Сергей Козлов
Доктор филологических наук, профессор, почетная заведующая кафедрой русской филологии Казахского национального университета имени аль-Фараби Надежда Ивановна Гайнуллина известна не одному поколению казахстанских филологов и журналистов. Сорок три года она преподает в родном университете любимый предмет - русский язык, изучает проблемы его истории и лексикологии.
 Недавно общественность Казахстана, многочисленные ученики Надежды Ивановны отметили ее юбилей, чему была посвящена специальная научная конференция. Что сегодня для нас значит - говорить по-русски? Как живет и развивается этот язык? Кому, как не профессору Гайнуллиной, следует адресовать эти актуальные вопросы. Что мы и сделали

 - Надежда Ивановна, востребован ли русский язык сегодня, через полтора десятилетия после распада русскоязычного пространства?
- Безусловно. Причем в последние годы эта востребованность усиливается. “Выяснилось”, что язык этот все-таки необходим, он по-прежнему является для многих трансляционной линией, по которой широко можно получать культурную, научную информацию.
Одним из ярких подтверждений этой востребованности является острая нехватка учителей русского языка в казахстанских школах. Этот факт известен нам не по официальным источникам, а от наших, к примеру, бывших студентов, работающих ныне в школах в самых различных регионах Казахстана.
В периоды наибольшего оттока русскоязычного населения из республики создалось впечатление, что снижается и необходимость в русском языке. Это впечатление, как показало время, абсолютно ложное. Сегодня на русском языке работают и университеты, на этом языке, параллельно с казахским языком, готовятся специалисты в самых разных областях знаний.
А ныне с развитием частного предпринимательства, с расширением контактов нашей страны за рубежом все более требуются грамотные носители русского языка.
- Однако, согласитесь, несмотря на востребованность, уровень употребления языка в последние годы выше явно не стал, скорее - наоборот...
- Вы и правы, и не правы. Дело в том, что этот вопрос активно был поставлен еще в начале 80-х годов прошлого века. Естественно, наука сразу же обратила внимание на падение уровня использования, применения, употребления языка как средства общения. И выяснилось, что это общая тенденция, проявлявшаяся во всех частях тогдашнего СССР. Она оказалось закономерной на всей территории русскоязычного пространства. Уже тогда стали раздаваться голоса в защиту чистоты русского языка. Уже тогда обществом было понято - что-то с русским языком произошло. И в процессе осмысления этого пришли к выводу, что произошло общее падение культуры использования языка. А ведь раздавались голоса, что с русским языком самим, как таковым, что-то происходит. Что он испорчен. Что он исчезает. Особенно когда активизировался процесс заимствования из английского языка, и эти англицизмы, будучи еще непривычными, создали впечатление заполоненности ими.
- Но ведь англицизмы и в самом деле заполонили русскую речь - это ведь факт?
- Смотря как на этот факт посмотреть. Обилие англицизмов, это, на мой взгляд, как лексиколога, знающего историю русского литературного языка, - не представляет собой ничего нового. Эти исторические процессы были и в прошлом.
Просто каждое поколение видит то, что оно видит.
Вот мы увидели сейчас, что очень много английских заимствований. И поскольку многие из них связаны с культурными контактами, с компьютеризацией общества, то многие слова оказались абсолютно новыми, непривычными для нас. Все новое выделяется, маркируется, как мы говорим. Так вот эта маркированность создала впечатление заполоненности.
Но ничего плохого в этой связи с русским языком не происходит. Сам язык, а значит и его носители, со временем сделают свой отсев необходимого и ненужного. Если вспомнить петровскую эпоху, основной предмет моих научных интересов, то заимствования тогда были из самых разных западноевропейских языков. И далеко не все они адаптировалось в русском языке.
- То есть существуют какие-то механизмы в самом языке, которые производят этот отсев?
- Это так называемые внутренние законы языка. Когда в язык приходит слово из другого языка, то начинается его “обработка”. И какие пути использования такого иноязычного слова использует, например, русский язык? Он начинает подчинять чужое слово именно своим законам. Например, произносительным (орфоэпическим), написательным (орфографическим), морфологическим. Он включает ассоциативный аппарат носителей языка. И переосмысляет, расширяет значение иноязычного слова. И таким образом включает слова из других языков в свою словообразовательную систему. И вот эта деривационная, словообразовательная способность самого русского языка - как внутренняя его способность - перерабатывает иноязычный материал до такой степени, что от одного иноязычного слова язык благодаря внутренним своим законам получает массу других возможностей выражения.
Если, допустим, от слова “машина” образовали слова “машинный”, “машинист”, “машинистка” и так далее, то заимствована была только “машина”, а все остальное - собственно русское.
Точно так происходит и сегодня. Я недавно читаю в газете слово “он-лайновский”. Это сейчас очень модное словечко, действительно очень емкое, синтетичное. “Он-лайн”, то есть в момент речи, в линейной речи что-то, допустим, используемое. Но от него-то уже пошло словообразование - посмотрите, как легко и хорошо. А всего-то было взято одно английское слово, причем вначале даже не адаптированное, оно писалось по-английски и было варваризмом. А язык взял и растворил его в собственном материале.
- Значит, бояться за русский язык не стоит? А то некоторые ура-патриоты в России готовы “культурный поход” объявить за сохранение “великого и могучего”.
- Мы знаем, что если язык имеет сильную основу, которая на протяжении тысячелетий развивается и сохраняется при контактах с другими языками и заимствовании из них, но остается при этом этнически значимым - такой язык силен и это культурный язык. Вот русский - как раз один из таких языков. И он прекрасно переработает любой иноязычный материал, при этом заимствуя то, что ему нужно, но дальше развиваясь при этом по своим законам.
Так что по-русски мы еще поговорим. И в он-лайне тоже.