Галя Галкина
Уход наших родителей из жизни застает нас врасплох - cколько бы лет им ни оказалось на этот момент, какими бы взрослыми, зрелыми не были мы сами... Всматриваемся им вслед, и весь их путь воссоздается в нашем сознании... Вся их жизнь, как фото в альбоме, кадры видео, предстают перед нами. И мы вглядываемся в лица родителей в надежде, что связь не оборвалась, что они, возможно, где-то рядом. И мы пытаемся сказать им то недосказанное, что не успели, когда они были с нами

Асан Егинбаевич Кожаков, директор департамента стратегических коммуникаций “ПетроКазахстан”:
- Я так до сих пор и не удалил мамин номер из моего мобильного... Будто жду ее звонка. Недавно мне исполнилось 55 лет. Это мой первый день рождения, когда мама не позвонила мне, чтобы поздравить. И мой младший брат не позвонил. Забыл. Оказывается, все эти годы мама напоминала ему о моем дне рождения... Потом все же вспомнил.
Почему мама так внезапно ушла из жизни? Ведь со здоровьем все было хорошо. Возможно, наступила усталость организма. Упал гемоглобин. Организм боролся, но, видимо, в какой-то момент сдался... Ведь всю жизнь ей приходилось противостоять обстоятельствам - в 5 лет осталась без родителей, жила ребенком у дальних родственников, находилась под прессом клейма “дочери врага народа”, добивалась реабилитации родителей... Потом с тремя детьми сумела защитить диссертацию, ухаживала за домом. Дала хорошее воспитание нам, ее троим сыновьям.
 
Аманбай и Кулянда
Мама, Акбет Кожакова, в девичестве Аманбаева... На ее долю выпало немало испытаний.
 Отец ее, мой дед, Аманбай Каспакбаев, родился в Шетском районе Карагандинской области в поселке Аксу-Аюлы в 1894 году. Работал на Спасском медеплавильном заводе, затем работал милиционером. А потом ушел в революцию... Был лидером, как сказали бы о нем в наши дни... Возглавлял областные комиссии партийного контроля. Последняя его должность - ответственный секретарь ЦИК Казахстана по финансам. Дружил с Сакеном Сейфуллиным, Габиденом Мустафиным, Ильясом Джансугуровым, Сабитом Мукановым, Беимбетом Майлиным...
Но в октябре 1937 года его арестовали, а 27 февраля 1938 года расстреляли.
Я смотрел российские архивы. В одной группе расстрелянных вместе с ним были Майлин, Джандосов, Асамбаев.... А уже в апреле 1938 года после расстрела моего деда взяли и бабушку. Ее звали Кулянда. Она 9 лет отсидела в АЛЖИРе - в лагере жен изменников родины. Сидела она в 26-м бараке с женами Сейфуллина, Якира, Тухачевского.
Всех четверых детей Кулянды развезли по разным весям. Им поменяли фамилии, чтобы не попали в детский дом. Двоих братьев увезли в Карагандинскую область, к родственникам, младший Рустем в дороге умер. А пятилетнюю маму увезли в Талды-Курганскую область. Там она и жила все 9 лет, пока Кулянда находилась в заключении. Потом она вышла на волю и стала собирать своих детей...
Моя бабушка Кулянда умерла в 65 лет, на наших руках. И до последнего своего часа ничего не рассказывала о своей жизни, годах заключения. Ни одного слова...
Возможно, берегла нас... Бабушку я помню молчаливой, строгой...

Акбет, Егинбай и маленький Асан, 1956 год, Караганда

Как молоды
они были
Мама моя училась в Технологическом институте легкой промышленности в Москве, поступила туда в 1949 году. Познакомилась с моим отцом Егинбаем, который тоже учился в столице Союза, в Горном институте. Там они и поженились, потом приехали в Караганду. Мама долгие годы работала в Химико-металлургическом институте АН КазССР.
Я много разговаривал с ней об их с папой жизни, о тяжелой судьбе ее родителей.
Она интересовалась историей семьи, собирала фотографии, документы. И я помогал ей в этом. Ведь это история. Ее нужно знать и помнить. То, что случилось, должно быть предостережением всем нам - как бы не повторилось подобное... Ведь все познается издалека.
Подчас людям очень тяжело давать какие-то оценки. Мама рассказывала, что когда в 1953 году умер Сталин, то они, студенты из разных республик Советского Союза, горько оплакивали его смерть. Все в порыве скорби и горя устремились на Красную площадь. Маму чуть не задавили там.

