Айгерим Бейсенбаева
В середине февраля завершился 59-й Международный Берлинский кинофестиваль. Многие опасались, что в связи со сложившейся ситуацией в мире фестиваль пройдет слабо и залы будут полупустые. Однако вопреки опасениям Берлинале-2009 прошел на высшем уровне.
За золотую статуэтку в основном конкурсе боролось 17 картин, и в итоге награда за лучший фильм “Золотой медведь” досталась перуанскому режиссеру Клаудии Льоса и картине “Молоко скорби”

Впечатлениями от пребывания на Берлинском фестивале делится кинокритик Олег Борецкий:
- Было показано почти четыреста картин. Если быть точным, то 380 фильмов из шестидесяти стран. Можно сказать, что Берлинский фестиваль подтвердил в очередной раз свой высокий статус. Это один из трех фестивалей - Берлин, Канны, Венеция, - которые существуют уже довольно долгое время, а все остальные уже считаются фестивалями более низкой представительности.
Основная конкурсная программа включала в себя около двадцати картин, помимо нее было еще несколько программ, в том числе “Панорама”, “Форум”, “Документальное кино”, “Короткометражные фильмы” и так далее.
Фестиваль открывался фильмом Тома Тыквера, режиссера немецкого, но давно уже работающего за рубежом, пробившегося на американскую территорию. Этот автор известен широкой публике картиной “Парфюмер”, а десять лет назад он прославил свое имя фильмом “Беги, Лола, беги”, который можно назвать настоящим молодежным прорывом. Тыквер - один из действующих современных, творчески интересных режиссеров.
На этот раз он представил свою новую картину “Интернационал”. Фильм шел вне конкурса. Играют там известные актеры Клайв Оуэн, Наоми Уотс. Картина о банковских теневых операциях за рубежом, в разных странах. На фоне финансового кризиса это смотрелось очень интересно.
Я посмотрел около десяти фильмов в основной конкурсной программе, и хочу заметить, что мои оценки полностью совпали с оценками жюри. Картина из Перу Milk of Sorrow режиссера Клаудии Льоса - название можно перевести, как “Молоко скорби” - это действительно достойный фильм. Картина повествует о драматическом периоде жизни этого региона в 90-е годы. История показана через судьбу девушки, замкнутой, наивной, молчаливой, притесненной. Слоган картины - “От страха к свободе”. Картина действительно хорошая, и замечательно, что именно эта лента, снятая в слаборазвитом Перу, пусть и на испанские деньги, была удостоена главной награды “Берлинале”.

Кадр из фильма-победителя “Берлинале-2009” “Молоко скорби”

