Константин Маскаев
Скажи мне, Каспий, на каком из сорока наречий Ты говоришь?
Седой ли старик этот бонусом достался пяти прибрежным государствам? Или это он - древний и щедрый - приютил нас, держит на своих плечах, кормит, поит и обеспечивает экономическую стабильность?
Но Каспий много старше тех еще только будущих цивилизаций, что возникали здесь даже 75 тысяч лет назад. Поэтому ответ напрашивается сам. И потому, наконец, пришло осознание, что Каспий - одно общее для пяти стран благо, которое нуждается в бережном и внимательном к себе отношении.
Побывав на Прикаспийском саммите и оставшись затем на некоторое время в Астрахани, корреспонденты “НП” получили возможность посмотреть, как общие болевые вопросы Каспия беспокоят соседнюю Россию и как решаются. Тем более у Казахстана и России по отношению к Каспию сходное географическое положение, до поры общая и даже одна история покорения, освоения и эксплуатации. То же мелководье, и точно так же областные центры стоят на реках, питающих одно общее море.
Но, что удивительно, в Астраханской области почти ничего не знают о том, что происходит в соседней Атырауской области. В Казахстане же многие уверены, что проблемы борьбы за экологию и сохранение рыбных запасов в российской части Каспия уже давно не стоят так остро. Вот и мораторий на лов осетровых Россия ввела раньше остальных, и “бракашам” оставляет все меньше и меньше места - не зря же они “пасутся” в казахстанской части моря.
На деле оказалось немного не так. А в чем-то и совсем не так. Например, масштабы браконьерства в Астрахани, оказывается, еще десяток лет назад были куда шире, приобрели форму альтернативной теневой параллельной экономики, неподконтрольной государству. Так цинично “крышуемой” природоохранной прокуратурой, что вслед за осетровыми стала исчезать и “черная” промысловая рыба: сом, сазан, щука, красноперка, селедка и килька.
Да и тревоги местных экологов не напрасны: в российской части моря уже пробуют качать “маслянистое золото” первые нефтяные платформы.
На эти темы мы еще будем говорить. А сегодня пойдет речь не столько о рыбаках, сколько о рыбоводах. О той отрасли, на которую в России уже пытаются делать ставку, чтобы сохранить и красную рыбу, и черную икру.
Государева внимания и регулирования рыбный промысел на Каспии удостоился лишь в 1722 году. Тогда, покончив со шведами и открыв выход в Балтийское море, российский император Петр I поставил перед собой задачу укрепить восточные рубежи. Для подготовки Персидского похода царь с эскадрой в июне прибыл в Астрахань. Петр оценил значение города, который находится при устье судоходной великой реки Волги, недалеко от Каспия. Отсюда открывался водный путь в богатое Закавказье, и Персию, и Среднюю Азию. Он задумал сделать Астрахань важнейшим пунктом России в торговом и политическом отношениях, и озаботился развитием здесь промышленности и коммерции.
Рассказывают, как-то спускаясь в Каспий по одному из рукавов волжской системы, полноводной судоходной реке Бахтемир, Петр пристал к берегу, завидев ватагу. По обыкновению своему Петр полез в воду и взялся вместе с простым людом за выполнение какой-то рыбацкой работы. На прощание те преподнесли молодому императору золотого осетра: природа редко дарит особь солнечного окраса. Икра такой рыбы также отличается особым цветом и вкусом. Растроганный Петр дал ребятушкам семь рублей. За эту великую по тому времени сумму рыбаки сумели выкупиться на волю, выкупить промысловые орудия и суда и организовать свою рыболовную артель! Не исключено, что потомки тех свободных рыбаков до сих пор живут в селе Бахтемир. Основной род занятий здесь и по сей день добыча и переработка рыбы, действуют Бертюльский осетровый завод, крепкое рыболовецкое хозяйство “Большевик”, частные артели.
Построив флот, всего через месяц Петр вышел эскадрой из 274 судов на Каспий: на Персию. Семь драгунских полков и 30 тысяч татар-наемников шли западным берегом. Но склонить Персию к подписанию мира и отходу к Российской империи Дербента, Баку и некоторых провинций удалось лишь на следующий год.
Ожидая персидских послов в Астрахани, Петр ездил на Троицкий и Камызякский учуги - так на Волге и Урале называли сплошные перегородки, устраиваемые, чтобы удержать идущую вверх по реке рыбу и выловить ее. Особенно царя интересовала черная икра, стоимость которой на мировом рынке уже тогда постоянно росла.
