Галя Галкина
Судьбу Марины Сулейменовой-Устиновой ее близкие образно представляют в образе сосенки, перенесенной из русского леса в казахскую степь. Да и сама она отождествляла себя с молодой сосной, что росла у их дома здесь, близ Алматы.
Сорок дней назад ее хрупкое сердце остановилось... У Марины был четвертый “мушель жас”, должно было исполниться 49 лет. Она ушла из жизни в “родительский день”, когда небесные врата открываются. По канонам любой из религий, если человек умирает в такой день, то он благословенен...

Женский подвиг
Утром 2 мая семья собралась на кухне, пошутили по поводу землетрясения и отправились каждый по своим делам. В половине девятого вечера известному казахстанскому художнику-ювелиру и философу Ильясу Сулейменову позвонила мама, сообщила, что его супруге Марине плохо. В течение часа врачи пытались спасти ее жизнь, но все усилия были тщетны...
Марина с 22 лет жила с одной почкой. Вопреки запретам врачей, родила дитя. Ильяс наблюдал этот женский подвиг самопожертвования:
- Марина рожала дочь, зная о своем слабом здоровье. Она не раз говорила, что мечтает дорастить нашу дочь до шестнадцати лет. Но получилось - до тринадцати с половиной... Это и есть образец созидательного героизма, величайшего женского самопожертвования. Подобное не каждому дано. У нас понятие “героизм” всегда связано с войной, а героизм мирный, неразрушительный подчас незаметен, он у нас не в почете... Мы привыкли слышать о героизме, когда человек закрыл грудью дот, уложил десяток врагов. А тут жертвенность не меньшая, она рисковала своей жизнью, чтобы дать жизнь ребенку. Это и есть величайший женский подвиг! В 2004 году Марина перенесла микроинфаркт, но всегда хорошо держалась. Невозможно было подумать, глядя на нее, что перед вами человек - практически инвалид. Та сосенка, которую я перевез из русских лесов в казахскую степь, здесь так прекрасно прижилась и расцвела. На тризне по Марине люди удивлялись: ведь все это время они видели перед собой не больного человека, перенесшего инфаркт, с одной почкой, с повышенным давлением, они видели прекрасную полнокровную женщину, красивую, статную, всегда настроенную на позитив, с великолепной аурой доброжелательности.

Марина и Инкар - “Дочь казаха и племянница русских”. Санкт-Петербург, 2009 год.

Марина была сильна духом, имела большой оптимизм. Этим походила на моего отца Мухамед-Халела. Абсолютная доброта, открытость миру, чистота и внутренний свет были присущи двум близким мне людям, которых, увы, нет уже с нами. Часами Марина и отец могли сидеть на кухне, часами общаться. Их объединяла духовная близость, он относился к ней как к родной дочери. Уход отца сильно подрубил Марину. Она переживала не меньше меня, при том что я родной сын...
Потеря свекра три года назад, мировой экономический кризис, который ударил по их семейному бизнесу, когда месяцами не было работы, заказов... Эти проблемы накопились, дали о себе знать. Марина внутри все это сильно переживала. Ильяс старался ее поддержать, и супруги отправились в путешествие.

