|
Жизнь наполнена встречами и расставаниями. Запланированные встречи предворены определенными ожиданиями с соответствующей эмоциональной окраской. Некоторые из них завершаются расставаниями, иногда даже желательными. Но жизнь порой преподносит сюрпризы в виде неожиданных встреч, к которым ты, естественно, не готов. И зачастую эмоциональное восприятие таких встреч несравнимо глубоко
Хотел бы кратко рассказать о двух таких встречах, связанных с войной, значение которой настолько грандиозно, что ее по праву именуют Великой Отечественной. Вот уже 70 лет, как она завершилась такой же великой Победой, за которую заплачена немыслимая цена - в общей сложности около 50 миллионов человеческих жизней, преимущественно молодых, в полном расцвете сил.
Еще больше число раненых, покалеченных навсегда, необратимо. И только они остались носителями памяти о погибших друзьях, однополчанах наряду с семьями, получившими похоронки с фронта.
Одним из таких оказался мой отец, Исенгалиев Изтлеу, пропустивший через себя все тяготы и ужасы этой беспрецедентной в истории человечества кровавой бойни. Уйдя в 1941 году на фронт 22-летним солдатом, вернулся домой только к концу войны офицером с целым разноцветием боевых орденов и медалей. Но инвалидом второй группы, имеющим неоднократные осколочные и пулевые ранения. Баренцево море, полуостров Рыбачий, затем Подмосковье, Ржев - с перерывом на “общение” с полевыми хирургами.
В силу своего сдержанного характера он никогда не рассказывал о войне, даже когда кто-то из фронтовиков делился своими воспоминаниями. Отец молча внимательно слушал каждого, но я не помню ни одного случая его откровений, за исключением краткого - при необходимости - перечисления географических мест, в которых ему выпала судьба защищать Родину. И судя по количеству боевых наград, успешно.
Тем интереснее было видеть его редкую открытость и оживление во время одной из неожиданных для него встреч. В 1981 году отец с апашкой приехали в Москву, где я в то время учился, навестить меня, заодно побывать в Ленинграде, где отец в свое время проходил обучение.
В университете мне повезло с научным руководителем - им был профессор Константин Сергеевич Ремизов. Фронтовик, инвалид войны, человек с непростым характером, которого побаивались не только студенты и аспиранты, но и коллеги по академическому мастерству. В то же время его честность, порядочность и требовательность к себе и окружающим были на уровне образцовых. Мне сложно судить почему, но все годы моей учебы были тесно связаны теплыми человеческими отношениями с Константином Сергеевичем. Прошло много лет, но даже сейчас мои однокашники при встречах вспоминают о тех нередких случаях, когда суровый Ремизов звонил с кафедры домой и говорил: “Эн Эм! Готовь хороший стол - мы с Юрой и Бахытом едем к нам”. Эн Эм, то есть его супруга Нина Михайловна, всегда радушно встречала нас за нарядным столом, а Юрой был не кто иной, как знаменитый профессор Юрий Николаевич Дубровский. Тоже фронтовик, сверстник и близкий друг Ремизова.
Сказав о приезде родителей Константину Сергеевичу, я пригласил его с супругой поужинать и познакомиться с родителями. Ю.Н. Дубровский приболел и принять участия не смог. С учетом моего скромного бюджета и интереса отца к монументальному зданию МГУ встреча проходила в моей комнате, в главном здании университета на Ленинских (сейчас Воробьевых) горах.
Схожие по характеру, отец и Константин Сергеевич общались вначале больше протокольно вежливо и учтиво. В отличие от них женщины быстро нашли общий язык, и ужин протекал в основном под аккомпанемент женских голосов. До того момента, пока Ремизов не спросил, где воевал и получил ранения отец. Это были первые за весь вечер слова о войне. Когда отец ответил, что самые тяжелые ранения получил в битве под Ржевом, наступила длительная пауза, в течение которой Ремизов напряженно смотрел на отца и задал вопрос: а когда ранили? На ответ отца - 19 февраля 1942 года Константин Сергеевич выдохнул: “Невероятно! Я получил увечье 23 февраля того же года и там же!”.
Выяснилось, что воевали в одной дивизии, имена командиров, детали боев, даты, события - все совпало. С этого момента окружающее для них обоих перестало существовать. Не преувеличу, если скажу, что в этот момент они оба были снова там, под Ржевом. В той самой кровавой битве в истории человечества (по справочной литературе). В этой беспрецедентной кровопролитной бойне погибли более двух миллионов советских солдат, что вдвое превышает потери в Сталинградской битве. Потери немцев не публиковались, но были не меньшими. Для здравого человека сложно воспринять и осмыслить такие масштабы массового убийства. В его основе были разные установки: для немцев - занять стратегический плацдарм для наступления на Москву, для советских солдат - любой ценой не допустить этого. Благодаря высшему проявлению мужества, стойкости духа, несгибаемой воле всех и каждого солдата в отдельности удалось отразить невероятный натиск врага. Очень дорогой ценой, которую всегда требует война.
Это была незабываемая встреча. Судьбе было угодно, чтобы два разных, незнакомых шестидесятилетних человека случайно встретились в Москве, чтобы сорок три года спустя вернуться в страшное прошлое двадцатилетними парнями, не делящими себя на казахов и русских, для которых существовал только один формат фронтового братства.