Перед отъездом император учредил в Астрахани военный порт и адмиралтейство, издал ряд других указов, одним из которых ввел монополию государства на экспорт осетровых и черной икры.
Пожалуй, старейшее в России место, где вновь перерабатывают рыбу, находится в дельте Волги в поселке Оранжереи Икрянинского района. С одной стороны его омывает река Бахтемир, с другой - Подстепок. Икряное - очень подходящее название для райцентра, который в советское время был главным по производству красной рыбы и черной икры. А вот с Оранжерейным следует разобраться.
Первым сюда пришел тертый и битый люд, которого в родных местах ждали лишь плеть, кандалы да острожное клеймо. А тут путина приносила им поистине несметные сокровища. Первое упоминание о селе датируется 1740 годом. Тогда здесь проживало до 40 человек мужеска и женска пола, которые ловили рыбу и вытапливали из нее жир. Солить рыбу астраханские рыбаки научились только в XVIII веке. Первый топоним соответствует - Жирельное.
В 1772 году село вместе с приписными крестьянами и рыбными тонями купил у казны коллежский советник Скрипицын-Большой да позже, покрывая карточный долг, продал все астраханскому миллионщику греку Варвацию. Затем земли снова продали - мещанину из Вольска Петру Сапожникову. А тот с сыновьями создал рыболовное и промышленное хозяйство. Один из сыновей, Александр Петрович, увлекался экзотической флорой. А приехав в Жирельное, обнаружил здесь обжигающее солнце, песок да камыш. И тогда он приказал разбить в Жирельном сад, куда даже специально выписывал растения с Ямайки, а по периметру полуострова высадил тополя. А следом неблагозвучное Жирельное решили переименовать в Оранжерейное. И созвучно, и отражало растущее на рыбе и икре благополучие Сапожниковых и местного люда. Есть описания, как жили в то время жители Оранжереи. “Жили тем, что ловили рыбу в учуге. Во всю ширину Подстепки стояла деревянная забойка, преграждавшая весной и осенью путь рыбе вверх. Посреди забойки был узкий проран, откуда красную рыбу выметывали в прорезь баграми, а обычную вычерпывали зюзьгами”. 24 апреля 1798 года из ловушки Оранжереинского учуга выбагрили 273 белуги весом от тридцати до пятидесяти пудов каждую.
Сохранился, по крайней мере, один цех с тех времен. Построен в 1814 году! Нам довелось в нем побывать, пройти по дубовым половицам над дубовыми же огромными емкостями трехметровой глубины, где уже двести лет подряд выдерживают в соляном растворе частиковую рыбу. Чтобы затем сушить и вялить ее здесь же неподалеку на старых обветренных деревянных сооружениях, в несколько рядов протянувшихся на сотни метров.
Ныне это один из заводов Союза рыбодобывающих и рыбоперерабатывающих предприятий “Каспрыба” - крупнейшего на Северном Каспии. Вяленую рыбку затем говорливые бабенки под вакуумом упаковывают в полиэтилен. А свежих сомов, сазанов и щук при нас укладывали в калибровочные емкости и отправляли на глубокую заморозку. Затем эти монолиты укладывают в коробки и отправляют по заказам.
Когда-то объединение “Каспрыба” было всесоюзным. По авторитету его сегодня можно сравнить с “Газпром добыча Астрахань”. Но ныне предприятие досталось новой “Каспрыбе” после перестроечной разрухи, от которой рыбопромышленники еще не оправились. Постепенно устанавливают в старые стены новое оборудование, но следы былого безвременья еще выглядывают отовсюду.
Однако главное, зачем нас понесло за сто километров от Астрахани, - это грандиозный эксперимент, который местные рыбоводы ставят здесь. Выращивают осетра в естественных условиях, то есть в реке в садках. Это десятки сетчатых сооружений, где осетры могут содержаться с определенного возраста до взросления и созревания. В одних садках живут сеголетки, в других - подростки. Самый ценный садок, который опекают с особой заботой, - маточное стадо. Нам показали с десяток этих сильных рыбин, вес которых подбирается к сотне кило. Их потомство подрастает в садках. Периодически часть молоденьких осетров выпускают в море - для поддержания поголовья.
