Галя Галкина
Можно было бы принять это за игры взрослых, - вчерашних мальчиков, играющих в “войнушку” - если бы не то священное, святое отношение к занятию... Реконструкция событий Второй мировой войны - интерес к истории, дань памяти отцам, дедам, прадедам, тем, кто воевал и погибал за Родину, тогда еще общую для многих народов. Это не поиски какого-то нового экстрима, а обретение очень важных, недемонстративных качеств - патриотизма, причастности к отечественной истории, реконструкция утраченных ценностей...
Военно-исторический клуб “Туркестанский стрелок” - один из самых молодых в Казахстане. Он работает с февраля нынешнего года, но успел снискать признание и уважение среди отечественных и зарубежных коллег-реконструкторов. Юрий Заболотнев возглавляет клуб, он в звании отделенного командира, что соответствует званию младшего сержанта по состоянию армии 40-го года и дальше. Юрий - юрист по образованию, работает в компании, которая связана с транспортными перевозками

- Наш клуб - межпрофессиональный, интернациональный, межполовой. Есть в клубе и женщины, так как они присутствовали в Красной и Советской армии. Мы собрали разных людей с разными возможностями, финансовыми в том числе. Людей объединила общая идея. Это не элитный дорогой закрытый клуб. В его составе студенты и молодые профессионалы от 18 до 23-24 лет. Средний возраст российского реконструктора порядка 35 лет, украинского - 28 лет, казахстанского - 21 год. Мне 25 лет.
Политрук клуба Сергей Львович Княжевский - ветеран реконструкторского движения, преподаватель в школе, историк по образованию, самый старший среди нас.
Юрий, как и его коллеги по клубу, максимально профессионально подходит к своему занятию. Военная реконструкция - это точное воспроизведение облика солдат Второй мировой войны, их быта, окружения, поведения, социальной роли в обществе 30-40-х годов начала ХХ века. Реконструкторам необходимо точно знать, как это было.
- Когда что-то хочешь понять, надо это прочувствовать, пережить на себе. А чтобы что-то на себе пережить, нужно, наверное, постараться это воспроизвести. Современный человек очень далек от того, какими были совсем недавние его предки, особенно от того, как они вели себя на войне. Наш современник не знает, что значит спать в окопах, тем более, когда в них по колено воды. Как сделать для себя место для ночлега, приготовить пищу, как сделать так, чтобы разведенный костер не был заметен вражеской авиацией, не стал мишенью для вражеского снайпера или для артиллерии... Для нас сегодня это сложная задача.
Юрий Заболотнев рассказал о многих вещах, которые мне, сугубо гражданскому человеку, неведомы. Но есть тонкости, которые Юрий и его товарищи с удивлением открывали для себя. Например, немногие знают, что у немцев окопы были длинные, траншейные, в них помещалась куча людей. А в начале войны в Красной Армии окопы были совсем другими - они делались одиночными. У каждого солдата был свой окоп. В представлении командира, выходца из буржуазного общества, группу солдат легко контролировать, загнав в один окоп. Советский же солдат настолько высоко сознателен, что его можно размещать одного в окопе. Индивидуальный окоп хорош тем, что в нем у солдата больше шансов уцелеть. Если в общий окоп попадает снаряд, то почти все люди в нем погибают. А отдельная маленькая ямка не становится легкой мишенью для артиллерии. Советский солдат должен был быть сознательным. Но практика показала, что люди боялись в одиночку находиться в окопе, похожем на могилу. Воину в окопе казалось, что он один. Человеческий фактор оказался сильнее, чем тактика, и окопы стали делать “общими”.
А для чего перед боем вынимали саперную лопатку из чехла и засовывали за пояс? Потому что лопатка - страшное оружие. В окопном бою первым делом шла в ход именно саперная лопатка. И таких моментов очень много...

