Несчастливый билет
Детективная повесть
Продолжение. Начало в № 29, 33, 36, 39, 42, 45, 47
Глава 16
Спускаясь в метро по эскалатору, Орлов вдруг вспомнил, что даже не узнал адреса семьи покойного. “Вернуться, узнать? - подумал следователь. - Или сам найду?” Разум подсказывал, что найти в Москве нужную квартиру без адреса довольно сложно.
Михаил Петрович вздохнул и, перепрыгнув на встречную ленту эскалатора, поехал обратно в министерство. Через час, с заветной записочкой в кармане, он ехал в район ярмарки “Коньково”...
Орлов вошел в подъезд дома Драчевых. Первое, что бросилось ему в глаза, когда он оказался на лестничной клетке седьмого этажа, где при жизни проживал замминистра, были слова и рисунки, выложенные на полу кафельной плиткой. Наряду с обычной нецензурщиной там был череп с перекрещенными костями.
Следователь еще раз сверился с бумажкой и подошел к двери драчевской квартиры. Из-за двери вкусно пахло пирогами и кутьей.
Орлов хотел было позвонить, но потом передумал и несколько раз сильно пнул ногой массивную, отделанную красным деревом дверь.
Через секунду дверь распахнулась, и Михаил Петрович увидел перед собой приятную, но грустную женщину средних лет в шлепанцах и банном халате. На голове ее было черное траурное полотенце.
Только сейчас Михаил понял, как нелепо в его руках выглядят букет гвоздик и бутылка шампанского.
- Хорошо, что вы сразу дверь пнули, - сказала женщина. - Все равно звонок не работает...
Едва Михаил Петрович успел войти, как к нему, стуча когтями по паркету и басовито гавкая, выбежал огромный дог с красными слезящимися глазами. Ткнувшись своей слюнявой мордой в грудь Орлову, пес затих. Следователь осторожно потрепал его по обвисшим слюням. “Ничего, ничего, все еще образуется”, - зачем-то буркнул он, хотя сперва хотел сказать: “Место!”
По обстановке в квартире было видно, как жирует у нас чиновный люд. В огромной прихожей опытный глаз Орлова сразу заметил бухту контактного провода, прикрытую, как бы невзначай, норковым манто.
- Проходите, пожалуйста, на кухню, - поспешно пригласила милиционера вдова. - Мы как раз чаевничаем...
Вся семья Драчевых (за исключением ее главы, конечно) сидела за кухонным столом и пила чай. Напротив незанятого кресла стояла полная чашка, накрытая бубликом.
Пирогов, аромат которых Орлов почуял еще в подъезде, на столе не было. “Убрали в холодильник”, - догадался следователь.
Семья покойного замминистра состояла, в основном, из Елены Автандиловны, ее престарелой матери и довольно взрослого сына Евстигнея.
Орлов сел в пустое кресло.
- Скажите, Елена Автандиловна, вам жалко вашего мужа? - спросил он у вдовы и отхлебнул из чашки остывший чай. - Только честно.
Вдова поперхнулась бубликом и закашлялась. Видно было, что ей сейчас трудно говорить о муже. Глаза ее наполнились слезами.
- Честно? - переспросила она, отдышавшись. - Честно... Хорошо, я скажу вам правду... Евстигней, пойди в свою комнату, поиграй... Мама, ляг поспи.
Евстигней послушно удалился. Старуха тоже молча вышла. Елена Автандиловна продолжила:
- По правде говоря, Драчев с недавних пор сделался для меня совершенно чужим человеком. Начал приглашать меня в рестораны, дарить цветы, ухаживать ни с того ни с сего, - словом, все предвещало наш скорый разрыв...
- Выходит, вы знали, что у Владимира Ананьевича были другие женщины?
- Да, знала, конечно, знала. Все собиралась развестись, ждала удобного случая... И вот, дождалась, называется!
Елена Автандиловна горько заплакала.
- А ничего подозрительного вы не замечали? - перебил ее Михаил Петрович. - Никто не угрожал вашему мужу?
- Да, вы знаете, наверное, нет. Хотя... Примерно за неделю до смерти какие-то незнакомые люди пришли к нам домой и пытались выбросить мужа с балкона. Они рамы не смогли открыть, мы их на зиму обычно заклеиваем... Я этому случаю как-то и значения не придавала, пока эта история с Вовой не случилась...
- Скажите, - спросил Орлов, - как вы думаете, а может, он сам выпрыгнул из окна своего кабинета?
- Может быть, и сам...Я ведь ему говорила! - неожиданно лицо женщины сделалось злым. - Говорила ему: “Ты, Вова, допрыгаешься со своими бабами!” Вот и допрыгался...
- Он что, - попытался уточнить следователь, - раньше с женщинами прыгал? Это что, не в первый раз?
- Прыгнул-то впервые, а вот с бабами... ох, не в первый... не знаю, в последний ли. Я и ТАМ за него не поручусь...
Вдова снова заплакала. Орлов решил ей не мешать и отправился в детскую, где на кровати сидел Евстигней, тупо уставившись глазами в стену.