Вспомнить все
Потом, много лет спустя, когда стала известна вся правда тех лет, я привез ее в поселок Николаевка, сейчас это Жетыген, где есть стела в честь растрелянных в годы репрессий, где захоронены их останки... Мама долго ходила вокруг этой могилы, плакала и жаловалась отцу, как ей было тяжело все эти годы, когда она в пять лет осталась без него и мамы.
Или еще эпизод... Здесь, в Алматы, родители жили в “косых домах”. Однажды мама попросила повести ее туда. Дома еще стояли на месте, не были снесены. Мама долго ходила, но нашла нужный дом, постучалась, ей открыли. Она вошла в квартиру и села на стул, ноги у нее подкосились. Она волновалась, пыталась объяснить что-то хозяйке. Та забеспокоилась: “Вы что, хотите вернуть себе квартиру?” Мама успокоила ее, сказала, что жила здесь, когда была маленькой. Осмотрела комнату и спросила: “Здесь должна быть дверь?” Хозяйка подтвердила. Мама будто встретилась с прошлым...
Потом я ее спрашивал: “Есть у тебя обида на Сталина? Ведь твоего отца, моего деда, расстреляли. Твоя мама отсидела столько лет, поэтому и ушла молодой из жизни, пережив три инфаркта. И она ответила: “Нет у меня обиды. Время было такое, сынок. Сейчас все это поднимать и обвинять кого-то - верх безумия... Да, это плохо и неправильно, гибли невинные люди. Но время было тяжелое... Зачем ворошить теперь то, что изменить нельзя? Надо смириться и жить с этим”.

18 марта 1958 года посмертно был реабилитирован дед, а через 13 дней, 31 марта, и бабушка. А в 1984 году Карагандинский городской комитет партии восстановил деда в партии.

Надежда
18 марта 1958 года был посмертно реабилитирован дед, а через 13 дней, 31 марта, и бабушка. А в 1984 году Карагандинский городской комитет партии восстановил деда в партии.
Я сейчас думаю - жизнь, конечно же, была нелегкая. Но это суровое время закаляло людей, включало какие-то внутренние ресурсы, открывало у них второе и третье дыхание. И люди, перенесшие голод, лишения, жили надеждой...
Мама рассказывала, как ее, маленькую девочку, укутывали в тулуп, писали на руке номер очереди за хлебом, и она сидела всю ночь в снегу, ожидая своего часа, чтобы купить положенные буханки хлеба.
Наверное, эти испытания сделали людей очень сильными. Маминым подругам уже за восемьдесят, они могут и по 150 граммов пропустить, живут, не жалуясь, как и мама... Сталинская закалка - в самом хорошем понимании... Люди, прошедшие горнило, создавшие сами себя, они выстояли во всех испытаниях. Ведь вряд ли с клеймом “дочери врага народа” можно было рассчитывать на какие-то тепличные условия жизни...
Мама работала в Химико-металлургическом институте АН КазССР под руководством академика Академии наук Казахской ССР, доктора технических наук Евнея Арстановича Букетова. В 1966 году мама защитила диссертацию. Ее руководителя я хорошо знал - это был разносторонний, эрудированный человек. Выдающийся химик, литератор, переводчик. Евней Букетов - первый директор Химико-металлургического института АН КазССР, сейчас его именем назван университет в Караганде. Потом в этот университет перешла работать и мама. Долгие годы была заведующей кафедрой неорганической химии, ушла на пенсию. Трое сыновей, шесть внуков, три правнучки. Со всеми общалась, нянчила детей, внуков и правнуков...

