешне монолитную, но на самом деле довольно хрупкую политическую ситуацию в Узбекистане, а также откровенный хаос в Киргизии, следует признать, что за прошедшие 10-15 лет уязвимость российской зоны влияния в Центральной Азии ничуть не уменьшилась.
Понятно, что КСОР ОДКБ создавались как многопрофильный инструмент. Однако, положа руку на сердце, следует признать, что использовать в чисто полицейских операциях введенные в их состав части было бы, мягко говоря, несколько избыточно. 98-я (“Ивановская”) воздушно-десантная дивизия и 31-я (“Ульяновская”) отдельная десантно-штурмовая бригада (ОДШБР) - это российско-советская “десантура”, хорошо подготовленная аэромобильная тяжелая пехота, прекрасно зарекомендовавшее себя средство борьбы с диффузной партизанщиной.
Российские войска уже де-факто использовались как молчаливый стабилизатор ситуации в Киргизии, когда в 2010 году во время очередного тамошнего приступа политического плюрализма на российскую авиабазу Кант были переброшены две роты из состава той же 31-й ОДШБР, чем немало охладили обстановку вокруг.
Так что к двадцатилетию ОДКБ получила на руки две новости: одну хорошую, другую плохую.
Хорошая - в том, что в организации остались только те, кому она на самом деле нужна, и теперь можно осмысленно говорить о перспективах, институтах контроля, инструментах развития и механизмах дальнейшей работы. Плохая - в том, что ОДКБ может оказаться востребованной.