Константин Маскаев
Порой поездку за город на вполне обычную фотосъемку может украсить небольшое дискавери, сопряженное со спасательной операцией. И тогда в коллекции автора, помимо запланированных “открыток” зимнего Чарынского каньона (что тоже, впрочем, весьма впечатляет и, на мой взгляд, даже живописнее летних видов этого уголка природы), появляются снимки свидания с хищником

В минувшие выходные я напросился в поездку с известным фотографом Анатолием Васильевичем Устиненко. Он ехал снимать беркутчи - последователей и поклонников охоты с ловчими птицами. У него была договоренность, что нас встретят и обеспечат условиями для фотосессии: будут птицы и охотники, будут лошади, горы и степь. Улыбнулась и погода.
Нас очень тепло, по-казахски, приняли в доме одного известного беркутчи. И вот за разговорами хозяин обмолвился, что пару недель назад ему привезли из окрестных ущелий небольшую дикую кошку, по-видимому, манула, которая содержится здесь же на подворье в клетке - настолько она агрессивна и явно опасна. Кошка попала не в капкан, а в другую ловушку и не была травмирована. И тот, кто ее изловил, решил, что ее можно использовать, например, как мишень для тренировки охотничьих беркутов.
Лично у меня искусство беркутчи вызывает противоречивые чувства. Когда (и если) речь идет о настоящей охоте, как равноправном поединке зверя и птицы, это вопросов не вызывает. Известно, что в былые времена опытный беркутчи и его обученные птицы кормили большое семейство, а то и селение: добывали мясо и шкуры. Это внушает уважение.
Мой однозначный протест направлен на современную интерпретацию древнего искусства. Охотники-беркутчи уже давно не охотники, у каждого свои занятия. Искусство же превратилось в хобби, в элемент национальной культуры. Кто-то занимается им время от времени, кто-то - с достаточным постоянством. Но когда беркутчи несколько раз в год собираются, чтобы “поиграть в беркутчи”, это превращается в неубедительное и жестокое шоу. Против жестокости и протестует мое отчасти рафинированное сознание. Я вижу “подставу” в том, что заблаговременно пойманных капканами лисиц и зайцев ставят в неравные условия с беркутами: беркут же должен продемонстрировать, что он охотник! Но не всякий беркут - охотник успешный. Чтобы повысить шансы птицы на успех, жертвы за несколько дней или недель до шоу отлавливаются капканами и содержатся в неволе. Физическая форма дичи - не лучшая. Ноги могут быть перебиты, в крови - следы снотворных препаратов. Затравленное животное однозначно проигрывает, охотник и зритель остаются довольны.
Но я не собираюсь здесь дискутировать об этической и эстетической сторонах вопроса. Ограничусь лишь примером. Среди британской элиты успешно культивируется охота с ловчими птицами, борзыми и гончими собаками. Помимо чисто охоты там тоже проводят соревнования. Но на соревнованиях дичь сумели заменить движущимися мишенями, имитирующими дичь. Птицы и собаки успешно берут манекены. Да и шансы ловцов-спортсменов уравниваются: стандартный для всех стенд.
Это отступление сделано, чтобы прояснить наше беспокойство за судьбу упомянутой кошки. Перед отъездом хозяин показал нам животное и открыл чулан.
В клетке сидел яркий представитель семейства кошачьих, много крупнее домашних сородичей, но недотягивающий по размерам до рыси, и огрызался. Реакция на занесенную над клеткой руку была активной. Он шипел, широко раскрывая пасть, и поднимал лапу для удара. Ну как травить птицами такую животину?
К чести хозяина, его не пришлось уговаривать, чтобы он согласился отдать нам кошака. Мы решили отпустить его подальше от жилья и по возможности сфотографировать в живой природе.
Наших намерений кот, понятное дело, не распознал, и пока я нес клетку в машину, шипел и издавал звуки, похожие на чихание или сухой кашель. И несколько раз ударил лапой по решетке.
По высоте клетка вошла аккурат в багажник внедорожника. Кот сел и дал нам возможность оценить его рост и длину лап.
В машине котик пригрелся и даже задремал. В чулане ему было явно холодно: вокруг бетон, тесная клетка, железные прутья. Вообще, все кошки предпочитают тепло. Я напрасно думал усыпить его бдительность и хотя бы просунуть палец в клетку, чтобы погладить его по лапе или хвосту. Кот угадывал любой поворот объектива фотокамеры, скалился, шипел и демонстрировал готовность к атаке.
Прибыв на место, мы отнесли клетку подальше от дороги и отвязали загородку. Но тут хищник “струхул”, отказываясь покидать свое неприветливое пристанище. Пришлось его вытряхивать.

Автор уговаривает модель: “Покажи мне страсть!”

Упав на рыхлый глубокий снег, кот сделал несколько прыжков, присел и занял позицию, чтобы контролировать нас.
Вдоволь наснимав кота вблизи, мы провоцировали его на побег, накидывали на него снег, но он только огрызался. В какой-то момент мы даже подрались с ним. Точнее, он подрался с моим объективом. Я четко ощущал удары его когтистой лапы по резиновой бленде.
Позже подъехали наши модели - беркутчи с птицами. Кот продолжал контролировать обстановку. Не исключено, что беркуту бы досталось от кота, если бы он совершил атаку.
Отправляясь в горы, мы припорошили кота снегом, чтобы укрыть его от вольных летающих хищников и дать возможность адаптироваться к среде. Кот не стал разлеживаться. Отпустив нас на достаточное расстояние, он выбрался, одарил нас взглядом и перебежками направился в сторону хребта. Беги, вольный зверь!
Мы пока не сумели распознать, что за зверя нам довелось почти подержать в руках. Манул явно отпадает. Степная рысь - каракал - тоже. Барханный кот? Есть сомнения. Может быть, помесь? Специалист Алматинского зоопарка Жанат Ахметова тоже в затруднении: не всегда можно определить вид по снимкам. Уверена она только в том, что это молодое животное, подросток. Определить - кот или кошка - можно было только одним способом - заглянуть под хвостик. Но кто бы рискнул? В общем, будем еще консультироваться.

фото автора

Представителей семейства кошачьих в Казахстане не так и много. Во главе иерархии расположился, конечно, снежный бар - ирбис. Есть каракалы, барханные кошки, степная рысь. Хоть и редко, можно встретить манула. Наш случайный знакомый пока остается нераспознан