Наше чаепитие во время интервью тоже было реконструкцией чаепития прошлого века - с медными самоваром, заварником и вазой для печенья... Самовар имеет свою историю. Ветеран ВОВ Анатолий Аркадьевич Козловский жил в Восточно-Казахстанской области, в городе Зыряновске, прошел всю войну, с 33-го года в армии, умер глубоким старцем. Подарил самовар Юрию Заболотневу: “Самовар немцы взяли в качестве сувенира, положили в обоз, но обоз настигла советская авиация, немцев разбомбили, уцелевшие бежали, а самовар остался, его нашли советские солдаты, пронесли через всю войну. Самовар напоминал им о доме - о далеких деревнях, о том, как они пили чай с близкими людьми. Я специально не стал его чистить... В самоваре кипятили воду, взятую из Вислы, Днепра, Одера. Фронтовой самовар вместе с воинами-победителями дошел до Берлина, а потом вернулся в Советский Союз”

- Мы тщательно восстанавливаем все нюансы обмундирования, вооружения... Учим уставы того времени. Спим в окопах, в палатках, под открытым небом. Если рядом противник, стараемся не разводить костры или же делаем это, но очень осторожно. Мы готовим пищу из тех продуктов по нормам того времени. Если полагалось 75 граммов крупы в сутки на человека, а сухарей 600 граммов в сухом пайке, то и мы ровно столько используем в своей реконструкции. Восстанавливаем то, как питался солдат, из чего и чем он ел, как он спал... Как жил, стоял в карауле, ходил в разведку... На самом деле это все очень сложно и чрезвычайно интересно.
- Но ведь люди сегодня другие, они избалованы комфортом, изнежены. Наверное, они ропщут?
- Да, ропщут с непривычки. Но однажды любой реконструктор, стоя в карауле или отправляясь в разведку, понимает, как у него много общего с теми людьми, кто воевал во Второй мировой войне. И если он осознает, что его в этот момент объединяют с солдатом Второй мировой войны обстоятельства, военное обмундирование, вооружение, детали военного быта, то в голове что-то щелкает и он понимает, зачем это все нужно. Для него это сложно, но не так уж и тяжело раз в месяц оторваться от телевизора, компьютера и поехать в поле, побегать с ранцем, с винтовкой, в противогазе...
- Есть шанс пережить чувства и испытать ощущения солдата Второй мировой?
- По большому счету, мы, наверное, никогда не поймем, что происходило на войне. Потому что война - это горе, смерть. Это что-то невообразимо ужасное. Реконструкция - это лишь робкая попытка современного мирного городского человека понять, как это было. Память о тех, кто сражался на этой войне - это и есть то, во имя чего мы занимаемся реконструкцией. Чтобы не забыть солдат - наших дедов и прадедов. Для человека, который занимается реконструкцией, память воинов всегда будет чем-то особо святым, чем-то личным, близким.
- Может быть, это и есть то тонкое понятие патриотизма, которое у нас затирается, искажается?
- Один западный журналист сказал в сороковых годах, что русские обожают свое прошлое, ненавидят свое настоящее и боятся своего будущего...
- Наверное, это весьма затратное увлечение?
- Форму покупает каждый член клуба для себя сам. Мы стараемся найти ее подешевле, хотя форма должна соответствовать тому времени. Это не просто гимнастерка, которая сшита, как гимнастерка образца 33-го года, должен быть тот же материал, та же техника, возможно, та же швейная машинка... Должно быть соблюдение технологий. Каждый сам для себя определяет рамки достоверности. Никто не требует, чтобы обмундирование шилось теми же нитками, что и в те годы. Мы с удовольствием используем какие-то новодельные предметы. Той ткани, которая тогда существовала, сейчас практически нет. Но мы ищем и находим. То, как сшита гимнастерка, это стандарт, определенные правила, которые были утверждены в свое время на уровне Кремля. И мы будем шить гимнастерку именно так, потому что реконструируем систему, то, как это было для всех.

ГАЗ-67 с противотанковой пушкой калибра 45 мм, которую на фронте называли “Прощай, Родина!” из-за ее малого калибра.