Жил на свете
Витя Черевичкин
Егинбай, наш отец, ушел из жизни 26 лет назад. Теперь дверь закрылась и за мамой. А мы всматриваемся в их фигуры... Из настоящего. Друзья помогли снять фильм о родителях. Нашли редкую песню, мама под нее укладывала внуков: “Жил в Ростове Витя Черевичкин...” В нашем фильме звучит эта песня, а также “Подмосковные вечера” - когда в кадре появляются московские фотографии.
В этом домашнем фильме они вновь оказались вместе - мама и папа. Папа работал на шахте, строил Караганду, Бульвар мира, сажал деревья... Помните, как в фильме “Когда деревья были большими”... Теперь эти деревья стали большими... Когда приезжаешь в Караганду, на свою Родину, то возвращаешься в детство и юность... Наша память нас хранит, не подводит. Улицы и деревья, возможно, помнят наших родителей молодыми...
Мы несовершенны - не ангелы, не демоны... И я не видел таких людей, кто был бы идеален, всегда есть у каждого свои минусы, плюсы. Но, когда стараешься соизмерять свои поступки с жизнью своих родителей, их друзей, а ведь это были бескопромиссные люди, то хочется соответствовать им. Надеюсь, наши дети, внуки тоже будут достойны своих дедов...

С правнучкой Зере

Вернуть утраченное
Надо признать, что рынок портит людей... Конечно, мир движется к рынку, благополучию, но люди становятся все более практичными и прагматичными. И все же есть некие ценности, которые создавали наши родители - какие-то достижения в области идеологии, в отношении к жизни, людям... Эти ценности, можно было сохранить и развить... Многие государства двигаются по этому пути, стремятся к подобным целям... А мы что-то безвозвратно утратили. Но все равно, какая-то преемственность должна быть - в построении государства, в идеологической сфере, в социальной защите... Ведь ценности - при социализме или рыночных отношениях - они одни, они неизменны... Честность, неприятие негативных проявлений, дружба, стремление помогать слабым...
 Мама всегда была в курсе новостей, читала газеты, смотрела телевидение. Конечно, она переживала, что какие-то вещи в стране идут вкривь и вкось, вызывали острое огорчение коррупция, наркомания, убийства...
Но вместе с тем она воспринимала независимость как новый и очень хороший этап истории. Если бы мы, ее дети, потерялись, не состоялись в жизни, она бы, наверное, иначе относилась к происходящему, отрицала бы рынок. Но ведь все равно все воспринимается через призму семьи. Дети нашли себя в этой жизни, обрели благополучие в самом хорошем понимании слова. Она была довольна своей пенсией - более 40 тысяч тенге... Кандидат наук, заведующая кафедрой, 40 с лишним лет трудового стажа.... Когда мы жили в Астане, Китае, в Беларуси, она приезжала к нам, внимательно наблюдала за происходящим... Видела, какая разница у людей в зарплатах, какое расслоение идет на бедных и богатых...

Мы боялись своих
родителей
Мне кажется, мама чувствовала, что уйдет. Она приехала сюда в Алматы за несколько месяцев до смерти, жила два месяца здесь, с нами, гуляла по улицам города, будто прощалась. Раздарила всем подарки.
Но ее родным местом была Караганда. Там было все, что составляло ее жизнь. В Алматы она могла погостить, но потом ей становилось скучно, ее тянуло домой - в город ее детства, юности, в город судьбы.
Как и мои родители, я решил учиться в Москве, поступил в Институт стран Азии и Африки при МГУ. Когда я поступал в Москве, моей маме был всего 41 год. Она мне казалась такой взрослой, немолодой. А теперь мне самому 55 лет... И мои дети считают меня стариком.
Но ведь и я не понимал тогда, что мама не чувствует своего возраста.
Мы так боялись наших строгих родителей!.. Наши дети живут своей жизнью, вряд ли они боятся нас, своих родителей. Это влияние времени. Дети и должны быть самостоятельными.
У меня до сих пор хранится теплая тужурочка (ватная), которую мама сшила своими руками. Я родился семимесячным и носил ее почти до 5 месяцев. Моим новорожденным детям она оказалась маленькой... Я до сих пор держу ее у своего изголовья...

