Ольга Шишанова
В рамках празднования 20-летия столицы в Астане состоялся ІІ Всемирный театральный фестиваль “Астана”. Своим мнением об этом знаменательном для культурной жизни города событии с корреспондентом “НП” в эксклюзивном интервью поделился известнейший театральный режиссер из Литвы Йонас Вайткус

- Господин Вайткус, что вы можете сказать о прошедшем театральном фестивале? Насколько он важен не только для Казахстана, но и для тех, кто приехал на него из-за рубежа?
- Этот фестиваль охватывает довольно большой диапазон и по странам, и по жанрам, и по представленным пьесам, и по режиссерам. Серьезная роль в нем, естественно, отведена и драматургии. У жюри была нелегкая задача - все время шло обсуждение, приходилось учитывать малейшие нюансы, особенного внимания при этом удостоили казахстанские спектакли. Но это было безумно интересно, в первую очередь тем, как все это видят другие - твои коллеги, как ты сам все это воспринимаешь, и главное - в чем разница постижения. Скажу сразу - меня удивили некоторые вещи, потому что я, признаюсь, не особенно ожидал этого. Вот, например, спектакль, поставленный по Ауэзову, “Карагоз”. Режиссер Фархад Молдагали сделал в нем отсыл к народным традициям, обычаям - и не прогадал. На мой взгляд, он очень многообещающий, и если в будущем будет продолжать в том же духе, видоизменив даже свою нынешнюю постановку, рассказав эту историю в другом жанре, то может родиться совершенно уникальный спектакль. Причем также опирающийся на местные традиции.

- А что другие авторы, постановки?
- Среди других были весьма известные постановки, например, Гольдони. Я рад, что это все смогли увидеть студенты театральных вузов - для них это очень хорошая школа актерского мастерства - отточенные движения, легкое, прозрачное воплощение, надеюсь, даст импульс молодым талантам. Смотрели мы много и русских театров, таких как Губернский театр из Москвы, который привез очень необычную, камерной постановки, пьесу. Она очень контактная, с близкими расстояниями, и произвела на меня впечатление. А после этого вдруг показ постановки “Отелло” - масштабного спектакля, кстати, этого же театра. И что интересно, в нем сделали упор не на самого Отелло, концепцию постановки решили больше через другого героя - Яго. И тоже необычно - будто он раскрывался через другую свою ипостась, женского типа. В нем словно схлестнулись две стороны одной медали - соперничество, ненависть, все сплелось в единый клубок. И потому получился весьма объемистый персонаж деструктивного характера, оттеняющий заблуждения Отелло и нерешительность Дездемоны. Я считаю это поиском и нахождением нового наития, поскольку “Отелло” все-таки ставят много.
- Поделитесь своим мнением о современном японском театре?
- Для меня он уже стал чуть “попсовым”, я бы сказал так. И еще сегодня он становится все больше познавательным, заигрывающим с публикой в угоду этой же публике. А ведь когда-то считался непревзойденной классикой. Сегодня же этот театр идет на поводу у зрителя, предоставляя облегченный вариант постановок. С другой стороны, глядя на актерское мастерство тех, кто играет в этом театре, глядя на их живость, на импровизационный дух, хотя в кабуки не должно быть такой вольготной импровизации, глядя на их проявления и владение костюмом, оружием, отточенной акробатикой, можно найти понимание того, насколько все-таки старые традиции живы. На них до сих пор многое в театре держится, и на них же все равно делают ставку. А вот как это все будет меняться дальше - я представляю себе с трудом. Хотя есть два варианта - Королевский театр кабуки и тот, что попроще, который вдруг сможет “перевесить” - ведь теперь все либерально, демократично...
- На фестивале кроме классических постановок были и мюзиклы...
- Да. И я хотел бы отметить этот жанр постановкой “Этот бесконечный апрель”. А вот расстроила меня постановка “Последние светлые минуты” о Чокане Валиханове, представленная театром из Бишкека. Хотя сама история претендует на то, чтобы считаться сложной и в человеческом аспекте, и в философском, и в историческом. Там и служение героя в царской армии, и проявление национальных аспектов, которые были очень важны для Валиханова, но все это вкупе с неудачным переводом оказалось “за кадром”, осталось нераскрытым. Я не почувствовал динамики в этом спектакле, не заметил других действующих лиц, которые бы подчеркнули важность личности главного героя и, что немаловажно, повлияли бы на ход пьесы. Все просто свелось к тому, что не было решения, а значит, и смысл был также утерян. Хотя такие вещи очень нужны для воплощения на сцене, я считаю.
- Что еще произвело на вас впечатление?
- Польский театр, затем театр Стуруа, который говорит сам за себя, существуя долгое время и оставаясь при этом востребованным. Понравилась постановка театра из Узбекистана “Совесть”, у них очень хорошая труппа, которая, кстати, исполняет все в классическом ключе. И такой театр тоже все равно остается востребованным, мне было интересно на них посмотреть, как актеры с этим всем справляются. Ведь там основа - бытовая, психологическая, эмоциональная, а в постановке кроме темы совести звучит тема чести. Такое было смотреть весьма интересно, отслеживая реальные судьбы людей в пьесе, а не просто вымыслы режиссера.

Астана