На другом заводе “Каспрыбы” освоили прудовое содержание карпа, белого амура, толстолобика, американского типа осетра - веслоноса. Он хорошо адаптировался в неволе и тоже дает потомство. Можно сказать, это единственный вид осетровых, который эффективно выращивается в прудах. В соотношении цена - качество ему нет равных. И что важно понимать, в условиях моратория на промысел осетровых легальной может быть только икра, полученная на аквакультурных предприятиях. Все стада таких предприятий официально регестрируют в госорганах. И только такая продукция является абсолютно законной и может свободно продаваться в России и поставляться за рубеж.
В защиту своей репутации рыбопромышленники разъясняют, что добытая в естественной среде (читай: незаконно) икра сегодня может оказаться не самого высокого качества. Контроля, понятно, нет. Поскольку это очень дорогой продукт - розничная цена черного рынка сегодня достигает 1100 долларов за килограмм (икра белуги в два раза дороже) - в продажу идет вся добытая икра, независимо от степени зрелости, соблюдения норм и сроков хранения, обработки и качества упаковки.
В дикой природе остаются местами грязное море и нечистоплотные дельцы. Неизвестно, какой химией воспользуется браконьер, чтобы сохранить продукт. Помимо сеток браконьеры ловят осетра каладой - каспийской разновидностью перемета, который ранит рыбу. Когда через два-четыре дня калада извлекается, рыба, как правило, уже мертва. Икру берут из мертвой рыбы, промывают тут же в воде, не заботясь о соблюдении санитарных норм. А сложности нелегальной транспортировки икры делают невозможным соблюдение температуры хранения. Продукт может быть переморожен или, что хуже, перегрет на каком-то этапе.
Икру, полученную в неволе, по крайней мере готовят по ГОСТу. Объективных различий быть не должно. Но, возможно, она в чем-то окажется лучше: та же самая черная икра получена от той же рыбы, только живущей в неволе. Природная икра сегодня в большей степени лотерея. Она может обладать йодистым или илистым привкусом, сильно выраженным запахом рыбы, может значительно отличаться по цвету, жирности. В этом смысле продукция, полученная в неволе, - это хоть какая-то гарантия, поскольку рыбоводы строго контролируют среду обитания рыбы на аквафермах.
Абсолютно сходным является отношение астраханских и атырауских рыбозаводчиков к браконьерскому промыслу. И дело, понято, не в конкуренции, а в совершенно полярном воздействии, оказываемом на окружающую среду.
Довелось нам встретиться и с человеком, близким к браконьерам. Ему в этой непримиримой дискуссии тоже есть, чем отбиться. Во-первых, после ряда громких отставок и посадок в среде астраханских силовиков контроль за незаконным промыслом перетек либо к новым ставленникам, либо к волгоградским варягам из преступного мира. Во-вторых, тот десяток рыбопромышленных и нерестовых предприятий, который образовался в течение нескольких последних лет, прежде увлеченно состязается за госзаказ на любую, главным образом, частиковую рыбью молодь, а затем только демонстрирует его выполнение: попробуй проверить, сколько на самом деле выпущено рыбы за сезон, когда счет идет на миллионы штук. А недорост поголовья всегда можно списать на браконьерство и экологию.
Только строго государево око может обеспечить выполнение моратория и других правил в отрасли, признает наш собеседник. При любой прежней власти - императорской или социалистической - удавалось контролировать эту исключительно ценную отрасль. Ныне такое око в лице органов ФСБ и подведомственной ей Погранслужбы, говорят, не дает проходу браконьерам, по крайней мере, на море. Российские “бракаши”, чаще всего дагестанцы, отправляются на преступный промысел в воды Казахстана. Но и там, как известно, “контора” стала работать гораздо эффективнее. Пограничники получили скоростные суда и средства контроля, задерживают, изымают орудия лова, возвращают рыбу морю.
Можно не сомневаться, тему защиты рыбных запасов и противодействия браконьерам на прошедшем саммите обсудили именно без прессы. Что уготовили, неизвестно, но намерение вернуть государству монопольное право на осетрину, можно сказать, витало в воздухе.
Кстати, читая об астраханском периоде Петра, наткнулся на любопытнейшую вещь. Царь подписал указы о запрете звонить в колокола в период нереста и об ограничении любых видов передвижения по воде в это время. Подписал - и отбыл в Петербург. Об указах известно, а вот о наказании за ослушание сведений нет. Просто нарушать не смели.

Фоторепортаж Талгата Галимова

Продолжение следует.