Юрий ненадолго покидает меня и возвращается в военной форме. На нем гимнастерка младшего командира Красной Армии.
 - В строгом смысле тех воинских званий, к которым мы привыкли, - сержант, лейтенант, ефрейтор - их еще не было до 40-го года. Эта гимнастерка и знаки различия квалифицируют ее владельца как отделенного командира, что впоследствии трансформировалось в звание сержанта. Фуражка - для младшего командного состава. Она послевоенная, но ее пришлось переделывать - менять козырек, кокарду, чтобы она была образца довоенных лет. Это очень яркая, красочная форма кадрового военного 1935 года, детали ее говорят, что человек - оплачиваемый сотрудник Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Ткань оригинальна, на гимнастерке настоящие пуговицы. Стоит это недешево. Но, тем не менее, главное - соблюсти историчность. Не стремиться быть похожим на солдата того времени, а именно быть им. Стать как он. Если солдат носил нательную рубашку белого цвета, чистил зубы зубным порошком, пользовался одеколоном, брился опасной бритвой, то реконструктор делает также.
Форма на Юрие Заболотневе очень отличается от знакомой по военным фильмам советской формы. В 1943 году форма изменяется. В 1941 году малиновые петлички становятся зеленого цвета, так как они были слишком яркими и становились мишенью для снайперов. Упраздняются синие галифе, которые были очень красивы. Но немецкие снайперы поняли, что в синих галифе ходят советские офицеры, и стали истреблять их первыми.
- Было много подражания у двух армий, немецкой и советской, заимствовавших друг у друга те или иные элементы формы. Они учились друг у друга, не признаваясь в этом. В 1940 году отменили буденновку, так как из-за островерхого шлема трудно было надевать маск-халат и каску. Ее отменили, но разрешили донашивать. Мы можем видеть на фотографиях 41-42 годов, что на воинах присутствуют элементы довоенной формы...

Бронеавтомобили марки БА-10

- Вы рассказали о внешней стороне... Насколько члены клуба информированы о событиях тех лет, насколько внутренне соответствуют духу воина Второй мировой войны? Кто приходит в военно-исторический клуб “Туркестанский стрелок”?
- Как правило, к нам приходят люди, которые вряд ли знают много о том времени. Но они хотят знать. Реконструкция начинается с внешнего вида, но она не заканчивается этим. Нужно очень много знаний. У нас есть специальные курсы самоподготовки, которые предписывают читать оригинальные издания военных лет. Это те вещи, по которым учились красногвардейцы довоенного и военного периодов. Есть современные источники, которые многие вещи проясняют, проливают на них свет. То, что было очевидно для людей в 1939 году, для нас абсолютно чуждо.
Военно-историческое движение зародилось в конце 80-х годов, когда первые казахстанцы сшили себе форму времен наполеоновских войн и поехали на фестиваль “Бородино” в Москву. В те годы реконструкторскому движению покровительствовал комсомол. Это поощрялось. Но тогда не существовало реконструкции ВОВ, так как не было противника. Нельзя было реконструировать немцев.
- Потому что они были врагами? Свежа была память о Великой Отечественной войне?
- Даже само воспроизведение немецкой униформы, облика немецкого солдата было чем-то недопустимым. Этого нельзя было даже представить в СССР. Как только Союз рухнул, появилась реконструкция Второй мировой войны, стало возможно реконструировать вермахт, СС, противников СССР - польскую, японскую, финскую армии.
- И сейчас к реконструкции образа врага во Второй мировой войне относятся с пониманием в нашей стране?
- К сожалению, говорить о полном понимании в Казахстане пока не приходится. К красноармейцу отношение адекватное, все-таки это форма наших дедов, отцов и для кого-то - прадедов. Что касается реконструкторов в немецкой форме, то люди по незнанию, не разобравшись, что такое реконструкция, начинают говорить о политике, требуют запретить подобные занятия. Забывают, что у нас демократическое государство. Не понимают, что люди в немецкой форме - не нацисты, они не читают “Майн Камф”, не почитают Гитлера, не занимаются политической пропагандой. Они просто воспроизводят вид немецкого солдата. Потому что кто-то этим должен заниматься. Если не будет немцев, то исчезнет смысл реконструировать Красную Армию. Если никто не будет реконструировать белое движение, то никому не нужна будет Красная Армия 1917 года. Военная реконструкция всегда подразумевает наличие противника. Мы и сами лишь условно красноармейцы, никто из нас не марксист, никто из нас не верит, что можно навязать коммунизм всему миру вооруженным путем, как это считалось в 1939 году. Мы - условные красноармейцы, они - условные немцы. Потому что изучать Красную Армию можно в контексте изучения противника - вермахта.

