Галя Галкина
Он читал ландшафт, как книгу, видел военно-стратегические качества природных объектов. Мог ответить на вопросы: почему таковые возникали в тех или иных специфических ландшафтах, соответственно, какую функцию выполняли. Изучал динамику военно-политических процессов, которые историкам неподвластно было проследить по письменным источникам, учитывая то, что такая информация там отсутствовала.
Болат Жагфарович Аубекеров - доктор геолого-минералогических наук, профессор - владел ключом, позволяющим ему читать письмена земли - ландшафт. Так он прочел ландшафт огромного по территории урочища Карасуыр. Исследовав его, ученый определил, где произошло судьбоносное для казахов сражение с джунгарами Буланты-Билеуитты.
Болат Аубекеров старался передать сакральные знания о ландшафте своим ученикам, преемникам

В предисловии к своей книге “Петроглифы археологического ландшафта Тамгалы” археолог Алексей Рогожинский писал: “Выражаю свою глубокую признательность Б.Ж. Аубекерову - моему главному наставнику в науке, геологу-геоморфологу, ученому мирового уровня, фундаментальные знания и богатейший практический опыт которого продолжают сегодня находить применение в геоархеологическом изучении памятников Казахстана и Центральной Азии, некогда начатом в Тамгалы вместе с А.Г. Медоевым” (Алан Георгиевич Медоев - геолог и археолог, филолог, знаток древнетюркской мифологии и русской поэзии начала XX века, автор уникальной монографии “Гравюры на скалах”. - Г. Галкина).
Рельеф и вода становятся источниками информации для того, кто читает ландшафт. Аубекеров знал, где и как находить места обитания человека, каким образом определять возраст артефактов, их воздействие на среду. Знал науку картографирования. У Аубекерова все окружающее говорило о себе, давало уникальную информацию. Он владел принципами геоархеологического видения ландшафта.
Аубекеров вошел в историю, прежде всего, как организатор научного направления - геоархеологии, которое долгие годы развивалось при его непосредственном участии и руководстве.
Ирина Ерофеева - научный сотрудник Национального центра археологии и источниковедения при МКиИ РК: “Он умел добиться результата - люди, имея бесперебойное финансирование, могли заниматься решением широкого круга проблем, имели возможность творчества. В научном мире чаще встречаются специалисты узкого профиля. К сожалению, сейчас это стало доминировать. А когда в поле твоего зрения появляется человек многоплановый, способный не только заниматься тематикой, по которой защитил диссертации, но и развиваться в других направлениях: работать в смежных областях, совмещать науки о Земле с гуманитарными исследованиями, то приходишь от этого в совершенный восторг!
Болат Аубекеров смог включиться своими геоморфологическими исследованиями во многие направления древней и средневековой археологии и истории нового времени. Его работы в области изучения рельефа, палеоклимата, ландшафтов и палеолита в целом стали теми сферами исследований, которые сейчас интересуют многих специалистов на Западе. Он дал многогранную и полную картину тем исследованиям в области археологии, которые до проведения подобных исследований не были характерны для казахстанской археологии. Благодаря деятельности Болата Жагфаровича, последние 7-8 лет в определенном смысле стали революционными... Труды казахстанских историков, в особенности, в областях военной и политической истории, истории культуры, почти на 100 процентов основывались на письменных источниках и лишь изредка привлекали материальные памятники. Но зачастую источников не было, а устные предания не дают полной и объективной картины, как это было в случаях с судьбоносными для казахской государственности Аныракайской битвой и сражением Буланты-Билеуитты. Благодаря его участию в наших работах, в работах целого направления, которое представлял собой бывший научно-исследовательский Институт проблем культурного наследия номадов МК РК, впервые данные геоморфологических исследований начали фигурировать в исторических и историко-этнографических исследованиях, что отмечали многие зарубежные ученые-специалисты”.
Ирина Ерофеева - научный сотрудник Национального центра археологии и источниковедения при МКиИ РК: “Прочитав ландшафт, как книгу, Аубекеров мог определить, что именно данное место могло быть местом сражения... А ведь это гигантское урочище, и определить его точно было крайне сложно. Изначально предполагались места - три участка, находившиеся на значительном удалении друг от друга, объединенные под одним названием - Карасуыр. Когда мы объехали эту территорию, он сразу увидел, какие естественные преграды существуют в каждом из них, к тому же видел, какие ресурсы жизнеобеспечения имелись - вода, трава... Он также понимал, какие археологические памятники присутствуют, видел расположение могильников. Аубекеров сразу остановился взглядом на одном из участков и сказал, что только он может быть местом знаменитого сражения, о котором говорят исторические предания, записанные в начале XX века. От руки нарисовал чертеж: вот здесь горы, тут река, там топь. Он отразил все элементы ландшафта, как они между собой взаимосвязаны и какие военно-стратегические качества передают местности. Это было интересно, но хотелось бы проверить...”
