Фарида Галиева
В последнее время в Казахстане на различных форумах все чаще стали звучать предложения о необходимости реформы - декриминализации и гуманизации уголовного законодательства и уголовной политики в целом. Большое внимание этому уделено и в очередном Послании главы государства народу Казахстана. Этому был посвящен и состоявшийся на этой неделе в Алматы круглый стол с участием видных правоведов и юристов

Неожиданно для многих его участников уже в приветственном слове председатель Верховного суда страны Мусабек Алимбеков заявил, что в последние годы по инициативе правоохранительных органов, к сожалению, значительно усилилась карательная практика, приведшая к ощутимому росту числа лиц, приговоренных к отбыванию наказания в виде лишения свободы.
- Отличительной чертой проявления нашего гуманизма, - подчеркнул М. Алимбеков, - должны стать усовершенствование уголовного законодательства и дальнейшая реализация принципов реабилитационно-восстановительного правосудия.
Он же предложил рассмотреть вопрос о создании специального фонда поддержки жертв преступных посягательств, куда бы поступали все средства от наложенных на преступников штрафов и реализации конфискованного у них по приговору суда имущества. Неожиданность такой постановки вопроса заключалась хотя бы в том, что завершающим этапом применения этой самой карательной практики является вынесение обвинительного приговора судом, входящим в ту самую систему, которую и возглавляет сам г-н М. Алимбеков...
С учетом этой “революционной”, по сути, инициативы председателя Верховного суда выступление члена Комиссии по правам человека при президенте Казахстана, председателя правления антикоррупционного фонда “Транспаренси Казахстан” Виталия Воронова, вопреки возможным прогнозам, не выглядело чем-то из ряда вон выходящим.
Воронов подчеркнул, и с его мнением согласилось большинство присутствовавших, включая руководителей государственных органов, что в первую очередь уголовный закон должен защищать жертву преступного посягательства, ее права и интересы. Правоохранительные органы, собственно говоря, для этого и нужны. И уже потом следует руководствоваться защитой порядка управления, социальной справедливости и прочих полуабстрактных категорий. И уж только в третью очередь должны рассматриваться права собственно преступников, которые, конечно же, тоже люди и на которых тоже распространяется Конституция.
А значит, гуманизация - это на самом деле просто приведение правовой доктрины (которую еще необходимо в Казахстане создать) к конституционным приоритетам. У нас же о правах жертв почти никто и никогда не говорит. Возможности реальной защиты собственных прав, имущества, жизни и здоровья для гражданина страны крайне невелики. А значит, сегодня уголовный закон и процесс негуманны. Потому что нет решения главной задачи, которую сам же закон и ставит как основную: защита прав, свобод и законных интересов человека и гражданина, собственности, прав и законных интересов организаций.
По мнению Виталия Воронова и ряда юристов, поддержавших его, необходимо ввести в качестве основной задачи уголовного процесса приоритетное возмещение вреда потерпевшему. Любым законным способом. Включая предложенный господином Алимбековым. То же самое законодательно вменить как основную обязанность органов, ведущих следствие и дознание и осуществляющих прокурорский надзор.
Невозмещение установленного реального вреда в виде принципиального положения следует отнести к серьезным обстоятельствам, отягчающим наказание, при которых возможно, например, реальное ужесточение наказания. Исключить в большинстве случаев возможность условно-досрочного освобождения от наказания и условного осуждения, если причиненный преступлением вред не возмещен.
Что же касается гуманизации уголовной политики и законодательства в отношении подозреваемых, обвиняемых, подсудимых и осужденных, то здесь наш закон вполне гуманен, считают сторонники Воронова. Негуманно только его применение или даже его неприменение. Например, когда речь идет не о тяжких и особо тяжких преступлениях, необходимо исключить возможность ареста, если подозреваемый (обвиняемый), либо третье лицо, выставляет залог полностью, либо в значительной мере покрывающий ущерб. Или если не скрывался и не собирается скрываться. Вообще, можно даже законодательно закрепить принципы: арестовывать можно только тогда, когда нельзя не арестовывать. Лишать свободы можно только тогда, когда нельзя не делать этого.
Как было отмечено во время работы круглого стола: если принять именно такой подход, заключающийся в признании приоритета прямой защитной функции уголовного права и процесса, то их гуманизация и либерализация произойдет сама собой. Ибо сегодня у нас в отношении уголовного наказания существуют условно два главных подхода: либо оно призвано перевоспитывать, либо сугубо репрессировать. Есть еще мнение, что необходимо преступников лишь изолировать от общества.
Первые, назначая срок наказания, прикидывают: хватит ли его для перевоспитания преступника? Ясно, что при таком подходе чем серьезнее классификация преступления, тем больше нужен срок для полного перевоспитания. Вторые же, считая срок, прикидывают: чем серьезнее та же классификация преступления, тем сильнее должна быть репрессия - опять-таки и срок наказания должен быть больше. Тогда как “изоляционисты” говорят: чем больше мы сможем преступника продержать в изоляции от общества, тем лучше.
Хотя и те, и другие, и третьи всегда действуют достаточно избирательно по широко известным причинам, в том числе коррупционного характера. Либо околополитического. Это все потому, что отброшен полностью самый главный критерий уголовного наказания.
Тогда как при предлагаемом защитном подходе реальный срок лишения свободы - это наказание, которое, в основном, наступает только при отсутствии деятельного раскаяния. Причем степень деятельности раскаяния получает совершенно конкретное и официальное выражение - в денежной (или иной другой материальной) компенсации жертве преступления.
Ну а если раскаяния и возмещения вреда нет - вот только тогда-то, милости просим, “перевоспитывать”, “репрессировать”, “изолировать”. Разницы нет. Здесь уже не до гуманизма или либерализма.