Говорят, воспоминания - это рай, из которого нет изгнания. Но в этом случае память ветеранов была связана больше с антиподом рая - именно такие испытания выпали на их долю. Замечу, что при всем этом они остались нравственно очень чистыми, справедливыми и порядочными людьми. Общение продолжилось на следующий день в доме Ремизовых, речь шла в основном о сослуживцах. Погибших, выживших, и практически ни слова о себе.
В этом были весь отец, весь Ремизов - скромные солдаты войны, считавшие, что они просто хорошо делали свою работу, защищая страну и народ от, казалось, неминуемой гибели.
Расстались они по-братски душевно, словно их связывали не ужасы войны, а многие годы мирной благополучной жизни.
Эта встреча двух дорогих для меня людей была и есть одним из пронзительных моментов истины, с самой лучшей стороны открывающая неизмеримую глубину человеческой сути.
Вторая незапланированная встреча произошла спустя несколько лет в Германии. В середине девяностых годов я работал во Франкфурте-на-Майне и смог убедить отца приехать в гости. По понятным причинам он поначалу не проявил особого желания, однако интерес к тому, как живут и работают его дети в, мягко говоря, чужой стране, взял верх.
Первое, что удивило меня в дни его пребывания - это живой интерес отца к техническим решениям, начиная с обустройства аэропорта и заканчивая рациональным бытом. Особое впечатление - от немецкого порядка и обязательности.
Служебный особняк с соседним домом соединял прекрасный общий сад с вековыми деревьями, изумрудным газоном и роскошной магнолией в центре. Вот в этом саду и состоялась неожиданная для отца встреча. Находясь в прекрасных отношениях с соседями по саду, я, как и положено, заблаговременно предупредил их о предстоящем приезде родителей. Она - состоятельная владелица антикварного бизнеса, он - ветеран войны, бывший морской офицер, не потерявший военной выправки. Естественно, отцу я об этом не сказал, тем удивительней была его реакция при первой встрече.
Во время нашей прогулки в саду наш сосед, торжественно одевшись по случаю, вышел любезно поприветствовать гостя, познакомиться с ним. Благожелательно улыбаясь, подошел к нам, протянул руку для приветствия.
Реакция отца была непредсказуема. Всегда спокойный, уравновешенный, он вдруг оттолкнул протянутую руку, побагровел, неожиданно охрипшим голосом произнес: “Что, фриц, ты еще жив?!” и воинственно наклонился в его сторону, невольно напомнив агрессивных боксеров-профи, готовых начать драку до гонга. Немец смутился, повернулся ко мне, и мне пришлось поспешно пояснить ему, что отец, возможно, ошибся, перепутав с кем-то. Глядя в спину уходящего, прихрамывая, отца, сосед догадался, в чем дело. Предваряя его вопрос, я сказал: да, он воевал, ранен. Он понимающе кивнул, попытался пошутить: “Не помню, чтобы мы пересекались”. Извинившись перед ним, я догнал отца и попытался разрядить обстановку, дескать, нельзя хулиганить в чужой стране, тем более в таком солидном, почти 80-летнем возрасте.
Успокоился отец лишь спустя некоторое время, а вечером, сидя за столом с приглашенными соседями, увлеченно беседовал с соседкой, которая, видимо, была уже в курсе события в саду и вместе со мной старательно пыталась направить общение в нужное русло. Уже в конце ужина отец поинтересовался у немца, воевал ли он, и если да, то где. Сосед пояснил: “Да, я морской офицер, Баренцево, Северное и другие моря”. Отец кратко прокомментировал: “Да, судьба не свела нас в Баренцевом море, хотя я тоже воевал там, а теперь ей было угодно свести нас здесь, в Германии, где сейчас работает мой сын”. “Разве мог я тогда, с оружием в руках защищая свою страну от немцев, предположить, что приеду в Германию и встречу в доме моего сына одного из тех, кто был заклятым врагом, пытавшимся уничтожить мою страну?”
Они пристально посмотрели друг другу в глаза, не отводя взгляда, затем одновременно протянули друг к другу бокалы, выпили. На какое-то время наступила тягостная тишина. Каждый из них ушел в себя, скорее всего, они снова были там, где гремели взрывы, сотнями тысяч гибли молодые еще люди, не успевшие пожить как следует, так и не узнавшие, какой она может быть прекрасной, эта жизнь.
И во внезапном гневе отца во время утренней неожиданной встречи, сердцем почуявшего своего бывшего врага, была, скорее, боль не за свои страдания, а горечь за своих товарищей по оружию, которые уже никогда не увидят ничего - ни свой отчий дом, ни чужую цветущую немецкую землю.
Такие бывают в жизни встречи, и я посчитал своим долгом вкратце рассказать о них в канун 70-летия Победы.
Отец, отлично проработав долгие годы в финансовой системе СССР, умер десять лет назад, К.С. Ремизов, оставив незабываемый след в МГУ, скончался в 2013 году. Оба ушли так же, как и жили - достойно, гордо, ни на что не жалуясь.
Сегодня, глядя на внуков отца - своих сыновей, вижу в их характере, поступках сильное влияние отца, хотя не припомню, чтобы он им читал нравоучения. Формула его была проста - живи и поступай, как я.
Я очень признателен судьбе, что в моей жизни были такие мужественные, сильные личности, как мой отец и научный руководитель Константин Сергеевич Ремизов, на всю жизнь оставшиеся достойными бойцами.
И я от всей души желаю живущим ныне их соратникам, семьям фронтовиков побольше светлых добрых дней в достатке душевной теплоты.
Бахытжан Исенгалиев |