И в 2011 году произошло событие, которое подтвердило правильность предположения Болата Жагфаровича.
Искандер Аманжол, журналист, афганист: “Были проведены археологические раскопки, свидетельствующие о правоте Аубекерова. Во-первых, захоронения находились в разбросанном состоянии, было заметно, что они создавались наспех. Во-вторых, захоронения находились в ложбинах. Аубекеров высказал соображение, что это могилы джунгар. Раскопки подтвердили это. Были найдены колчаны, стрелы, предметы с буддийской символикой, плита с изображением Будды, колокольчик и другие предметы. Все это указывало на то, что в этих местах велись боевые действия. Другое место в урочище Болат Жагфарович выделил как предполагаемое место стационарного пребывания войск. Он обратил внимание на то, что в отличие от джунгарских захоронений курганы располагались наверху и их расположение было упорядоченным. Его видение и понимание морфологии ландшафта позволило проследить маршруты передвижения войск, определить переправы, а вместе с этим - и тактику казахов. Занятно, что в документах переправы присутствовали, но до него оставалась невидимыми. Мимо его внимания ничего не ускользало”.
Коллег привлекала и воодушевляла увлеченность Аубекерова наукой. По свидетельству ученых, в экспедициях Болат Жагфарович, несмотря на солидный возраст, не сидел безучастно. Он показывал, объяснял коллегам, что с чем связано, сопряжено. Такого рода практическое обучение было особенно важно потому, что эти вещи становятся наглядными и очень хорошо запоминаются. Ирина Ерофеева: “Он был стихийным наставником. Был чуток и по отношению к людям: это исключительная забота, внимание, чувство такта, уместности, деликатности было у него безусловным. И, наконец, лично для меня ценным и важным стало ощущение надежности, теплоты, уверенности, которое он дарил, а казалось, что подобное проявление человечности навсегда утрачено... И мне теперь трудно представить, что я когда-то поеду в поле без моего Болатушки, потому что практически девяносто с лишним процентов всех моих выездов и полевых работ осуществлялись вместе с ним”.
Его уход из жизни был полной неожиданностью для коллег. Но, как признается Ирина Ерофеева, при всей внезапности смерти Болата Жагфаровича у нее как у близкого друга было какое-то седьмое чувство. Болат Аубекеров и Ирина Ерофеева принялись приводить в порядок его бумаги - отчеты: “Я предлагала их сразу отредактировать, отметить важные нюансы, довести их до полной готовности к публикации. И, несмотря на чрезвычайную загруженность, он отозвался”. Коллеги вместе объездили множество объектов, по каждому участку он писал геоморфологическую картину. И, когда изучили 6-8 таких объектов, Ирина Ерофеева предложила Болату Жагфаровичу сразу делать типологию - что общего в этих горных местностях и расположениях буддийских храмов, что для них характерно в целом, почему они выбрали именно такой ландшафт, а не какой-то другой?.. Болат Аубекеров описал, какими соображениями руководствовались джунгары, выбирая места для строительства буддийских храмов. Оказалось, что, по мнению Аубекерова, эти сакральные места подбирались таким образом, чтобы иметь умозрительный выход в небо - это была своеобразная лестница. Ирина Ерофеева: “Меня это просто поразило, потому что это один из постулатов буддизма. Лестница связывает земной мир с высшими существами. И то, что человек, по своим интересам и сферам деятельности далекий от проблем религиоведения, смог четко и точно сформулировать буддийскую идею, восхищает. Она же присутствует в комплексе Тамгалы-Тас. Это говорит о глубине мышления Аубекерова и понимания мира. У него, в первую очередь, был природный интеллект, уже затем - привнесенное образование. Внутреннее благородство, сочетавшееся с удивительным прагматизмом, умение здраво осмысливать ситуацию. Увы, специалисты такого уровня, как Аубекеров, рождаются редко. Это удивительная, очень индивидуальная личность, и ее отсутствие ощутимо. Ощутимо для меня, для того круга специалистов, которые работали с ним в одной связке. Он обладал громадным опытом работы, индивидуальными качествами, особым качеством интеллекта”.
По мнению коллег, сподвижников Аубекерова, можно многому научиться в науке, можно получить все, но умение мыслить системно и аналитически, как это умел делать Болат Жагфарович, дается далеко не каждому. Ирина Ерофеева: “Он говорил исключительно о научных интересах и делах. В нем не было эгоцентричности. Это свойственно людям, которым нет нужды что-то доказывать. Он просто жил и занимался наукой, был ее Рыцарем”.
Болат Аубекеров покинул наш мир год назад. Но те, кто знал его, убеждены, что он ушел вверх по лестнице, связывающей земной мир с высшими существами. При жизни он нашел эту лестницу здесь, на земле, в урочище Карасуыр, а теперь взошел на ее первые ступени, чтобы вознестись в небо...