Дети Акбет
После окончания института я семь лет проработал в системе Министерства внешней торговли СССР, в Казахском обществе дружбы и культурной связи с зарубежными странами, в Торгово-промышленной палате КазССР, 20 лет в Министерстве иностранных дел, в Посольстве Казахстана в Пекине советником по политическим вопросам, заместителем председателя исполнительного комитета СНГ в Минске, был председателем Комитета по делам СНГ МИДа РК, личным представителем президента в Армении во время войны (проблема Нагорного Карабаха).
Наш средний брат Булат работает и живет в Алматы, раньше жил в Караганде, был ученым секретарем Химико-металлургического института, в 26 лет защитил кандидатскую диссертацию. Интересно, что мама была первой аспиранткой Е. Букетова, а Булат - последним... В то время он был самым молодым ученым секретарем и кандидатом химических наук в Советском Союзе. Был заведующим лабораторией. А когда наука стала разваливаться, ушел в другую область.
Младший брат Дулат - технарь... Всегда жил с мамой, все эти годы - будто под надежным кровом пребывал... Я ему сейчас завидую... У людей поколения моей мамы была удивительная память, цепкая. Она помнила каждую мелочь жизни. Кара шанырак у нас был в Караганде, в доме матери.
Все внуки получили образование, определились в жизни. У кого-то все состоялось наилучшим образом, кто-то еще в поиске... Но это нормально. Внуки - взрослые люди, им за 18-30 лет, почти все они успешны в жизни, создали свой круг общения.

Богомол стучит
в окно
Когда человек уходит, остается недосказанность. Я очень жалею, что в свое время многое не успел сказать отцу - он ушел в 56 лет, и эта недосказанность висит надо мной, как дамоклов меч - мало общались, иногда я не принимал его точку зрения... С мамой больше было контактов, но все-таки я так и не успел что-то дать ей, сказать что-то важное. Хотел, чтобы в сентябре она отдохнула в санатории, но мы решили перенести... Никогда не нужно ничего откладывать. Нельзя откладывать на потом хорошие слова для мамы, проявление чувств. Мама супруги, моя енешка (теща), сказала мне, что я не сразу пойму свою потерю, боль придет потом... Так и происходит. Минуло больше сорока дней после ее ухода. И все тяжелей мне ощущать утрату. Ее голос, ее сердце всегда были рядом...
Где бы мы ни находились - в Астане, за рубежом. Если день-два не позвонишь, у мамы уже паника, она тревожилась, не случилось ли чего. Тем более, я единственный из сыновей, кто в 1973 году уехал в Москву учиться, так меня и носит с тех пор по просторам. И за меня у нее всегда было особое беспокойство. Пусть мои братья на это не обижаются.
Жалею, что не звонил ей чаще. Что не сумел что-то еще подарить. Хотя все подарки она складывала, так и лежат они до сих пор нетронутые. Жалею, что редко бывала в Алматы, надо было мне ее чаще привозить. Надо было не обижаться и не обижать. Она хотела, наверное, чтобы я прислушивался к ее советам, а я говорил, что сам знаю, как надо... Вот об этом жалею, вот в этом и есть недосказанность...
Дорогие наши, мы вас любим, нам всегда будет не хватать вас.
В канун 40 дней на стекло окна нашего загородного дома садился богомол (по-казахски - даут). Богомол производит впечатление хрупкого существа, тонкого. Но, оказывается, он может выклевать глаз у змеи. Говорят, что богомол приносит хорошую весть. А если человек уходит из жизни, то богомол своим присутствием показывает, что дух нашего близкого еще здесь и что человек, покинувший нас, всем доволен. Дай Бог, если это так! Если примета правдива, то это немного утоляет боль от недосказанности после ухода мамы...