Мурат Уали
В СССР было три приоритетных мегапроекта: испытания ядерного оружия, развитие ракетно-космической техники и создание противоракетной обороны (ПРО). Все испытательные полигоны этих мегапроектов были расположены в Казахстане. Республика - как кекс изюмом - была напичкана полигонами, полигоны - ракетами, ракеты - боеголовками

Самое секретное
княжество
20 августа 1953 года США успешно провели запуск первой американской баллистической ракеты Redstone, способной нести атомный заряд. Это послужило поводом нескольким маршалам Советского Союза обратиться с запиской в ЦК КПСС об угрозе создания в США баллистических ракет дальнего действия для доставки атомных зарядов к стратегическим объектам нашей страны и необходимости создания средств борьбы с такими ракетами.
А уже 5 июля 1956 года на никому неизвестном полустанке Сарышаган высадились первые стройбаты, и началось строительство объектов нового полигона. К царству советского военно-промышленного комплекса (ВПК) добавилось еще одно огромное секретное княжество площадью 81 200 квадратных километров. Работы по строительству объектов, а затем испытания образцов противоракетной техники производились быстрыми темпами. В октябре 1957 года был осуществлен первый пуск противоракеты В-1000, а в 1958 году вступил в строй радиолокатор нового поколения “Дунай-2”, который начал проводки ракет, запускаемых с Капустина Яра. И наконец 4 марта 1961 года противоракетой В-1000 в небе над полигоном впервые в мире была поражена головная часть баллистической ракеты Р-12. По этому поводу Никита Хрущев летом 1961 года заявил, что наши ракеты способны попасть в муху в космосе.
Но и ракетчики не дремали, а придумывали новые способы преодоления ПРО. Так, к ракетной гонке вооружений присоединилась противоракетная. Извечный спор “снаряда и брони”, но на гораздо более высоком технологическом уровне, возобновился с новой силой. В результате дальнейших испытаний, изменений и доводок была создана первая в мире система стратегической противоракетной обороны А-35. Она была принята на вооружение, и в 1972-1974 годах началось ее размещение вокруг Москвы.
В одном из наших автопутешествий по Казахстану мы возвращались домой в Алматы. Проселочная дорога вдоль высохшего русла реки Моинты привела меня и моих спутников на берег залива Сарышаган. Давным-давно река Моинты вливалась в самую северную часть залива, сейчас же там остались лишь заросшие густым камышом следы широкой дельты. В средней части береговой линии стоит станция Сарышаган, через которую проходит железная дорога Алматы - Астана. В самой южной части расположен город Приозерск, который был столицей полигона, закрытым городом, не обозначавшимся на картах. Когда-то я работал на полигоне Сарышаган и, попав в знакомые места, хотелось узнать про судьбу полигона, проехать мимо знакомых площадок и взглянуть на то, что от них осталось. Большинство испытательных площадок располагались вокруг Приозерска, в неширокой полосе вдоль западного берега Балхаша. Огромная территория полигона, тянущаяся на запад в Бетпакдалу, была пустынной местностью для падения ракет или их остатков, сбиваемых в небе над полигоном.
Дорога от Сарышагана до Приозерска оказалась недолгой, а разбитая статуя Ленина на въезде в город, видимо, символизировала судьбу полигона. По пути проводник Жумабек, житель Приозерска, рассказал нам много интересного о казахских сталкерах - добытчиках “полезных ископаемых” на территории полигона после его закрытия. Но об этом чуть позже. А пока оставляем Жумабека в Приозерске и едем дальше вдоль берега озера. Того, что было когда-то, практически не осталось. Везде заметны следы заброшенности и разграбления. Зияют пустыми глазницами окон никому не нужные бетонные коробки с белыми шарами пластиковых оболочек антенн на крыше. Вокруг уцелевших зданий валяются пустые бочки, куски арматуры, из земли торчат обрывки кабелей. Вот вообще развалины непонятно чего. А здесь когда-то стояли четырехэтажные жилые гостиницы, в которых жили прикомандированные специалисты. Теперь же все здания разобраны на кирпичи. Остались лишь фундаменты и кучи битого кирпича. Жалкое зрелище...
Близится вечер. Постепенно силуэты бетонных коробок и белых шаров растворяются в сумерках. Хочется побыстрее попасть домой. Поэтому, несмотря на наступившую ночь, наш джип-тулпар резво мчится по трассе Балхаш - Алматы. На ночном шоссе, когда перед глазами стелется только полоса бегущего под колеса асфальта, главное - не уснуть за рулем. Марал, сидя за рулем, несколько раз повторяет об этом и просит говорить и рассказывать истории, чтобы отвлекать его от сна. И вот, под монотонный гул мотора и шелест шин я начал рассказывать о своей работе на полигоне 30 лет назад.