Глава 17
Орлов долго раздумывал, с чего начать разговор с юношей, и наконец спросил:
- Скажи, Евстигней, ты... э-э... хорошо помнишь отца?
Евстигней не ответил и даже не взглянул на следователя.
- Почему он тебя так назвал, Евстигней? - попытался зайти с другой стороны Орлов, причем в тоне его не было и намека на издевку.
- Не знаю! - неожиданно резко ответил юноша. - Сестру вот мою он назвал Епитимией. Наверное, это у него в характере. Его дурацком характере! Ему, наверное, заплатил кто-нибудь, чтобы он меня так назвал. Он ничего просто так не делал!
- Почему вы так говорите? Он ведь ваш отец, он вас вырастил, на ноги поставил, образование дал...
- Дал, дал! - Евстигней сорвался на крик. - Дал, потому что брал! Даже я ему давал на лапу! Я ему за то, что он меня вырастил, заплатил! За каждый поход в зоопарк, за каждую порцию мороженого, понимаете?!..
У Евстигнея началась истерика, он стал кататься по кровати, визгливо хохоча. Слезы катились из его глаз. Михаил Петрович вышел из детской и осторожно закрыл за собой дверь.
Возле двери стояла мать Елены Автандиловны.
- Здрасьте! - от неожиданности Орлов поздоровался со старухой еще раз. - Вы, насколько я помню, приходились покойному...
- ...старой каргой, - договорила за него старая карга. - Тещей то есть. Уж и не чаяла пережить зятька своего.
- Что вы можете сообщить следствию о покойном?
- Хорошего - ничего, - твердо заявила теща.
Орлов потер руки.
- Ну что же, рассказывайте... э-э-э...
- Клавдия Петровна.
- Рассказывайте, Клавдия Петровна, я вас внимательно слушаю...
Полтора часа пролетели как одна минута. Орлов еле успевал записывать. К сожалению, ни одна из рассказанных старухой историй не могла пролить свет ни на убийство замминистра Драчева, ни на загадочную смерть кондуктора Старобабина.

Глава 18
За окном уже начинало темнеть, когда следователь сердечно поблагодарил старуху и пошел на кухню, где жена покойного, вся в слезах, досматривала при помощи видеомагнитофона вторую часть “Голого пистолета”.
- Елена Автандиловна, я бы хотел осмотреть кабинет вашего мужа, - сказал Орлов.
Драчева молча встала и пошла из кухни в залу. Милиционер направился за нею следом. Елена Автандиловна подошла к большому серванту и взялась рукой за фигурку Дон Кихота каслинского литья, стоявшую на полке. Часть серванта плавно отъехала в сторону, открывая вход в кабинет.
- Ох... Ну... О-о-о... Вот это да!.. - только и смог вымолвить потрясенный Орлов.
- Вот Вовин кабинет, - сказала вдова. - Здесь он и работал, и ночевал, когда мы с ним ссорились.
Посреди просторного кабинета стоял большой двуспальный стол. На столе Орлов заметил телеграмму.
- Это из Горноуральска телеграмма, - пояснила женщина. - Ее принесли незадолго до всего этого...
Орлов взял бумажку в руки. На телеграфном бланке печатными буквами, вырезанными из газеты “Спорт-экспресс”, было написано: “ДРОЧЕВ ВСКЛ БУДИШ ГОРНОУРАЛЬСКЕ ДИПО НЕ ХАДИ ПАЗВАНИ СНАЧАЛА ЗПТ МНОГО МУСОРУ”
Где-то Орлов уже встречал эту своеобразную орфографию.
- А когда пришла телеграмма?
- Двадцатого.
“Это как раз в тот день, когда я в депо заходил”, - подумал сыщик.
- А зачем ваш муж ездил в Горноуральск?
- Начальство заставило. Он тогда работал в Министерстве электричества, отвечал за провода и ток... Вова говорил, что ему надо было там в какое-то троллейбусное депо... За ту поездку ему обещали много денег. А если не поедет - обещали убить. Так Вова сказал...
- Кто обещал?
- Вова не сказал, но скорее всего - начальство. У них в министерстве такие порядки. Дисциплина суровая.
- А что он должен был сделать в Горноуральске?
- Как что?! - удивилась вдова. - Изобретение свое внедрить! Вова же у меня был очень талантливый.
В голосе Драчевой сквозила гордость за покойного мужа.
- Какое изобретение?
- Ну, чтобы, вот, троллейбус едет, едет, и тут отключается ток. А люди деньги за проезд уже заплатили и выходят. А ток включается, и троллейбус новых пассажиров сажает, и те снова деньги платят. И троллейбусное депо получает вдвое или втрое больше денег. И с Вовой делится. Правда, гениально?
Впервые за весь вечер вдова улыбнулась.
- Да уж... - вынужден был согласиться Орлов. - А как вы обо всем этом узнали?
- Я случайно у Вовы бумаги в портфеле нашла. Искала тряпку, пыль вытирать - и в портфель его заглянула...