Лента London River Рашида Бушареба показалась мне очень любопытной - о родителях, переживающих за своих детей, которые пропали без вести во время терактов в Лондоне в 2005 году. Герои до последнего верили в то, что дети выжили, однако этой истории не суждено было закончиться хэппи-эндом. Драма передана очень хорошо. Кстати, один из исполнителей в этой картине, Сотиги Койяте - африканский шаман, получил награду за лучшую мужскую роль.
- Какой фильм, на ваш взгляд, стал главным разочарованием фестиваля?
- Разочарования были, конечно. Встречались не совсем глубокие попытки проникнуть в культуру Востока. Режиссер Моника Тройц сняла картину “Призрачный” - попытка рассказать об отношении к смерти в Тайване, но все это было замешано на лесбийской теме. И дело не в том, что раскрыта тема была эпатажно, а в том, что картина получилась поверхностной.
- Что Вы можете назвать сенсацией фестиваля?
- На “Берлинале” есть специальная награда, которая вручается только на этом фестивале - приз Альфреда Бауэра. Эту награду вручают, по определению, “За открытие новых путей в киноискусстве”, за создание чего-то нового. Обычно ее получают молодые режиссеры. Например, Бад Варман был удостоен этой награды за картину “Ромео + Джульетта”, так как он показал, как можно снять Шекспира для поколения MTV. А здесь неожиданно, и прежде всего для самого победителя, приз получает мэтр польского кино Анджей Вайда, которому 84 года.
Картина “Татарак” Анджея Вайды была представлена в основном конкурсе. Лента посвящена оператору Эдварду Класинскому, который был супругом известной, можно сказать, выдающейся польской актрисы Кристины Янды.
Вайда снимает эту актрису, которая в кадре рассказывает о последних днях жизни своего мужа. Причем, так как Вайда является еще и театральным режиссером, он снимает в особенном ключе. Камера статична - минимальная меблировка, пустой стул, отвернутый от зрителя - и Кристина стоит где-то вдали у окна. И она рассказывает историю. Монолог. Длинные планы по семь-восемь минут. Но это не звучит монотонно. Это одна история из этой ленты, снятая почти в документально-театральной манере. И параллельно Вайда берет литературный сюжет, рассказ Ивашкевича о даме, примерно пятидесяти лет, которая приезжает в деревню и знакомится с молодым человеком. Они решают поплавать вместе. Почему картина называется “Татарак”? Татарак - это означает “Сладкая погоня”. В одном из диалогов этот двадцатилетний парень говорит, что любит плавать, так как это такая сладкая погоня. В душе женщины возникает симпатия к этому молодому человеку, даже с каким-то легким оттенком эротизма. И вот, когда они встречаются на берегу реки, он тонет. Там есть захватывающая подводная съемка. И есть даже сам Вайда, который в это время снимает фильм с актрисой Кристиной Янда. То есть они там параллельно снимают фильм с польской актрисой, которая рассказывает о жизни покойного мужа. Режиссер соединяет художественный фильм об утонувшем юноше с реальными съемками создания картины о Кристине. В итоге получилась картина о жизни и смерти. О смерти в начале жизни и смерти в зрелом возрасте. Документально выстроенная история о жизни актрисы и просто женщины Кристины Янды и литературная история - игровое постановочное кино.
- То есть получился своеобразный синтез реальности и кинопостановки?
- Да, и все это целостно, очень органично, кинематографически безупречно. Я не знаю, какому другому фильму можно было бы присудить приз за новаторский подход.
- Обстановка в мире каким-нибудь образом отразилась на организации фестиваля?
- Она чувствуется во всем. Конечно, сложно судить, как бы все было, если бы не было этого пресловутого финансового кризиса. Наверное, было бы больше картин, которые были бы закончены вовремя.
Кроме того, присутствует ощущение растерянности - происходит некая инфляция образов. От кино всегда во время депрессий ждут чего-то особенного. Американское кино, например, прогрессировало именно в сложные времена, так как давало какую-то надежду и успокоение людям. Все-таки это фабрика грез.
Сейчас я бы не сказал, что мировой кинематограф старается предложить зрителю какие-либо духовные ценности. Естественно, если картина попадает на фестиваль, то она, как минимум, этого достойна, это не какой-нибудь китч или трэш. Но в такое время ожидания немного превышают то, что предлагается.
Еще пример: кумир нового поколения Квентин Тарантино в настоящее время снимает свою новую картину в Потсдаме, потому что это дешевле, чем в Америке. И это не совместный американско-германский проект, а вполне самостоятельная работа. То есть ощущение кризиса есть, не катастрофическое.
- На Ваш взгляд, какие фильмы были фаворитами фестиваля - те, что отражают какие-то глобальные события, либо частные истории людей? Что сейчас интересно зрителю?
- Да, об этом можно рассуждать. Сейчас в отношении к политике и к каким-то глобальным стратегиям в кино есть некая ирония. Действительно, в сложившихся условиях в первую очередь думаешь о том, что по-настоящему важно, о непреходящих ценностях. Есть такое ощущение, что кино сейчас больше предлагает какие-то частные истории. Однако, у “Берлинале”, как у любого другого фестиваля, есть своя специфика. Этот фестиваль больше тяготеет к социально-политической теме, а, к примеру, Венецианский фестиваль более склонен к эстетике. Поэтому многие картины на “Берлинале” отражали важные политические явления и события нашей современной жизни - теракты 2005 года в Лондоне, национализм в России в наши дни и тому подобное.
- Повлияла ли политика на результаты конкурса?
- Я думаю, нет, так как жюри фестиваля возглавляла уникальная актриса Тильда Суинтон. Шотландская актриса с тонким вкусом просто открыта к общечеловеческому кино, без каких-либо пристрастий. На экране она всегда воплощает некий образ андрогина.
Этот общечеловеческий взгляд и вкус Тильды Суинтон обеспечил объективную оценку картин. Известно, что результаты зависят во многом именно от решения и взглядов председателя жюри. Так что, я считаю, все было справедливо. И, как я уже говорил, мои личные оценки на восемьдесят процентов совпали с решением жюри.
- Наши отечественные фильмы активно участвуют в мировой фестивальной жизни, а готовы ли они к представлению в программе “Берлинале”?
- В основной своей массе нет. Отчасти потому что не создаются у нас еще такие сценарии и нет достойных авторов. Кроме того, не поступают и заявки с нашей стороны, и потому у отборщиков фестиваля нет возможности оценить наши шансы. В этом нет ничего страшного, так как не означает, что мы не можем снять достойного кино.
Вот, к примеру, я присутствовал в Каннах при триумфе картины “Тюльпан” Сергея Дворцевого и видел эту овацию, которой зрители наградили эту действительно достойную арт-хаусную ленту. Фильм был показан в программе “Особый взгляд”, а я просмотрел все картины этой программы, которая порой бывает намного интереснее основной. Наш фильм получил Гран-при и специальный приз Министерства культуры Франции, а потом было победное шествие - Нью-Йорк, Лондон, Цюрих и так далее. Тогда в Каннах это была достойная победа нашей картины, сделанной с любовью к родной степи.
Я не говорю, что все фильмы должны создаваться в этом направлении - этнографический фьюжн, отражение нашей экзотики. Можно ведь снять неплохую картину и о современной жизни большого города. Наше кино в первую очередь режиссерское, но пока нет прорыва. А есть это только на уровне каких-то студенческих проектов, но одно дело - дипломная работа, а другое - серьезный фильм. Никто всерьез не задумывается о том, что хочет сегодня видеть зритель. Что хочет видеть молодой человек? Ему нужны комедии, а у нас за пятнадцать лет не было снято ни одной. Хочет видеть триллер. А мы разве сможем создать картину, подобную японскому “Звонку”, который был снят всего за миллион долларов? Наши проблемы не в деньгах, а в кадрах.