Зитта Султанбаева
“Я сегодня мотылек!” Так однажды сказал о себе алматинский поэт Нуйлоп Нупис, который как мотылек стремился к свету, и, как у мотылька, у него была короткой и яркой жизнь (1971-90)... “Я сегодня мотылек!” - так назывался музыкально-поэтический вечер в честь Нурлана Султанбаева, артистический псевдоним поэта и сценариста - Нуйлоп Нупис

В поэтическом вечере приняли участие кинематографисты, поэты, художники, музыканты - Газиз Насыров (сценарист и режиссер), Лейла Ахинжанова (сценарист), Ермек Мамбетов (кинооператор), Айборша Божеева (режиссер), Валерий Задорновский, поэты - Кайрат Жанабаев, Сергей Алексеенок, Ольга Передеро, Мария Вильковиская, Чингиз Тибэй, Сауле Сулейменова (художник), Венера Уразбекова (певица) и коллектив барабанной группы Bugarabu - Юра Леонов, Найман Муратаев, Абликим Акмуллаев.
Он придумывал себе разные имена, как бы пытаясь расширить рамки отпущенного ему времени - Ланхар, Измаил, Ицхак, Нюруа сюр Трамваев, Васимур, Индуйя Лан, Нуйлоп Нупис.
Все свои произведения, вошедшие в сборник “C... тихо... творения...” * Нупис написал в стенах сценарной мастерской при киностудии “Казахфильм”, которую посещал в 1987-88-е годы в родном городе Алма-Ате.
Он использовал те темы, которые задавала для своих слушателей руководитель драматургического курса “сценарки”, великолепный педагог и кинодраматург Маргарита Соловьева, практически не одну не обойдя своим вниманием: “1 сентября”, “характер”, “человек, которому я принес горе”, “человек, который принес горе мне”, “звуковой этюд”, “этюд с цветом” и др...
Он обладал безупречным чувством слова и стиля, образностью мышления и - “пространственным, ориентированным на киноискусство, языком” (А.Л.Жовтис*)
Что формировало его личность? Необычная судьба? Встречи с уникальными людьми? Каждый из которых составлял цвет “арт-сообщества” нашего города эпохи 80-х, и почти, каждому из которых нашлось место в его рассказах и эссе: это искусствовед Назипа Еженова и художник и поэт Лида Блинова, удивительный филолог и поэт Саша Бренер (ставший позже радикальным художником-перформансистом и писателем), и музыкант и певчий Володя, впоследствии принявший монашеский сан и ставший отцом Силуаном (рассказ “Характер”); или переломное время эпохи перестройки? Конечно же, все вместе! Он впитывал в себя мир, как губка или как волшебное зеркало, выдавал из себя его необычные отражения.
Газиз Насыров, кинодраматург и режиссер:
“Я встречал нескольких людей, у которых можно было чему-то поучиться.
Среди них был юный Нурлан. У него было столько сил, страсти и желания творить свое искусство, которому не каждый способен был служить столь преданно и страстно, как он.
Его произведения были достаточно загадочны. В каком-то смысле они оказались вне времени. Они остаются актуальными сейчас и продолжают хранить его тайну. Его произведения (его рассказы и рисунки)были достаточно загадочны.
В каком-то смысле они оказались вне времени. Они остаются актуальными сейчас и продолжают хранить его тайну.”
Но если раньше его зеркало было целым и в нем отражалась целостная картина мира - “Дерево”, “Мышь и мышеловка”, “Муравьи”, “Погребок”, то после 1986-го (этот год унес от нас нашу любимую маму Гаухар) оно словно треснуло. И его “отражения” стали сюррными и абсурдными - “Глазок”, “Инферналес” и наконец - “Дикое желание расхохотаться в колодец”.
Учась во ВГИКе (1988-1990) в мастерской знаменитого кинодраматурга Валентина Ежова, он был у него на счету одним из лучших студентов на потоке 1988/89.
А в жизни это был совсем еще ребенок, мальчик, юноша с удивительным лицом, на котором, казалось, отдельно существовали его черные, испепеляющие глаза библейского пророка.
Кинооператор Ермек Мамбетов:
“Когда мы начали читать свои работы и он прочел свою - я тогда поразился очень неординарному мышлению, его богатейшей фантазии, и трудно сравнить его с кем то. У него был свой стиль, чем-то, может, перекликавшийся с Кортасаром, с Кафкой, может быть, даже... Что-то такое невероятное.
В последний раз мы виделись с Нурланом в ту весну 90-го года. Он был радостным. Весь светился. И потом я уже узнал, что у него была очень большая любовь. Когда Нурлан нас встретил в институте, он весь лучился и приглашал нас в гости на Будайку в его общежитие. И мы уже собирались в воскресенье прийти, но случилось то, что случилось.
Но вот этот образ веселого и вдохновленного Нурлана я всегда буду помнить”.

В своем последнем стихе, за четыре дня до смерти, он с благодарностью обращается к Господу:

Господи! Спасибо тебе!
Ты хорошенько трахнул меня
По башке. Свет Твой
Входит в меня и выходит
Из меня совершенно свободно.
4 апреля, 1990 года