Эльвира Сыздыкова
Kinopark 11 IMAX Esentai предоставил шанс прикоснуться к очередному шедевру - экстравагантной, дерзкой и несуразной вариации прочтения пьесы Уильяма Шекспира “Ричард II”. Записанный в лондонском студийном театре “Алмейда”, фильм-спектакль “Трагедия короля Ричарда II”, наконец, добрался и до больших экранов нашей страны

Постановкой знаменитого произведения Шекспира занимался соотечественник автора - британский режиссер Джо Хилл-Гиббинс, ранее уже добившийся громоподобных оваций избалованной лондонской публики работами “Малая революция” и “Абсолютный Ад”, сыгранными на величественных сценах Королевского национального театра.
“Трагедию короля Ричарда II” Хилл-Гиббинс проецирует на камерную сцену “Алмейды”, в пределах которой недосягаемая феерическая масштабность из декоративных и костюмированных решений плавно перетекает на композиционные, исполнительские и идейные составляющие. История падения английской монархии, не без тени иронии поведавшая об экзистенциальном кризисе никудышного правителя, и спустя столетия не утрачивает насущности своего слога.
Режиссер не отбрасывает характерного новаторского видения в работе над такой, казалось бы, не подвластной метаморфозам исторической хроникой. Джо Хилл-Гиббинс не только переносит повествование в куцее пространство коробочной планировки, окруженное серыми стенами, но и идет дальше, заявляя, что способен раскрыть пьесу Шекспира в таких условиях с неменьшей выразительностью, урезав хронометраж постановки до ста минут, а актерский состав - до восьми человек.
Возьмем во внимание и то, что артисты в своем перевоплощении облачаются не в пышные дизайнерские костюмы, но - в комфортные, предназначенные для повседневной носки футболки и джинсы. В единстве этих развязных, поистине революционных средств экспрессии перед зрителем разворачивается скорее рутинная репетиция постановки, нежели ее полномасштабная пронзительная реализация.
Нельзя проигнорировать еще одну смелую попытку разбавить пустоту безликого короба, в котором зритель оказывается невольно заключенным. Свое место на сцене досталось также и нескольким пластмассовым ведрам с аккуратными пометками “вода”, “грязь”, “кровь”. То и дело цепляя внимание смотрящего, они обещали стать не последними средствами в довершении штрихов истории. И, конечно же, они ими становятся, усиливая мощнейшие образные переходы повествования и развития персонажей.
Среди числа изумительной самоотверженности каста из порученного им облика до самого финала не выбираются лишь два героя - тщеславный король Ричард II и свергнувший его амбициозный граф Генри Болингброк. Оставшимся же шестерым артистам удается исследовать в общей сложности около двух десятков персонажей - от почтеннейших дворян до королевской прислуги. Сдирая с себя образ за образом, актеры носятся по сцене под настойчивое тиканье часов, дребезжащее откуда-то сверху. В мигании заливающего перформативное пространство света, что становится призывом к действию, приглашением перевоплотиться вновь, исполнители не исчезают со скудного в декорациях места действия. Отсутствующие в эпизоде, они замирают тенями у обшарпанных блеклых стен, не напоминая зрителю о себе ничем порой и десятки минут.

Этот провокационный прием играет также и на идейный компонент “Трагедии короля Ричарда II”. Так как речь в пьесе идет о дворцовом перевороте, свою лепту в который внес каждый из персонажей, забавно наблюдать затем, как виновники кризиса нарочито демонстративно отрицают свою роль в установившемся режиме анархии. Впрочем, эта постановка оказывается одним из блистательных примеров того, как ювелирно произведение искусства имитирует реальность.
И если все поверхностное в “Трагедии короля Ричарда II” сознательно играет на подчеркивание убогости происходящего - будь то простота одеяний актеров, невзрачность театральных подмостков и та же хлипкая позолоченная корона, за которую не брезгует разгуляться кровожадная беспощадность человеческой натуры, то на парадоксально возникающий оглушающий отклик зрителя все силы бросает именно выразительность игры актерского состава.

Само собой, пристальное внимание хочется уделить непревзойденному Саймону Расселу Билу, лихорадочно оживившему противоречивый образ короля Англии Ричарда II Бордоского. В волнующей импровизации Бил много философствует о предназначении и месте власти, о ее невидимых границах, которые, как он убежден, разгаданы Его Величеством с непостижимой никому больше бдительностью. Центром мировосприятия монарха становится слепая вера в его неотъемлемую миссию правления Англией, в предначертанную роль, дарованную ему свыше. И потому, лишаясь короны, главный герой ставит под сомнение все, что в силах видеть, слышать и осознавать.

Саймон Рассел Бил уже не раз доказывал, что своим пылким и одновременно нежным порывом воплощений становится идеальным претендентом на исполнение шекспировских ролей. Не так давно он раскрыл глубокие образы в пьесах величайшего английского драматурга “Король Лир” и “Тимон Афинский”. В “Трагедии короля Ричарда II” Бил искусно являет свой недюжинный талант в переживаемой его героем катастрофе, пусть тщеславного, слепого и инфантильного правителя, но все же ни много ни мало человека, попавшего в оковы невыносимого для его психики несчастья.