Неизвестные страницы жизни и деятельности Мухтара Ауэзова
В начале 50-х годов ХХ века на знаменитого писателя Мухтара Ауэзова обрушилась мощная идеологическая кампания, связанная с попыткой дискредитации его научных и литературных произведений. В многочисленных печатных и устных выступлениях, статьях идеологических работников содержались призывы к пересмотру сложившихся оценок жизненного и творческого пути классика казахской литературы

Так, в основном докладе на V пленуме Союза писателей Казахстана в 1951 году представлен довольно обширный реестр фактов, свидетельствующих о “националистических устремлениях” писателя.
На состоявшейся в 1951 году дискуссии по абаеведению М.О. Ауэзова обвинили в воспевании феодализма в романе об Абае, рассмотрении поэтической школы Абая с буржуазно-националистических позиций.
21 июня 1953 года “Казахстанская правда” дает редакционную статью “По поводу романа М. Ауэзова “Абай”, где не отмечено ни одной положительной стороны романа, и он представлен как сплошная цепь националистических ошибок и заблуждений. Статья имела цель ошельмовать писателя, полностью опровергая главный труд его жизни.
 Кроме того, его педагогическая деятельность в стенах Казахского Государственного университета прерывается в связи с вновь начавшейся против него клеветнической кампанией.
12 марта 1953 года был издан приказ по Казахскому Государственному университету № 187: “За систематическое допущение в своей научно-педагогической деятельности ошибок националистического характера профессора кафедры казахской литературы Ауэзова М.О. освободить от занимаемой должности”. Одновременно М.О. Ауэзов отстраняется от работы с аспирантами.

Существовало много причин, из-за которых М.О. Ауэзову на протяжении многих лет своей творческой и научной деятельности пришлось пережить немало незаслуженных упреков, предвзятых, ложных обвинений в идеологических ошибках. В основном это касалось сложной биографии писателя, его связи с Алаш-Ордой и ее лидерами.
Но существовала и еще одна причина, по которой М.О. Ауэзов подвергся столь мощным гонениям в начале 50-х годов прошлого века. Эта была его активная гражданская позиция по прекращению ядерных испытаний на Семипалатинском полигоне, чему свидетельствуют факты, открывшиеся только в период независимости Казахстана.
В 1999 году в Алматы в издательстве “€лке” вышла книга воспоминаний Бопеша Аяпбергенова, бывшего в свое время управляющим делами и помощником первого президента и основателя Академии наук Казахстана Каныша Имантаевича Сатпаева. В этой книге Б. Аяпбергенов в беседе с известным казахским писателем Калмуканом Исабаевым делится воспоминаниями о том, чему был сам свидетелем.
В начале 50-х годов К.И. Сатпаев на поезде выехал в Москву в командировку. В этой поездке в соседнем купе также по своим делам ехал в Москву и М.О. Ауэзов. По словам Б. Аяпбергенова, в этой продолжительной поездке они постоянно общались и подолгу разговаривали на различные, волнующие обоих темы.
В одном из разговоров М.О. Ауэзов поднял вопрос о ядерных испытаниях на Семипалатинском полигоне. М.О. Ауэзов очень взволнованно и горячо говорил о колоссальном вреде от этих атомных взрывов и ставил вопрос о необходимости прекращения испытания ядерного оружия. От своих земляков он владел большой и подробной информацией о тяжелых последствиях испытаний атомной бомбы.
М.О. Ауэзов говорил о колоссальной порче земли и природного ландшафта своего родного края, о том, как гибнет скот и другие представители фауны этих мест. Но самое главное, о чем говорил М.О. Ауэзов - это о том, как страдает от этих наземных взрывов местное население. Он имел сведения о начавшихся болезнях и резком ухудшении здоровья людей, населяющих места, расположенные в непосредственной близости от полигона.