Остатки РЛС

Это был самый секретный полигон Советского Союза. Хотя развертывание систем ПРО было ограничено Договором по ограничению стратегических вооружений (ОСВ2), испытания некоторых элементов ПРО продолжались, поэтому все, что связано с полигоном, было под грифом особой секретности. Прежде чем взять меня на работу, мои документы проверялись в разных инстанциях в течение полугода. Зато после этого я получил допуск “форму №1”, который давал право доступа практически на любой секретный объект Советского Союза.
В столицу княжества - Приозерск - можно было попасть или на самолете через расположенный рядом военный аэродром Камбала, или через железнодорожную станцию Сарышаган, которую пассажирский поезд из Алматы проходил глубокой ночью и где приезжих специалистов ждал спецавтобус. Он привозил нас в спецприемник Приозерска, куда утром прибывал армейский грузовик с будкой-кунгом, который и вез нас на самую дальнюю площадку № 30. Площадка располагалась на берегу Балхаша. За забором войсковой части солдаты пели песню, припев, который они повторяли с особым чувством вдохновения и который разносился по всей площадке:
 Нет глуше дыры
 Полигона Сары...
 Соседи по гостинице сразу научили меня игре в преферанс и подледному лову судака. Озеро Балхаш, рыбалка, игра в карты и почти тройной оклад скрашивали скуку жизни на площадке в полугодичных командировках. Ну а некоторым “специалистам” больше нравился свободный доступ к 16-процентному раствору спирта, которым охлаждались лазерные системы на объекте. С одним таким “специалистом” из Ленинграда довелось жить в одной комнате... Каждый раз, возвращаясь из Ленинграда, он не мог остановиться и продолжал запой, доставая охлаждающую жидкость и употребляя ее из трехлитровой банки. При этом он самокритично повторял: “На диком бреге Балхаша я превращаюсь в алкаша”. С тех пор жаргонное название жидкости “мурцовка” и процентное содержание в ней спирта запомнились навсегда...

Развалины СШ

 
Проекты “Терра”
и “Омега”
 На множестве разных площадок полигона проходили испытания разные образцы противоракетного оружия. Традиционно это были новые и все более мощные радиолокационные системы, в частности “Дарьял-У” и “Дон-2” сверхдальнего обнаружения ракет. Но самыми секретными были площадки, где в конце 1970-х годов начались испытания лазерных систем. Инициаторами применения лазеров в военном деле были советские физики Николай Басов и Александр Прохоров - лауреаты Нобелевской премии по физике. Когда-то они были коллегами, но со временем, уже академиками, стали соперниками-конкурентами по применению придуманных ими лазеров. У каждого был свой институт в Академии наук, конструкторская фирма в Министерстве общего машиностроения, своя программа и площадка на полигоне. Эти программы имели кодовые названия “Терра” (от академика Басова) и “Омега” (от академика Прохорова). По программе “Омега” создавался и испытывался мощный газовый лазер, который должен был уничтожать низколетящие самолеты или крылатые ракеты противника.
На нашей площадке № 30 проводились испытания лазерных систем по программе “Терра”. Испытательный объект представлял собой огромную бетонную коробку без окон с белым шаром на крыше. В огромном зале располагались 196 обычных рубиновых лазеров, которые создавали предварительный луч целеуказания и канал в атмосфере, по которому другой луч мощного лазера должен был поражать спутники-шпионы или ядерные боеголовки прямо в космосе на расстоянии до 400 километров. Под впечатлением масштабов решаемых задач рождались стихи.

Площадка № 30 сейчас

На диком бреге
Балхаша
Найдется ль Западу управа?
Возглавить гонку с США
Должна советская держава.
 
Стране своей я верю слепо.
На диком бреге Балхаша,
Когда наш лазер смотрит в небо,
Поет от гордости душа.
 
Антенна тоже хороша.
Вон цель маячит на экране.
На диком бреге Балхаша
Уже зеркал раскрыты грани.
 
Блестя, как молния меж туч,
Шпионы-спутники круша,
Уходит в небо красный луч
Над диким брегом Балхаша.

Каждый из уважаемых академиков хотел стать отцом советской “лазерной революции”, и гонка лазерных программ шла не только между СССР и США, но и между академиками-соперниками. Но “лазерной революции” в вооружении не случилось.
- Почему? - спрашивает Марал.
- Да потому что прожигание лучом света как оружие имеет столько принципиально непреодолимых недостатков, что лазеры не смогут поражать никакие цели лучше обычных вооружений. Простая пушка или гранатомет гораздо надежнее и эффективнее любого лазера. Когда это дошло до генералов, все эти лазерные программы после многих лет исследований и испытаний были свернуты. И дело было не в развале Советского Союза. Гора родила мышь. Боевого поражающего лазерного оружия, кроме опытных образцов, создано не было.
Развал СССР, конечно, ускорил деградацию полигона. Сейчас его уже нет. Оборудование на объектах разобрано по винтикам на драгметаллы и металлолом, медные кабели выкопаны из земли, а кирпичные здания разобраны на кирпичи. Остались лишь никому не нужные бетонные коробки зданий и пластиковые шары на крышах.

