Галя Галкина
Беспрецедентный случай - почти одновременно в Алматы прошли две выставки известного казахстанского художника, графика и живописца, в прошлом журналиста Сакена Бектиярова - первая “Шерше ля фам” открылась 13 февраля в галерее Art Hall Gazeeff, которой владеет бизнесмен и меценат Серик Устабеков, вторая стартовала 15 февраля в Esentai Mall в галерее Серика Буксикована на третьем этаже - она продлится до 27 февраля.
Выставка “Шерше ля фам” в Art Hall Gazeeff состоялась в канун Дня всех влюбленных. На ней представлены 40 работ С. Бектиярова из личной коллекции Серика Устабекова, и, что примечательно, здесь оказались почти все работы Сакена, посвященные Мэрилин Монро

- Сакен, на твоих полотнах хрупкие, нежные женщины - тростиночки. Это твой излюбленный образ? И ты не оставляешь своей приверженности образу Мэрилин Монро. Почему именно Монро?
- Потому что она - самая красивая женщина ХХ столетия. Она всегда была в своем образе, и тем ценна. Монро стала символом ХХ века - самого драматичного, трагичного в истории человечества. И мне нравятся такие девушки - простые, жизнерадостные, как Мэрилин Монро. Она, как моя жена, - добродушная, хохотушка, простушка и веселая по жизни. Как я могу не любить Мэрилин Монро? Эти две женщины для меня неразделимы.
- Сакен, а ты имеешь в виду первую или вторую жену? Хотя это не важно, потому что бывших жен не бывает.
- Ты задала мне хороший вопрос. Я - художник, проживаю большую жизнь. И могу сказать только об одном: жизнь прекрасна, я не жалею ни о чем.
- Все сегодня говорили об удивительной ауре, царящей на выставке...
- Полотна на этой выставке приобретены Сериком Устабековым. Коллекция отражает его вкус. Серик - мой друг, мы дружим уже восемь лет, он покупал то, что ему импонирует.
В коллекции висит одна из “лучших” Мэрилин Монро Сакена Бектиярова. Он однажды сказал, что поставил на нее цену в 70 тысяч долларов, чтобы ее не продавать. Но картина все же оказалась в частной коллекции.
- Значит, ты продал эту Мэрилин за 70 тысяч? Или информация о цене - коммерческая тайна?
- В этом нет коммерческой тайны. Конечно, я продал эту картину намного дешевле. Но очень рад, что эта работа попала в руки одного из наших отечественных меценатов. Серик Устабеков поддерживал меня в течение тринадцати лет - когда был экономический бум, потом случился жесточайший кризис, но он все равно покупал мои картины. И если ему нравится какая-то картина, я продаю. Что касается цен на картины... Ровно сто лет назад Пикассо сказал, что художник должен продавать картины за те деньги, которые предлагает. Это были “голубой” и “розовый” периоды в его жизни. И именно так он и продавал свои работы, как оценивал их. На самом деле, оказалось, что “голубой” и “розовый” периоды в его творчестве стали наиболее великолепными, по мнению экспертов и зрителей.
На выставку Сакена Бектиярова пришел известный казахстанский журналист Вадим Борейко. Вадима и Сакена связывает длительная дружба - с начала 80-х, когда Сакен Бектияров пришел с дипломом журналиста работать в молодежную газету “Ленинская смена”, где уже трудился выпускник МГУ факультета журналистки Вадим Борейко. Оба работали в секретариате - этот редакционный отдел можно назвать современным определением “дизайн-группа”. Я тоже работала в “Ленинской смене” - поэтому к Сакену испытываю особые симпатии. Его победы в творчестве празднуем вместе. И это единственный художник, в интервью с которым я обращаюсь к нему на “ты”. Вадим Борейко бывает на всех выставках Сакена Бектиярова, и его можно назвать экспертом в творчестве художника.
Вадим Борейко:
- Я чувствую себя очень комфортно на этой выставке. Причем заметил такую закономерность: если немного выпить, то среди картин Сакена становится раза в три комфортнее. Работы излучают большой позитив. Видимо, галерист Серик Устабеков подбирал картины по тем непознаваемым и необъяснимым на словах положительным вибрациям, которые исходят от этих картин... Многие из них я знаю очень давно, потому что стоял у истоков творчества Сакена Бектиярова - с 1981 года, когда Сакен впервые появился в редакции газеты “Ленинская смена”. Я видел, как он рос, переходил от графики к живописи. Меня очень радует, что он не останавливается. Пожелаю ему, чтобы картины активнее продавались. Здесь вижу и свою любимую из работ, посвященных Мэрилин Монро, на которой она получилась наиболее обаятельной.
- Вадим, Сакен всегда был графиком, начинал как график, но потом перешел к живописным работам...
- Но линии-то остались. Добавились цвет, экспрессия. Не все картины равноценны - как это всегда бывает у по-настоящему талантливых художников. Несмотря на то, что Сакен мой друг, я могу смело говорить о том, что у него не бывает средних картин, в некоторых работах он гениален, иные из картин неудачны. У Сакена Бектиярова нет школы в нашем понимании слова, он не получил специального образования, поэтому идет по канату и падает либо в откровенные неудачи, либо в истинные шедевры.
- Вадим, кроме Мэрилин Монро, какую из картин на этой выставке ты бы отметил?
