Марта Рогова

Пандемический кризис, наложившийся на давно назревавший экономический, буквально обескровливает отечественный бюджет. Ключевые игроки доходной части бюджета - сырьевые компании - вносят все меньше и меньше взносов. И дело вовсе не в том, что эти компании стали плохо работать. Отнюдь. Однако как бы ни старались мы наращивать физические объемы продаж товаров за рубеж, финансово пока одни потери. А вот зарабатывать на производстве реально прибыльных товаров в Казахстане пока так и не научились

То, что казахстанский бюджет наполовину зависит от нефти - ни для кого не секрет. Сырьевая игла, с которой мы “успешно” сползаем уже пару десятилетий, пока плотно держит страну. 58 процентов всех товаров, которые мы продаем “в мир”, - это нефть. Еще почти 15 процентов - газ и различные руды. Итого почти 70 процентов нашего экспорта последнюю пару лет снижается в цене.
Впрочем, в нынешнем году цены падают не только на сырьевой экспорт, но и на переработанные товары.
В целом внешнеторговый оборот Казахстана по итогам первого полугодия просел на 7,4 процента, а несырьевой экспорт - на девять процентов. Как заявил Министр торговли и интеграции Бахыт Султанов, экспорт снижается “в ценовом выражении” (причем уже второй год), “несмотря на то, что физические объемы показали положительную динамику”. По словам министра, снижение мировых цен на ферросплавы на 14,5 процента дало ценовое сокращение экспорта почти на 320 миллионов долларов, но при этом в натуральном выражении мы продали ферросплавов за рубеж почти на семь процентов, или на 109 тысяч тонн больше, чем годом ранее.
Впрочем, прерывание торговых цепочек в пандемию тоже дало о себе знать: параллельно со снижением цены сокращается спрос на некоторые товары: практически полностью сокращены поставки цинка и свинца, зато на четверть выросли поставки серебра и производных алюминия.

Судя по тенденции в мире, в ближайшее время наиболее востребованными товарами будут продовольствие и все, что связано с АПК (начиная от кормов и удобрений и заканчивая готовым продуктом). ВОЗ уже предупредила, что пандемия грозит голодом “библейских масштабов”, а руководство Китая обратилось к гражданам с призывом “беречь еду”. Правда, в КНР причиной такого обращения послужил не коронавирус, а ливневые дожди и наводнения, смывшие урожай в юго-восточных провинциях страны.
Казахстанские продтовары имеют все шансы занять на китайском рынке свою нишу.
Есть лишь одна проблема - Казахстан, несмотря на близость такого выгодного и необъемного рынка, никак не может туда пробиться с долгосрочными контрактами. Причин тут несколько - слишком высокие требования китайской стороны к импорту и отсутствие больших объемов продукции.
Например, чтобы поставлять в Китай свинину, производители должны обеспечить стерильные условия содержания животных, исключить вероятность попадания ГМО в корма и соблюсти еще массу аналогичных требований. (Китайцы, несмотря на необходимость прокормить огромную массу населения и “авторство” искусственного мяса/риса/яиц/капусты вкупе с самыми масштабными плантациями ГМО-овощей, крайне ревностно относятся к здоровью нации и завозимым товарам.) При этом китайские инвесторы готовы вкладывать средства в строительство свиноферм на территории Казахстана, которые бы полностью соответствовали требованиям китайского рынка: начиная от качества и заканчивая объемами. Но уже традиционные опасения “китайской экспансии” приводят к тому, что Пекин уводит миллиарды долларов инвестиций на другой край земли: в ближайшие годы Китай планирует инвестировать около четырех миллиардов долларов в свинофермы в Аргентине. А это 25 ферм, 312 тысяч свиноматок, новые заводы по производству комбикормов, энергетические сооружения, бойни и мясоперерабатывающие комбинаты. Все это построят за китайские деньги. Мощность активов составит 883 тысячи тонн свинины в год. Весь этот объем пойдет на китайский экспорт. Проект даст Аргентине 9500 рабочих мест и обеспечит ежегодную закупку 3,6 миллиона тонн зерна для производства кормов.
В итоге мы экспортируем в Китай либо сырье (пшеница, ячмень), хлопковолокно, кормовые культуры (люцерна, например), семена масличных, либо продукцию неглубокой переработки (мука). Из готовых продуктов у нас относительно хорошие объемы экспорта по растительному маслу и кондитерским изделиям. Но перспектива есть у мяса и мясо-молочной продукции, макарон, продукции из сои и кукурузы.
Перспективы есть, но хватит ли силенок?
Китайские покупатели всегда говорят, что сложности на казахстанском рынке возникают при поиске больших партий поставок. Это может касаться как зерновых, так и мяса: наши производители - максимум середнячки, китайский же рынок ориентирован на крупные поставки.
Несколько лет назад в Казахстане проводили Совет иностранных инвесторов на тему развития АПК, но воз и ныне там: крупные инвесторы готовы идти в отрасль, но общественное мнение их не пускает, а собственных на развитие глубокой переработки, качественно ориентированной на зарубежные рынки, у казахстанских бизнесменов, судя по всему, не хватает.
Пандемические последствия в мировой экономике продлятся, по мнению различного рода экспертов, еще года полтора-два (ровно столько же ВОЗ выделяет на победу над вирусом). В эти годы Казахстан либо должен сделать работу над ошибками и направить инвестиции не просто на погашение социальных бунтов и строительство дорог, но на создание конкурентоспособной экономики, продающей востребованные товары с хорошей добавленной стоимостью. Либо нам заранее нужно готовиться к тому, что скоро деньги, отложенные на “трудные времена”, закончатся, а хороших времен так и не дождемся.
К слову, в этом году от проблем в экономике и недопоступления доходов бюджет теряет 1,7 триллиона тенге. Дефицит покрывают деньгами из Нацфонда - изъятия оттуда выросли с изначально запланированных 2,7 до 4,7 триллиона тенге.

Нур-Султан