Наталия Цой
Он стоял у истоков нового направления в медицине ХХ века. Благодаря его профессионализму и истинному призванию медика сотни пациентов сегодня могут свободно ходить и дышать. О нем говорят, что он врач от Бога, ведь его золотые руки подарили жизнь тем, кто уже и не надеялся на чудо

Этим волшебником в белом халате является доктор медицинских наук, лауреат государственной премии РК Дмитрий Дмитриевич Поцелуев. Между прочим, одним из первых, кому он спас жизнь, оказался наш герой, о котором мы уже писали на страницах нашей газеты. Именно Болат Ахметжанович Кошумбаев в 2001 году вытянул свой счастливый билет.
- Дмитрий Дмитриевич, Вы помните, как все начиналось?
- Конечно, в 2001 году я начал делать трансвагинальную баллонную ангиопластику коронарных артерий, которая выполняется при ишемической болезни сердца, когда имеется сужение сосудов, которые питают мышцу сердца. Вводится специальный инструмент (баллончик), который расширяет изнутри просвет сосудов, после баллончик сдувается и удаляется. Если все прошло без осложнений и полностью восстановился просвет в артерии, то в дальнейшем пациент полностью выздоравливает.
Кстати, тогда у нас стенты еще не применялись. Только потом мы стали применять стентирование. Что это значит? Это эндопротезирование, когда эндопротез устанавливается внутрь сосуда в месте сужения.
Что касается Болата Ахметжановича, то у него был очень хороший эффект. Через некоторое время он меня даже напугал, сообщив по телефону, что прошел 10 километров. А ведь мои рекомендации звучали немного по-другому, что надо увеличивать расстояния медленно, постепенно.
- Сколько человек за это время Вы прооперировали?
- Сейчас трудно посчитать, но я попробую. В разные годы и периоды по-разному. Но в среднем два человека в день, не менее восьми в неделю... Примерно так.
- Ваши вмешательства опасны для пациентов?
- Дело в том, что наши пациенты не представляют себе характер операции. Разреза кожи не выполняется, делается под местной анестезией, во время операции ты беседуешь с ними, наркоз дается только маленьким детям. То есть в глазах пациента это не операция в привычном для него смысле.
Сейчас это направление развивается и в амбулаторном плане, у пациента нет необходимости лежать в стационаре, достаточно провести под наблюдением 2-3 часа после операции. И эти вмешательства занимают гораздо меньше времени.