- Хороша “синяя” (исполненная с преобладанием синих тонов) картина - на ней у женщины, которая делает себе макияж, очень чувственный взгляд. Сакен все делает неправильно: кто же пишет свою натуру со спины или делает затылок, не открывая зрителям лица? Тем не менее по затылку или по спине виден характер балерины. Не знаю, зачем Сакен берется за пейзажи, если честно... На мой взгляд, пейзажи ему не очень даются, они достаточно плоские, в них нет глубины, не его это... Сакен не учился, не знает, что такое перспектива. Но пускай он пробует все. А что касается изображения женщин, тут ему равных нет - в линии. Однажды, когда мы вместе с Сакеном работали в секретариате газеты “Огни Алатау”, он шариковой ручкой от руки нарисовал идеальный круг. Я сказал Сакену, что до него это мог сделать только художник Джотто в XIII веке. Потом я специально проверял циркулем этот круг, он был идеален!
Первая профессия Сакена Бектиярова - полиграфический дизайнер. Он работал в периодической печати. Начинал в “Ленинской смене” в секретариате.
Сакен Бектияров:
- Сегодня это можно сравнить с дизайн-группой, то есть группой менеджеров, которые управляют всем творческим процессом. И тогда я чувствовал себя в этой группе обособленным, потому что параллельно занимался графикой, живописью. Это было тяжеловато. Но тогда я четко понимал, что это мой путь. И потом мощно пошли две параллели в моей жизни. В ту пору на пике была книжная продукция, я проиллюстрировал много книг, поэтических сборников, участвовал в нескольких международных конкурсах карикатуристов. Я иллюстрировал сборник стихов Ермека Турсунова.
Потом были другие газеты, издания, и там о нем заговорили как о художнике. Каждая работа воспринималась коллегами как сенсация. И, возможно, именно с этого момента прошел водораздел: художники не приняли его как своего, потому что он был журналистом, работал в секретариате. А секретариат - специфическая организация. Кто знаком с тайнами печатной продукции, знает специфику секретариата. Тогда это была обособленная каста, доминирующая в производстве газеты. Секретариатчики чувствовали себя верхней кастой журналистики, они творили газету. Секретариат был лабораторией и мастерской одновременно. Сейчас этот процесс перешел в разряд забытого, стал артефактом докомпьютерной эры.
Я, автор этих строк, тоже работала в “Ленинской смене”, чем очень горжусь. В стенах этой редакции прошла школу журналистики. Помню это золотое ленсменовское время для всех нас, журналистов редакции. Это была пора, когда всех сотрудников посылали на посевную, уборочную, комсомольские ударные стройки. Сакена тоже отправили, он написал после этой командировки свой материал, он получился поэтичным, нежным... Работая в секретариате “Ленинской смены”, Сакен рисовал много и небрежно относился к своим поистине шедеврам. Его чудесные фигуры можно было видеть на макетах полос газеты, на обратной стороне оригиналов статей, которые делали журналисты. Он дарил их коллегам, друзьям. Он забывал их на верстке в цехе. Воистину относился к своему творчеству так, как это запечатлено у Пастернака применительно к стихам: “Давай ронять слова, /Как сад - янтарь и цедру, /Рассеянно и щедро, /Едва, едва, едва. /Не надо толковать, /Зачем так церемонно /Мареной и лимоном /Обрызнута листва”. Из-за этой художнической щедрости и непреднамеренной небрежности, рассказывая о своем творчестве, Сакен, будто делает наброски, наносит лишь линию, по которой можно догадываться о целом образе. Его мысль иногда обрывается, потому что он теряет к ней интерес из-за ее очевидности...
Сакен смешлив, ребячлив, ироничен, часто говорит во время интервью так, что глаза журналиста ползут на лоб... Сообщив, что иллюстрировал книгу Ермека Турсунова, он замечает: “Ермек в ту пору был никем, а я - всем!”. И лишь легкая улыбка на лице выдает то, что художник не только дает интервью, но и резвится, как ребенок. На вопрос: “Как поменялось твое творчество за эти годы?” - Сакен, не меняя выражения лица, отвечает: “Я из мастера стал великим художником”. И та же лукавая улыбка на лице...
- А если серьезно? Как все же поменялось творчество Сакена Бектиярова, стартовавшего как художник в начале 80-х?
- В 1917 году появился танк “Виллис”, а в 1943-м на Курском поле уже действовал танк “Тигр”. Это не называется “танк”, но, с точки зрения военной инженерии, функция одна, а машины разные... То же самое можно сказать о художнике Сакене Бектиярове. И тогда я уже был танком - “Виллис”, и в 1917 году был большим прогрессом. Когда он появился на поле боя, люди в ужасе бежали, потому что не представляли, что война может быть такой. И так же в 1943 году советские солдаты, танкисты в особенности, боялись “Тигров”, это хорошо показано в фильме “На войне как на войне”. Если ты занимаешься ремеслом, а профессия художника - ремесленническая, то, безусловно, твоя рука не соврет.
- Что более востребовано на рынке - живопись или графика?
- Не знаю. Я занимаюсь творчеством и пишу то, что мне интересно, не на заказ тех, кто у меня покупает картины. Я не могу определить, что больше нравится. Об этом нужно спрашивать зрителей, галеристов.
Фото из личного архива