Площадка № 30 в 70-е годы

Наша доля от гонки
вооружений
В свои лучшие годы Приозерск был многолюдным процветающим городом союзного подчинения, в котором жили военные и гражданские специалисты со всех концов Советского Союза. А его магазины были наполнены дефицитными для советского человека продуктами питания. В Алма-Ату мы возвращались, набивая сумки колбасой, рыбой, сгущенкой, конфетами и прочим дефицитом.
Теперь же, после закрытия полигона, это обычный по статусу и полупустой город на берегу залива Сарышаган. Большинство окружавших город площадок остались бесхозными, и местные казахи, среди которых был и Жумабек, переквалифицировались из скотоводов в профессиональных добытчиков “полезных ископаемых” на территории полигона. Они и заселили опустевший Приозерск. Бригады казахских сталкеров стали разбирать многоэтажки на кирпичи и прочие стройматериалы, демонтировать оставленное оборудование, вырывать из земли электрические кабели. Жумабек рассказал, как со своими друзьями, у одного из которых был трактор “Кировец”, специализировался на добыче меди из кабелей.
- Мы копали траншеи, находили концы медных кабелей, цепляли их к трактору и вырывали из земли. Вы не представляете, какая мощь у этого советского трактора. Кабели рвет как нитки!
- А что вы делали с кабелями? - спрашивает Марал.
- Бросали в костер. Пластиковая оболочка сгорала, и оставалась медная проволока, которую сдавали перекупщикам. Они отправляли ее в Китай.
Рассказал он и о “палладиевой лихорадке” на площадке Балхаш-9. На этой площадке была построена РЛС “Дарьял-У”, состоящая из двух огромных зданий передатчика и приемника. “Дарьял” предназначался для дальнего надгоризонтного обнаружения баллистических ракет и космических объектов на южном направлении - в секторе Западный Китай - Иран. Это была одна из семи мощнейших РЛС, опоясывающих территорию Союза, и обнаруживающая цели размером с футбольный мяч на расстояниях до 6000 километров. Когда закончили ее строительство, начался распад СССР. Тем не менее военные попытались запустить станцию. Однако в момент достижения номинальной мощности излучения от перегрузки электросети в Карагандинской области погас свет. Больше “Дарьял” не включали, а вскоре вовсе забросили. Демонтаж и разграбление оборудования начали сами советские (или уже российские) офицеры, когда поняли, что “Дарьял” больше никогда не заработает, а их дни на площадке сочтены. Им было хорошо известно, что в производстве военного электронного оборудования не скупились при выборе материалов. Широко использовались золоченые контакты, платиновые и палладиевые электродные слои внутри конденсаторов и прочие драгметаллы в радиодеталях.

Конденсаторы H90

Все 18 этажей здания приемника и восемь этажей здания передатчика были напичканы электронным оборудованием с конденсаторами КМ-Н30 с платиновой начинкой и КМ-Н90 - с палладиевой. Цена килограмма конденсаторов с платиной превышала 2000 долларов, а цена конденсаторов с палладием доходила до 1500 долларов. Местные казахи, конечно, не знали таких тонкостей ценообразования и после ухода российских войск продолжили разграбление, выкусывая зеленые конденсаторы и продавая все их по цене палладиевых приезжим перекупщикам.
Слушая Жумабека, я сам вспомнил, как в 1990-е годы алматинские (наверняка и в других городах) строительные базары заполнили дешевые кирпичи, чугунные радиаторы, оцинкованные стальные трубы и прочая строительная мелочь. Теперь стало понятно, откуда эти дешевые б/у стройматериалы. Строительство многих алматинских коттеджей не обходилось без использования этих материалов. Вот она - наша доля от “гонки вооружений”! Хотя казахстанские военные могут возразить, что несколько комплексов испытанной на Сарышагане системы ПРО С-300 охраняют небо Астаны, а казахстанские сталкеры добавят, что на продаже кирпича, медных кабелей и палладиевых конденсаторов они прилично “наварились”...
Но вот дорога расширяется, появляется центральная разделительная полоса с фонарями, которые желтым светом раздвигают по сторонам ночную темноту. Сразу понятно - приближается Алматы. Справа проплывают пустые площадки каскеленского автомобильного базара “Барыс”. Впереди уже виден освещенный прожекторами памятник Наурызбай батыру... Сидящий на коне бронзовый батыр, увидев нас, проводил пристальным взглядом и, узнав старых знакомых, помахал на прощание своим копьем.