Последнее
путешествие
Не так давно Ильяс и Марина отметили 15-летие своей совместной жизни. Ильяс говорил, что у них год идет за три, называл ее настоящей женой боевого офицера: “У нас так и было - мы очень интенсивно трудились и так же ярко отдыхали. Жизнь была наполненной - и по впечатлениям, и по продуктивности. Над нами друзья и родственники тогда дружески смеялись - на последние деньги поехали в Европу! Средств не хватило, пришлось звонить в Алматы, нам выслали на карточку деньги, чтобы могли вернуться. Это был авантюризм. Но я чувствовал, что это необходимо. Получилось, как у поэта: “Увидеть Париж и умереть”.
Эта поездка была их свадебным путешествием. Ильяс и Марина находились в Париже, стояли ночью на мосту возле Сены и целовались, как молодые. Обоим под пятьдесят... Как будто что-то чувствовали...
В Европе Ильяс совмещал отдых с работой в музеях: “Таких светлых моментов, как наша поездка в Париж, было очень много. Да в общем вся жизнь состояла из счастливых минут и таких приключений. Марина помогала мне не только в ювелирном творчестве, но и в моей научно-исследовательской работе”.
Ученый и ювелир плодотворно провел время в Риме в Музее этрусской цивилизации, в Париже - в Лувре, в предместье Сен-Жермен - в Национальном археологическом музее Франции. Марина всюду была рядом с мужем, помогала.
- В Лувре произошел смешной случай возле двухметровой статуи античного бога войны Ареса (это ни кто иной, как латинский Марс и казахский Арыс). На шлеме бога Ареса я увидел изображение алтайского грифона - свидетельство того, что этот бог имеет прямое отношение к нашему легендарному прародителю Арысу. На этого грифона никто никогда не обращал внимания, ведь статуя высокая - больше двух метров. А я каким-то чудом разглядел. Глаз наметан, ювелирная профессия обязывает. Мы решили его сфотографировать.
Ильяс поднял Марину на руки, она вытянула руки вверх и начала фотографировать. Это вызвало ажиотаж в музее, сбежались к месту происшествия охрана, смотрители, посетители... Супруги объяснили, что хотели сфотографировать шлем. Работники музея, поняв, что произошло, заметили: “Вы бы сказали об этом, мы бы вам стремянку дали”. И услышали в ответ от Ильяса: “Мне приятно поднять на руках жену”.

Казак келiн
- У нас была интернациональная семья, - говорит Ильяс, - потому что Марина русская, а я казах. Я привез ее из Москвы. Как Марина говорила: “Ильяс - настоящий кыпчак! В традициях своих предков сделал набег на Москву, через седло перекинул и сюда привез”. Мне же в трагическом свете приходит другая ассоциация, что я из русского леса выкопал деревце и пересадил в казахскую степь, где она и нашла свой покой. Поменять российские леса на казахскую степь не каждый может! Марина не побоялась родительского неодобрения, в этом проявился ее характер. Сначала они были против нашего брака, но потом, когда появилась внучка, мы стали жить душа в душу. Всепоглощающая, безграничная любовь, преданность - и в этом тоже был ее характер. Когда ее похоронили и давали ас в ее память, наш аксакал Акмырза-ага - ветеран войны, ученый, педагог - сказал о Марине замечательные слова, какой она была невесткой, настоящей казахской келiн. Она была такой невесткой, что мой покойный отец говорил: “Она “ћазаћ келiн” лучше, чем иные казашки”. Приняла наши традиции, обычаи, веру, уважение к старшим. У нее никогда не было непонимания с моими родителями. Она приняла их целиком и полностью, уважительно относилась. Моя мама говорит, что за 16 лет она не помнит, чтобы у Марины было злое лицо, недобрый взгляд. Мы проводили бракосочетание - “нике” - по мусульманскому обряду. Марина, будучи православным человеком, приняла этот обряд. Ведь испокон веков не мужчина за женой идет, а женщина замуж выходит. И это не является грехом, ибо Бог один”.
В семью Ильяса Марина вошла органично. В ней был дух интернационализма, большой интерес к новой для нее культуре. Ее спрашивали: “Как ты из Москвы приехала в провинцию, что ты здесь потеряла?” Она отвечала с достоинством: “Я здесь не потеряла, я здесь нашла!”