Участники клуба - в реконструкции боя и привала.

Огромный источник информации содержат фотографии. Именно фотография из семейного альбома была взята за основу, когда Юрий реконструировал свой офицерский внешний вид. На фото 1939 года был запечатлен дедушка Юрия - Борис Иванович Тупаев, младший командир Красной Армии. В 1941 году он потерял частично зрение. Но оставался в армии, демобилизовался в 1946 году. Ему, инвалиду войны, пришлось расстаться с армией, что стало для него большой трагедией: “Дедушка с большим удовольствием вспоминал войну, рассказывал о кадровой Красной Армии. О том, какая там была сильная организация, подготовка”.
 - Видимо, эти рассказы способствовали нынешнему увлечению внука?
- Кого-то подобные рассказы могут тронуть, а кто-то остается равнодушным.
- Какие события Вам удалось воссоздать и провести?
- Мы проводили мероприятия по переходу немцами границы 22 июня 1941 года. Стараемся это делать в 4.30 утра 22 июня. Воспроизводили отдельные эпизоды битвы под Сталинградом, под Москвой, Ржевом, на Барвинковском выступе. Сейчас занимаемся реконструкцией первой половины Великой Отечественной войны. Думаю, нам удастся воспроизвести большую часть сражений. Мы не только воспроизводим сражения, но ведем работу с молодежью. Приходим в учебные заведения. Нас с удовольствием принимают в школах и детских домах на 9 мая. Мы показываем детям, что такое солдат. Что означают полосочки на погонах, как выглядело оружие... Многие люди впервые берут такие вещи и ахают от восторга. Иной возможности прикоснуться к вещам, которые являют собой живую историю, у людей нет. В музеях оружие лежит за стеклом. Но его не потрогаешь, не прочувствуешь... Нас можно увидеть 9 мая в Парке 28 панфиловцев.
- Мы никогда не говорим людям: “Сначала все выучи, а потом приходи”. У меня имеется лишний комплект формы, если у человека есть желание участвовать в реконструкции, я ему предоставлю эту форму.
Наше движение очень молодое. Стараемся ездить на фестивали, которые проходят на Украине в районе Киевского укрепрайона - “Линия Сталина”. Проводятся фестивали в Белоруссии. Очень сильные фестивали на Карельском перешейке в Ленинградской области. В Москве, в Бородино, - старейший фестиваль, который ежегодно собирает огромное количество участников и зрителей. Если проводится реконструкция в присутствии зрителей (такая реконструкция, кстати, имеет кодовое название “обезьянник”), то участь быть убитым решается путем жеребьевки. “Погибший” падает и лежит на поле до 7-й минуты боя. Иногда это тяжело. На знаменитом Бородинском фестивале, который каждый год проводится в Москве, однажды выпал снег, было не по-сентябрьски холодно, грязно. Люди, которым выпал жребий погибнуть, мужественно пролежали под снегом, в лужах воды... Но у нас редко болеют. Болеть некогда, все болезни для гражданских.
Ближайшее событие клуба приурочено к 7 ноября 1941 года. Реконструкторы будут восстанавливать подступы к Москве. С местом они еще не определились. Возможно, это будет район Талгара или Капшагая.

Фото из архива военно-исторического клуба “Туркестанский стрелок”