К.И. Сатпаев с большим вниманием отнесся к словам Мухтара Омархановича, полностью поддержал его тревогу и сильную озабоченность сложившимся положением в связи с испытаниями атомного оружия. Он предложил пойти на прием по этому вопросу к академику Игорю Васильевичу Курчатову - директору Института атомной энергии АН СССР, научному руководителю атомного проекта.
Также К.И. Сатпаев решил со своей стороны направить специальную научную экспедицию от Академии наук Казахстана в район испытаний ядерного оружия с целью изучить вредные последствия для человека от этих наземных взрывов в атмосфере.
По прибытию в г. Москву по договоренности они встретились с И.В. Курчатовым и убедительно рассказали ему об огромных вредных последствиях испытаний атомного оружия для природы и людей, населяющих этот регион. И.В. Курчатов внимательно выслушал двух выдающихся представителей казахстанской науки и культуры. Но он ответил, что этот вопрос о проведении или прекращении ядерных испытаний в компетенции только двух людей - Сталина и Берии.
Сам он занимается только научным руководством атомного проекта, но обещал переговорить и поставить в известность о серьезной озабоченности ярких представителей казахской интеллигенции Л.П. Берию. После этого, когда Л.П. Берия узнал о визите К.И. Сатпаева и М.О. Ауэзова к И.В. Курчатову, и начались гонения на двух великих сынов казахского народа.
К.И. Сатпаеву предъявили многочисленные обвинения в неправильном освещении историками Казахстана восстания К. Касымова, поддержке ученых, якобы восхваляющих “байский, феодальный эпос”, а также в финансовых и хозяйственных нарушениях в системе Академии наук республики.
Вследствие этого в 1952 году К.И. Сатпаева освободили от должности президента Академии наук, он был вынужден покинуть Казахстан и уехать на работу в г. Москву.
Кстати, после смерти И. Сталина и ареста Л.П. Берии, в 1955 году, К.И. Сатпаев вернулся на пост президента Академии наук и организовал отправку комплексной научной экспедиции под руководством известного ученого, доктора медицинских наук, профессора, будущего академика НАН РК Б.А. Атчабарова, осуществившей научные исследования в областях, прилегающих к Семипалатинскому ядерному полигону и установившей пагубное влияние ядерных испытаний на здоровье людей, живших в этом регионе.
Академик И.В. Курчатов тоже в то время проявил решимость в переводе ядерных испытаний из наземных в подземные, что уменьшило колоссальное вредное воздействие на окружающую природу и людей.
Широко известен факт о продолжительной поездке классика казахской литературы М.О. Ауэзова в Японию в 1957 году и его участии в работе крупной III Международной конференции по запрещению испытаний атомной и водородной бомбы. Но далеко не всем известны многие обстоятельства и события этой поездки, а также неизвестные факты из пребывания М.О. Ауэзова в Стране восходящего солнца.
Много новых данных стало известно широкой общественности после того как вышло в свет полное академическое собрание сочинений М.О. Ауэзова в 50 томах, подготовленное коллективом научно-культурного центра “Дом Ауэзова” входящего в состав Института литературы и искусства имени М.О. Ауэзова МОН РК.
В 36-м томе собрания сочинений впервые опубликовали подробные путевые дневниковые записи М.О. Ауэзова, которые он делал во время своей продолжительной поездки по Японии. Со всеми многочисленными перелетами, ночевками и остановками в различных странах туда и обратно поездка заняла около месяца.
М.О. Ауэзов точно описывает весь обратный маршрут из Японии с долгими остановками в городах Маниле (Филиппины), Сайгоне (Вьетнам), Бангкоке (Таиланд), Карачи (Пакистан), Тегеране (Иран), Риме (Италия), Берлине (Германия), Париже (Франция), Праге (Чехия), Москве (СССР).
В самой Японии М.О. Ауэзов, переезжая на поезде, побывал во многих городах - Токио, Хиросиме, Осаке, Нара, Киото, Нагое, Уцунами. В этих городах проходили также многочисленные мероприятия, связанные с темой Международной конференции, - митинги, дискуссии, встречи с общественностью, крупными японскими писателями, где М.О. Ауэзов постоянно и неустанно выступал за запрещение испытаний атомного и водородного оружия.