Орлов вспомнил, что когда они вместе с капитаном Гилевичем осматривали кабинет и личные вещи убитого Драчева, они не обнаружили в портфеле никаких документов, зато там лежала какая-то пыльная тряпка. Значит, вдова замминистра говорила правду. Все сходилось...
Продолжение следует...

Пир во время реформ
Попытка журналистского расследования
Начальник отдела по борьбе с особо крупными начальниками вызвал меня и сказал: “Саша! Ты знаешь, что у депутата Юлия Гульфика есть дача?” Я, конечно, этого не знал. Я и депутата-то такого не знаю. Да и начальника, признаться, видел впервые. Но информация меня заинтересовала...
Не секрет, что у нашей правящей верхушки слишком много разных льгот: они могут бесплатно пользоваться общественным транспортом, бесплатно выступать по телевизору, посещать курсы бухгалтеров, аттракционы в Парке Культуры и Отдыха, - словом, бесплатно жить...
Не так давно в печать просочились сведения о закрытых курортах на лаптеморском побережье, а также о существовании в квартире Президента огромного туалета, уставленного унитазом и устланного линолеумом.
Ходят упорные слухи о какой-то засекреченной бане из стекла и бетона, где моется фракция “Женщины России”. Журналистов в баню не пускают...
* * *
Угнав для отвода глаз машину навоза, я приехал в деревню Большие Шишки и принялся расспрашивать у местных, где тут секретные объекты.
Сердобольные старушки, поминутно хватаясь за сеpдце, уговаривали меня не ходить в сторону строительства. Причитали, что оттуда еще никто не возвращался.
Издалека видно было зарево от огромного газового факела. Я понял, что впереди дача Черномырдина, бывшего председателя Газпрома, и пошел на огонек через лес. Сперва по лицу хлестали ветки, потом начали хлестать сучья. Ерунда, думаю, только бы крапива не ужалила, это верная смерть.
Ну вот, наконец, я и на месте. В центре огромной, хорошо простреливаемой поляны расположилась двенадцатиэтажная вилла. Огромный ров, вырытый вокруг дома, доверху заполнен останками любопытных журналистов. Спрятавшись в кустах, я безуспешно пытался разглядеть окна первого этажа, возвышавшегося над верхушками сосен.
Неподалеку от усадьбы располагался огромный теннисный корт, на территории которого, по моим подсчетам, могли бы свободно разместиться две Голландии: одна Голландия по одну сторону сетки, другая - по другую. А после первого сета они могли бы поменяться местами.
Чуть в стороне я заметил домик поменьше - всего из пяти-шести этажей. Это была сторожка. Я постучал и попросил напиться. Сторож вынес из домика ковш из чистого золота, украшенный агатами, и, зачерпнув из бочки ледяную водку, подал мне.
- А чей, дедушка, домишко? - спросил я, прихлебывая из симпатичного ковшичка.
Дед не спеша оглянулся, оглядел двенадцатиэтажку от конька до подвала.
(Я успел незаметно сунуть ковш в карман.) Обернувшись, он молвил: - “Это, милок, имение графьев Сосковцов. А что, нравится?..”
Мы разговорились. Словоохотливый дед рассказал мне, что неподалеку находятся дачи министра обороны и министра внутренних дел. Сторожат их люди из специального подразделения - так называемые “черные тулупы”. Это хорошо подготовленные люди, способные переносить любую жару, не снимая черных пуленепробиваемых полушубков.
Частенько туда наезжают всевозможные “шишки”, чтобы поохотиться. Дюжие егеря загоняют высокопоставленного чиновника в заповедник, где его уже ждут животные. Начальнику только и остается, что стрелять в них из ружья с близкого расстояния, кусаться и царапаться.
Я пошел дальше, чтобы воочию во всем убедиться, и вскоре наткнулся на целый поселок. Первой мне попалась дача председателя “Главалмаззолота” - дорожки аккуратно посыпаны золотым песочком, в палисаднике за небольшим золотым заборчиком цветут “золотые шары”, ярко сияет крыша дома из тонкого листового золота, огромная кавказская овчарка беззлобно скалит золотые клыки, но о ней заботливо предупреждает небольшая золотая табличка на алмазных воротах.
Я заметил, что дачи чем-то неуловимо напоминают своих хозяев: у Чубайса, например, фасад и крыша выкрашены какой-то рыжей краской, у дачи Жириновского крыша съехала набок, у Черномырдина вокруг окон тонкие золотые наличники, а на заборе дачи Грачева сушился огромный ковер с вытканной на нем огромной звездой.
Неожиданно путь мне преградил молоденький безусый генерал армии, который неторопливо и обстоятельно попросил меня удалиться.
Не успел я как следует удалиться, как из кустов навстречу мне выскочила рота солдат. Солдаты оказались очень общительными. Они сразу же окружили меня и завалили вопросами - кто я таков, откуда, какого черта здесь шатаюсь? Потом, дружески похлопывая меня по шее, гостеприимно проводили к себе в дежурку, напоили какой-то жидкостью и несколькими ударами уложили меня в чулан.
Больше я ничего не помню.
Александр БЕЗВОПРОСОВ
спец. корр. “Красной бурды”