Болат Кошумбаев	Дмитрий Поцелуев

- Можно сказать, что тогда произошла медицинская революция?
- Поначалу это была фантастика, потому что эти методы применялись только для диагностики. То есть в сосуд вводился катетер, проводился, если нужно, в сосуды головного мозга, это сложная техника.
А когда, например, Андреас Грюнциг в 1977 году создал первый в мире баллонный катетер, который сам изготовил своими руками, наступила новая эра. И сейчас наблюдается заметный прогресс в количестве и качестве. Это одна из немногих специальностей, которая быстро совершенствуется. В Казахстане в свое время у нас была единственная лаборатория внутрисердечных рентгено-контрастных методов исследования в институте имени А.Н. Сызганова. А сейчас только в Алматы несколько центров, в Астане, в каждом областном центре, все развивается очень интенсивно.
И наша специальность стала востребованной. Раньше нас можно было по пальцам пересчитать. Если раньше мы, можно сказать, варились в собственном соку, то сейчас молодые специалисты ездят по всему миру, повышают свою квалификацию. Сегодня технологии очень быстро меняются, как сказал один профессор, каждые два года они меняют протоколы лечения.
- Вы помните первые трудности?
- Тогда, несмотря на то, что много работ было посвящено этому направлению, окончательного варианта ведения пациентов до начала оперативного вмешательства, во время и после отработано не было. Не были установлены дозы и сроки применения различных медикаментов, которые сейчас мы используем стандартно. Скажем, антиагрегантные препараты, которые не позволяют свертываться крови и предотвращают тромбозы установленных нами стентов, улучшают кровообращение сердца, назначают уже на длительное время: на месяцы, иногда на годы. А в некоторых ситуациях и пожизненно.
То есть совершенствуется не только технология, но и инструменты. Скажем, в самом простом варианте они (инструменты. - Прим. ред.) были большего размера, диаметра, ими труднее было преодолевать препятствия, которые возникают при стенизировании, а сейчас все миниатюризируется. Если мы применяли инструменты в диаметре 3 миллиметра, то теперь это уже 1,5 - 2 миллиметра.
Стало выше качество самих ангиографических установок, все вмешательства выполняются под рентгенологическим контролем, под флюороскопией. Совершенствуется различный дополнительный инструментарий, который, например, предотвращает кровотечение, помогает избегать осложнений. Все это позволяет повысить и качество, и безопасность.
- Почему Вы решили стать врачом? Почему выбрали именно эту специальность?
- Специальность поначалу я не выбирал, но врачом твердо решил быть уже в 9 классе, а во время выпускных экзаменов в 10 классе у меня уже не было сомнений, что я буду поступать в медицинский институт. Предпосылки такого выбора, я предполагаю, появились еще в детстве, когда мне казалось, что если кто-то заболел, лишь бы он попал в больницу. И там-то, в больнице, все будет хорошо, тебе помогут, спасут.
- Поступили легко и сразу?
- Нет, были проблемы. Как ни странно, я, сын писателя, наделал много ошибок в сочинении, у нас не было квалифицированного учителя русского языка. А конкурс был большой, 18 человек на место. Поступал я на лечебный факультет. Но мне сказали: “Ничего, если все остальные экзамены сдашь на пятерки (в чем я не сомневался), то у тебя есть шанс учиться в мединституте”. И тут же обрадовали, что пройти я могу, если хочу, на педиатрический факультет. Кстати, я ни разу не пожалел об этом впоследствии.
Потому что, уже будучи врачом, посмотрел, как “взрослые” врачи-терапевты боятся подходить к детям, а педиатры могут и к детям подойти, и к взрослым. И потом, у нас оказался очень хороший факультет, мы и по жизни дружбу сохранили со многими сокурсниками, многие стали профессорами, директорами, но главное, что они стали хорошими врачами.
- Когда поменяли квалификацию?
- После окончания института я два года проработал на участке педиатром и как-то встретил товарища, который рассказал, что у нас организуется первая служба по внутрисердечным методам исследования, из Новосибирска приехал профессор Владислав Сергеевич Сергиевский, который набирает молодых сотрудников, проработавших менее четырех лет, потому что других “не переделаешь”.
Вы знаете, тут все совпало, моя любовь к технике и мое медицинское призвание. Сейчас поясню. Я всегда любил возиться с машинами, техникой, в 6 лет сел в первый раз за руль, и мама мне говорила, что я должен быть инженером. А тут именно совпало: медицина и техническое рукоделие. Потому что сами внутрисердечные методы исследования связаны с очень большими наборами инструментов, ведь тогда не было такого, чтобы все фирмы делали, нам поставляли материал, рентгеноконтрастные трубочки, а катетеры, которыми мы работали, моделировали и делали сами, своими руками, причем в течение многих лет.
- Вы сразу можете определить, какой из Ваших учеников является перспективным?
- Сразу скажу, что все мои ученики пришли в эту профессию по призванию. А насчет того, какой получится специалист, то у меня предвидения, предчувствия или оценки не было никогда, потому что жизнь убедила меня в том, что те, которые кажутся иногда наиболее перспективными, таковыми не оказываются. И наоборот, те, кто не бросался в глаза, вдруг оказывались весьма успешными. Время все покажет.
- У Вас самого есть эталон в медицине?
- Единого образа нет, кто-то великолепно оперирует, кто-то великолепно оперирует и общается. Кстати, мне повезло поработать при Александре Николаевиче Сызганове. Он оперировал моего отца, когда тот пришел с фронта. Отцу не смогли помочь во фронтовом госпитале, в Москве. И только Александр Николаевич помог здесь, в Алма-Ате.
Многому научился у Мухтара Алиевича Алиева, он сделал многое для института и очень поддерживал эндоваскулярную хирургию. Вообще все директора поддерживали это направление.
- Вы держите руку на пульсе прогресса в медицине...
- Мы, эндоваскулярные хирурги, находимся на привилегированном положении в смысле информации. Поскольку все компании заинтересованы в развитии этого направления медицины, из-за того, что введен одноразовый инструментарий, это выгодное дело. К чести этих фирм можно сказать, что они не жалеют денег на то, чтобы приглашать сюда специалистов и проводить мастер-классы на самом высоком уровне. В последний приезд одного из хирургов я спросил его, сколько операций он провел за один день, вы не поверите, 15 операций. Мало того, много наших молодых начинающих специалистов постоянно посещают различные курсы за рубежом. То есть мы постоянно находимся на уровне передовых знаний.
- Вы помните самую первую операцию?
- Конечно, помню. Это был пациент с легочным кровотечением. Это было в 70-х годах. Была одна проблема - нечем было “закрывать” артерию. Я тогда уже знал, что основным источником легочных кровотечений чаще всего является бронхиальная артерия, мы в то время уже широко выполняли широкоселективные исследования, включая селективную коронарографию. И тогда заведующий отделением предложил использовать ткани человека. Тогда это был единичный случай, но сразу же после этого метод получил популярность и до сих пор применяется, является методом “первой линии”.
- Ваши дети пошли по Вашим стопам?
- Я не настаивал, чтобы мои дочери стали врачами, потому что не понаслышке знаю, с какими трудностями и нагрузками можно столкнуться. Надо сказать, что старшая дочь и не стремилась пойти по этой дороге, а младшая поступила в мединститут и сейчас занимается ультразвуковой диагностикой.