Зитта Султанбаева
22 августа 2008 года не стало моего отца - Марлена Сайдахметовича Султанбаева, мастера спорта международного класса по вольной борьбе, чемпиона Казахстана, заслуженного тренера Республики Казахстан, воспитавшего не одно поколение достойных учеников, среди которых были и неоднократные чемпионы международных и республиканских соревнований

Мой папа родился в Иссыке, в семье прокурора. Его отца звали Сайдахметом и слыл он в округе принципиальным и честным человеком.
У него было пятеро детей, среди которых Марлен был старшим. Детство выпало на предвоенные и военные годы. Он обладал беспечным и безудержно дерзким нравом. Украдкой убегал из дома в поисках приключений, а к вечеру возвращался домой и, дабы замаслить возмущенных непокорностью сына родителей, совершал, как Геракл, свои “двенадцать подвигов” - полол, поливал, рассаживал огромный огород и сад, кормивший всю многочисленную семью.
С детства он знал, что такое тяжелый физический труд.
Он много читал, отдавая предпочтение исторической литературе. Его кумирами был тургеневский аскет Рахметов. Он даже подражал ему в детстве. Обожал и восхищался дерзким и свободолюбивым нравом Спартака.
Впрочем, он сам был таким.
В детстве папа мечтал стать летчиком. Однажды вместе с другом он решился на побег и покинул отчий дом для осуществления своей мечты. Но все же суровая должность отца сыграла в этой истории свою роль, и потому его побег длился не очень долго.
Мечта о небе перевоплотилась в мечту о море, и когда наступило время идти в армию, он выбрал или его выбрал морфлот, и он стал моряком.
С моей мамой он познакомился в библиотеке. Поначалу он учился в СХИ, затем перешел в “бескультурный” институт - так, смеясь, он называл свой физкультурный. Ведь он еще тот был юморист! Мама после медучилища закончила мединститут. Они были красивой парой. Оба стройные, высокие. Мама - утонченная, светлокожая и мечтательная горожанка. Папа - смуглолицый, сильный, мужественный, жизнелюбивый и романтичный молодой человек, родом из села.
Он обладал довольно экзотичной, яркой внешностью, и потому мою маму однажды вызвали на ковер в деканат медучилища: “Почему вы дружите с иностранцем?”
“Жизнь - это борьба”, - любил повторять мой отец, а Нурка поправлял: “Нет, папа, жизнь - это фигурное катание!”
В начале 80-х он завербовался на север, чтобы на заработанные там деньги купить так необходимую нам машину.
Это было очень трудным испытанием в его жизни. Он делал ошибки и затем раскаивался в них. В невыносимо тяжелых условиях, в окружении преступников и алкоголиков работал он, распределив свою жизнь по минутам.
Моя милая самоотверженная мамочка за все время моей учебы в художественном училище на каких только машинах не перевозила меня, лишенную возможности нормально ходить.
После возвращения папы с севера нам предстояло прожить вместе одной семьей еще целых четыре года - таких сладких и горьких одновременно. Папа купил машину, на которой возил нас повсюду. Ездили на Иссык-Куль и на Черное море. В горы. Гуляли по городу.
Наша болезнь на месте не стояла. Нуркино состояние с ногами ухудшалось на глазах. Это отравляло мамину жизнь. Она не могла справиться с собой. Последние сорок дней перед своим уходом она не могла спать. И написав записку отцу: “Марлен! Родной мой. Прости меня. Я вся кончилась. Сделай все, чтобы наши дети учились, жили, работали. Свози их в Курган. Не хочу быть для тебя обузой. Гаухар! Ты ведь у меня мужественный, сильный. Сделай все, родной мой”. Мама рассталась со своей жизнью. Папа остался без жены с двумя больными детьми на руках.
Мы с братом оба тяготели к искусству. Когда ноги не могут тебя носить, остается лишь твое воображение и начинают пробуждаться таланты. Папа возил Нурку на учебу в сценарку при киностудии “Казахфильм”, меня - в Театрально-художественный институт. Два раза успел свозить его в Москву во ВГИК для сдачи сессии.
Когда Нурке после очередной читки устроили овацию, то, выходя из аудитории, стоявшему за дверью отцу студенты и преподаватели поочередно пожимали руку за такого сына.
Нурка в Москве умирал у него руках. Что это такое, когда твой наследник, плоть от плоти твоей, задыхаясь, уходит из жизни?! Помню, как мы на даче справляли сорок дней после ухода Нурки, и ученики отца плакали, обнимали его и говорили: “Марлен Сайдахметович, я буду вам сыном!”
После смерти сына он вновь женился. Его второй женой стала наша с Нуркой врач - Файруза Фаридовна Галимова. Эта женщина сумела вернуть его к жизни, подарив ему на восемнадцать лет свою любовь, тепло и заботу. Хотя боль утрат и одиночество жили в нем до конца его дней.
На склоне лет его душа обрела веру. Вместе с супругой он съездил в Арабские Эмираты.
Его удивил порядок в сердцах людей в этой стране. Ведь он так переживал за бардак и крушение нравов в своей, постоянно читал “Свободу Слова”. Он стал изучать ислам. Ходил в мечеть. Изучал суры. Стал читать намаз, заменив сомбреро на мусульманскую феску с кисточкой на голове. Он очищался.
Суровый диагноз был выставлен ему в июне. Еще до него он успел сказать мне по телефону о том, что ему пришел конец! И тут же добавил: “Я не боюсь смерти!”
Это известие как гром среди ясного неба поразило меня и всех его самых близких родных. За время своей скоротечной болезни он всем успел признаться в любви.
Река жизни не стоит на месте. Пришел и его черед. На похоронах ко мне подходили люди и говорили мне, что папа рассказывал им обо мне, о моих успехах и как он гордился мной.
Где бы он ни был, повсюду и всегда он высаживал деревья и цветы. Это была такая живописная картина: хрупкие, нежные, взлелеянные им цветы - тюльпаны, ирисы и тигровые лилии или огромный желто-золотой цветок подсолнечника, и на фоне голубого неба - бронзовое атлетическое тело античного героя в соломенной шляпе сомбреро, бережно склонившееся над ними с протянутыми мускулистыми и натруженными руками.
 Да, безусловно, он был похож на античного героя, которого преследовал рок, но который все же сумел выйти из этой неравной схватки победителем, при этом не только сохранив свое человеческое достоинство, но и обретя мудрость, оставался маленьким и одновременно таким великим для меня человеком.