Не раз М.О. Ауэзова приглашали лично в гости коллеги по перу - японские писатели, среди которых были Аоно, Танабэ Койтиро, Симото Масатциогу, Хино Асихей, Эгуси Кан, Исидзаки Тахудзо и Ясунари Кавабата, ставший впоследствии лауреатом Нобелевской премии.
Интересен тот факт, что уже в начале поездки по Японии М.О. Ауэзов, придя в номер, обнаружил в своих вещах и блокнотах следы внешнего воздействия. То есть он понял что остается под наблюдением советских органов государственной безопасности. После этого он решил делать свои путевые записи на казахском языке, но арабской графикой, ибо не все в то время, когда уже в стране была кириллица, понимали арабскую вязь.
К самой Японии у М.О. Ауэзова было особое отношение еще со времен юности. Одну из первых своих статей, опубликованную в журнале “Абай” в 1918 году в Семипалатинске, он назвал “Япония”. В этой статье он анализировал положительные реформы, проведенные в Японии после так называемой революции “Мэйдзи”, и ставил их в пример как образец политического и экономического развития страны. Эти реформы превратили Японию из отсталой аграрной страны в одну из ведущих держав мира. Он хотел, чтобы этот положительный опыт Японии использовали и в его родном Казахстане.
Путевые дневники М.О. Ауэзова вызывают большой интерес, потому что в свободной форме писатель красочно описывает быт, культуру, знаковые объекты Японии и свои впечатления от поездки по этой древней стране. Он посетил много дворцов, старых храмов и посмотрел два спектакля в театре кабуки. Особенно взволнованно он описывает свое пребывание в Хиросиме, где он воочию увидел следы и последствия атомной бомбардировки.
Главной целью, конечно, у него было выступить с речью на пленарном заседании Международной конференции в г.Токио перед представителями многочисленных делегаций со всего мира. Перед этим выступлением с вечера у него сильно болело горло и был большой кашель. Но он мужественно перенес этот недуг, приложил все силы для своего успешного выступления. В этом проявились его несгибаемый характер, решимость и сила воли.
В этой связи хочется привести цитату из статьи Мурата Мухтаровича Ауэзова “Творец вечных ценностей” (“Казахстанская правда”, 12 апреля 1997 г.), в которой он ярко характеризует М.О. Ауэзова как принципиального и решительного борца за интересы родной земли и родного народа: “Мухтар Ауэзов при всем его природном такте проявлял решительность и несгибаемость воли, когда речь шла о защите духовных ценностей других людей. Так было, когда он защищал киргизский эпос “Манас”, творческое наследие выдающегося татарского поэта Мусы Джалиля.
Во всей его деятельности было нечто, идущее от природы, высокий синоним которой - гармония. В его произведениях, от первых рассказов и до последнего романа о современности, природа - не объект описания, а фундаментальное начало, активно действующее через его совершенное слово. Разрыв гармонии, насилие над природой вызывали особо острую реакцию с его стороны.
Исключительной силой протестующего гуманизма отмечено выступление Мухтара Ауэзова в Токио в 1957 году на III Международной конференции за запрещение атомной и водородной бомб. Его слова шли из сердца, переполненного болью и состраданием.
Он знал, что такое ядерная бомба, не понаслышке и не по фильмам, он знал, что атомные и водородные взрывы выжигают его родную землю, землю Абая и Шакарима, превращенную в ядерный полигон. Он видел, как умирают молодые люди от непонятных для них болезней, видел ужас в глазах матерей, рождающих мутантов.
В возрасте пророка, примерно шестидесяти трех с половиной лет, ушел из жизни Мухтар Ауэзов. Его литературный труд отмечен высшими знаками признания самого большого по территории и самого безжалостного к своим гражданам государства. Государство это кануло в лету. Но непрерывным остается движение Мухтара Ауэзова и его творений в будущее”.

Диар Кунаев, кандидат филологических наук