Здесь еще все вместе: родители Ильяса - Умутжан, Мухамед-Халел, дочь Инкар, сестра Жанар  и Марина. Март 2002 года

Казактын Кызы, орыстын жиены
“Дочь казаха и племянница русских” - так называл любимую внучку Инкар, ее “аташка” - Мухамед-Халел Сулейманов. Марина, занимаясь образованием и воспитанием дочери, заботилась о том, чтобы она росла казашкой. Помимо художественной школы, занятий фигурным катанием, верховой ездой, дочь учится игре на домбре. В семье есть тетя Жанар, сестра Ильяса, известная в республике пианистка. Но Марина выбрала не пианино, не скрипку - а именно домбру! Она понимала, что через музыку девочка должна становиться казашкой. Кюй - это не только музыкальное произведение, в переводе это слово означает движение души, порыв. Ильяс убежден, что и на ипподром Марина водила дочь потому, что настоящий казах - наездник:
- Современные “асфальтные”, городские казахи - это не казахи. Управление конем, умение группироваться в седле предполагают большую силу воли, когда ты способен совладать со своенравным животным, можешь заставить его двигаться по своей воле - это качественно иной уровень личности. Почему наши предки строили империи, завоевывали континенты и устанавливали правящие династии? Потому что человек, умеющий сидеть на коне, - это совершенно иная ипостась личности. Марина это понимала. Она была предана нашей семье, казахскому духу. Она понимала казахский язык, но говорить стеснялась. Первое время я мог в разговоре по телефону посекретничать с друзьями, разговаривая с ними по-казахски, если затевался какой-то мальчишник. Но потом это уже не срабатывало, так как Марина стала понимать, о чем я говорю. Мы часто ходили вместе к друзьям, родственникам на разные мероприятия, как счастливые, так и грустные - дни рождения, тои, асы.
Марина хорошо знала историю Казахстана, ведь общалась с отцом Ильяса - Мухамед-Халелом Толеубайулы, историком, писателем - печатала его книги. Любимой книгой Марины стало произведение Булата Джандарбекова “Томирис”, ее идеалом была Томирис, и дочь свою она воспитывала так же.  

Вена, ОБСЕ, 2008 год. Ильяс  с Мариной и Майрой Абдрахмановой

Боль по ушедшей музе
- К ней часто приходили люди просто поболтать, - вспоминает Ильяс. - Иногда меня это несколько раздражало, потому что работа есть работа... Но старался относиться с пониманием, даже поддерживал. Говорил ей, чтобы она получила диплом психолога, ведь несколько семей она буквально спасла от развода... У нас с Мариной были общие духовные ценности, идеология, мировоззрение, фундамент был один. Мы могли спорить по частностям. Но никогда у нас не было конфликтов по принципиальным вопросам. И это давало такое единение, что мы друга друга понимали с полуслова, с полувзгляда. Мы с Мариной были органическим целым, поэтому моменты несогласия были такими, как будто человек спорит с самим собой, ищет внутри себя истину. Марина была моей правой рукой и левым полушарием, если образно говорить. Она была моей музой, вдохновляла на творчество, помогала печатать диссертацию, отцовские книги, мои книги... В ювелирном бизнесе была коммерческим директором. Если честно, пока не знаю, что буду делать. Но знаю, что есть дети, сын и дочь, мама, сестренка. Есть люди, о которых я должен заботиться. Осознание этого сдерживает депрессию. Марина оставила после себя чистоту, свет, добрые воспоминания и великую любовь. Я испытываю боль, как если бы мне живьем вырвали руку, разбили череп и вынули половину мозга, отрезали половину сердца. Да, это очень горько переживать. Но осознание того, что душа бессмертна, дает великий просвет. Ведь души наших близких находятся в какой-то светлой части бытия, иного измерения...
Можно много говорить о межнациональном согласии. А реальным живым примером являлась семья Сулейменовых. Нет лучшего, более яркого и трагичного образа межнациональной гармонии... Именно гармонии, а не просто согласия. Марина стала для многих образцом того, какой должна быть Женщина - любящая жена, прекрасная мать, невестка-келiн, верный товарищ-соратник. Это тот образ, на котором можно, не выдумывая ничего, воспитывать детей многонационального Казахстана, наше с вами будущее. Казахстан и Россия - куда мы друг без друга? Тысячи лет мы жили вместе - лес и степь, живем и будем жить, никуда друг от друга не денемся....
Редакция газеты “Новое поколение” выражает соболезнование семье Сулейменовых в связи с тяжелой утратой, уходом из жизни Марины. Разделяем вашу скорбь.