Флюра Мусина
Любовь без фанатизма
Айнура Абильгазина - солистка балета ГАТОБ имени Абая. В Алматинском хореографическом училище начала и закончила обучение у одного педагога - Ольги Воеводиной. Унаследованная от педагога фанатичная преданность балету сочетается в молодой солистке с присущей для современного поколения трезвостью и ясным пониманием своих цели и возможностей. Вероятно, именно поэтому, когда юная выпускница хореографического училища пополнила, согласно извечной балетной иерархии, обязательные для начинающих этуалей ряды кордебалета, она почти одновременно поступила в Академию искусств имени Жургенова, дабы подкрепить такую хрупкую карьеру примы-балерины надежным дипломом педагога-репетитора.
Быстро пройдя ступени профессионального роста от артистки кордебалета до корифейки и солистки, Айнура попробовала свои силы и как педагог, поработав в частной балетной школе в Японии. Цельность - черта, которая, вероятно, присуща Айнуре во всех проявлениях ее характера, а также умение спокойно и без суеты добиваться поставленных задач, дают основания полагать, что балетная труппа театра обрела еще одну яркую и одаренную солистку. Доказательство тому - дебютное выступление в главной партии балета Бориса Эйфмана “Красная Жизель”

- Известно, что прототипом главной героини балета послужил образ балерины Ольги Спесивцевой, трагическая судьба которой и вдохновила Эйфмана на создание этого потрясающего спектакля. И соответственно, танцуют эту партию балерины зрелые, обладающие опытом - и жизненным, и сценическим. Не страшно было браться за такую партию? Тем более что это Ваша первая большая сольная работа.
- Да, никто не верил, что я смогу это сделать. За исключением моего педагога в театре народной артистки Гульжан Туткибаевой. Это она настояла на том, чтобы я станцевала эту партию. И добилась этого. И это она очень верила в меня, вложила массу сил, разбирала партию вместе со мной буквально по слогам, мы вместе смотрели записи, я много читала, пыталась вникнуть в психологию, сложить этот образ. А он непростой, нужно все время держать второй план и очень много нюансов, и большая опасность скатиться в банальность или в мелодраму и патетику и “рвать страсти в клочья”, как Станиславский говорил. Очень важно было удержаться на грани, пройти по острию и не сфальшивить. Мне кажется, что нам это удалось, хотя, конечно, еще много нужно работать.
- В чем особая сложность этой партии?
- Сложность в том, чтобы передать психологию героини, ее необыкновенную силу и хрупкость. Она теряет все, и в конце, не в силах справиться с этой лавиной потерь, - разум. Для того, чтобы это все передать, нужно много пережить. Несмотря на молодость, у меня был в жизни трагический период. Мне было 20 лет, когда погибла моя мама и мы остались одни с сестренкой. Я знаю боль потерь. И то, что нужна сила, чтобы выстоять, пережить.
- А технически эта партия сложная? Борис Эйфман славится тем, что закручивает своих балерин в спираль, заставляет их парить в воздухе и обвиваться лианами вокруг партнеров...
- Сложность в том, что Борис Яковлевич смешивает техники, и, хотя база остается классической, очень много сложных поддержек, нужна хорошая координация, много ломаных линий, скручиваний, а главное - ты должен все это выполнять ни на секунду не выходя из образа, проживая движения как естественный выплеск эмоций. Но в этом и особая прелесть его хореографии.
 - Вы считаете себя сильным человеком?
- Да, я думаю, что сила во мне есть. И потому мне близки сильные образы. До “Красной Жизели” я станцевала Мехмэне Бану в “Легенде о любви” и мечтаю о партии Заремы. Гульжан Усамбековна говорит, что у меня получится этот образ. Я надеюсь, что мы будем его готовить.
- Вы так доверяете Вашему педагогу?
- Безусловно. Артист балета не может работать один, как, например, художник или писатель. Всегда нужен взгляд со стороны, и это взгляд педагога-репетитора. И чем профессиональнее и проницательнее будет этот взгляд, тем больше шансов у артиста состояться. Мне бесконечно повезло, что меня заметила и стала со мной работать Гульжан Туткибаева, блестящая балерина с потрясающей техникой, для нее не было границ невозможного. И человек она не слабый, сама себе никогда поблажек не делала и мне спуску не дает. Я очень ценю ее отношение ко мне и стараюсь не подвести.
- Но вернемся к “Красной Жизели”. Весь спектакль смотрится на одном дыхании, зритель буквально не успевает перевести дух, сюжет так стремительно разворачивается и катится к развязке. И все-таки есть сцена, особенно трогательная для Вас?
- Это дуэт в конце первого акта, прощание с Комиссаром и отъезд героини. Здесь такая гамма чувств: и страх, и отчаяние, и любовь, и прощание... И технически очень сложные поддержки, нужно быть очень уверенным в партнере, чувствовать друг друга, чтобы не задумываясь бросаться с высокой поддержки головой вниз и при этом не терять эмоционального накала. И еще сцена сумасшествия, когда героиня сходит с ума прямо на сцене, во время спектакля, нужно передать, как рушится мир, как разбивается сознание на мелкие осколки, как невозможно удержать целостность мира, и какая глубокая пропасть разочарования открывается перед героиней, и бесконечное одиночество...
- А в жизни готовы Вы любить что-то вот так, до потери рассудка?
- Я верю в любовь без фанатизма. Во всем должно быть чувство меры. Мне кажется, что жизнь - она намного шире, в ней есть место всему. А может, просто наше время более прагматичное, чем то, в котором жила Ольга Спесивцева. Но это не мешает мне, как актрисе, пытаться прожить и прочувствовать другую жизнь.