Мадина Меирманова
Тему разгосударствления экономики всегда болезненно воспринимает общественность. В первую очередь потому, что еще свежа в памяти эпоха первой приватизации. Тогда за бесценок распродавали заводы и фабрики, которые потом закрывали, оборудование продавали на металлолом, а работников “выбрасывали” на улицы. Страх, что вторая волна накроет страну таким же беспределом, все еще будоражит умы населения. Тем более что многие объекты государственной собственности, куда на протяжении десятилетий вкачивали бюджетные миллионы, на деле оказались никому не нужными. Их сегодня закрывают, образовывая новые квазигосударственные кормушки. Так зачем же тогда нужна приватизация?

На днях министр национальной экономики Тимур Сулейменов рапортовал народным избранникам о ходе проведения приватизации. В рамках правительственного часа в мажилисе он постарался “смягчить удар” и, не дожидаясь критики (традиционно от коммунистов) типа “в 90-е родину разграбили”, сообщил: “Ключевой задачей “первой волны” (приватизации в 90-е годы. - “НП”) было создание рыночной экономики и базовых условий для развития частного бизнеса. В рамках этой программы приватизировали более 43 тысяч объектов государственной собственности, а доходы составили около 360 миллиардов тенге”.
Получается, что за первую приватизацию (ориентировочно в 1996-1998 годы) выручили примерно 4,6 миллиарда долларов. (По валютному курсу конца 1998 года - 78 тенге за доллар.) Для сравнения: ВВП на душу населения в 1998 году (его берем как среднюю дату приватизации) составлял 1,468 тысячи долларов.
Итак, 360 миллиардов тенге. В 1998 году размер бюджетных расходов составлял 281 334 379 000 тенге. То есть поступления от приватизации почти на треть выше годового бюджета страны.
Казалось бы, неплохо. За несколько лет развить частную собственность, влить в бюджет cумму полуторагодовых расходов, и можно сидеть и получать свои дивиденды.

Но, как мы уже сказали вначале, продажа оказалась, по большей части, неэффективной. Поскольку деятельность проданных предприятий (за исключением, разумеется, сырьевых активов государства) приостановили, сами они закрыты. То есть никакого эффекта от дальнейшего существования в частных руках (роста налогов и роста экономики в целом) для государства не было.
Но, как заявил Сулейменов, “приватизация 90-х годов позволила сформировать прочный фундамент рыночной экономики, укоренить частную инициативу и собственность”.
Насколько успешно укоренились частная собственность и инициатива, говорит количество государственных предприятий, которые как грибы выросли за последние полтора десятилетия. Только с 2010 по 2014 год ежегодный прирост квазигосударственного сектора в среднем составлял пять процентов, а к концу 2014 года их количество было более 7,7 тысячи. (Вторая волна приватизации началась с 2014 года.)
Решением о втором масштабном разгосударствлении поставили задачу - снизить долю государства в экономике до уровня стран ОЭСР, то есть до 15 процентов от ВВП. Принцип проведения приватизации прост: все организации с государственным участием, которые функционируют там, где присутствует частный бизнес, должны передать в конкурентную среду.
Но теперь, как утверждают в правительстве, система передачи в частные руки выверена до последней запятой. Новые хозяева обязуются сохранять работоспособность покупки и численность занятых (по крайней мере, приложить к этому все усилия).
Те же объекты, которые бизнес не интересуют (а таких после нескольких ревизий оказалось немало), ликвидируют. Так, только за два последних года таковых насчитали 255 штук. (Но сколько денег влили в эти организации за годы из существования и какой экономический эффект от них получили, никто пока не подсчитал.)
Всего за 2016-2017 годы на продажу выставили 476 объектов республиканской, коммунальной собственности и собственности холдингов и нацкомпаний. Из них продали 367 объектов на сумму 164 миллиарда тенге.
Кроме того, за прошлый год реорганизованы и подлежат ликвидации 162 объекта.
Вот только парламентарии, да и сами члены правительства отмечали, что пока одну государственную собственность распродают, другая появляется.
Только в прошлом году антимонопольный комитет предоставил согласие на создание 134 новых субъектов квазигоссектора. “Мы продали 190 и 134 новые создаем. Что это за такая приватизация интересная?” - удивлялись парламентарии. Интересно, что 45 новых субъектов квазисектора создали в системе здравоохранения, которая сейчас массово распродается в частную собственность.
Подобные подходы не могут не настораживать. Поскольку возникает подозрение, что “авторам создания” квазипредприятий очень сложно отказаться от удобной прокладки для перегонки бюджетных денег. (Еще раз напомним, до сих пор ни разу не озвучили цифру, сколько бюджетных денег вкачали в ликвидируемые и реорганизуемые объекты.) Ведь если у нас взяли курс на разгосударствление и государство выразило согласие отдавать средства госзаказа не собственным компаниям, а частному сектору, то логики в создании новых квазиконтор просто нет.
Депутаты предложили сразу две радикальные идеи. Первая - ввести мораторий на создание новых субъектов квазигоссектора во время второй волны приватизации. (Она, по планам, должна закончиться к 2020 году.) Вторая - пересмотреть подходы к приватизации в принципе.
 “Желтые страницы - это сейчас как основной критерий (подходов к приватизации. - “НП”). Но там же записано, что приватизация - это передача в конкурентную среду непрофильных для государства активов. Появляется вопрос: а социальная и коммунальная сферы - это функционал государства или нет? Сегодня такое ощущение складывается, что это определяется очень субъективно: в какой-то области одно настроение, в какой-то - другое. В одном центральном органе - одно, в другом - другое”, - заявил мажилисмен Альберт Рау. И предложил не просто прекратить передавать в частные руки коммунальные предприятия малых и средних городов, а также районных центров, а в случае их неэффективного функционирования - менять акима. “Если там непорядок, не форму собственности надо менять, а акима. Потому что его основная функция - это эффективное управление государственной собственностью”, - заявил депутат.
Впрочем, глас народного избранника потонул в потоке новых цифр. По топовым объектам. Из запланированного к продаже 21 объекта продали 14. Причем, как заявил министр экономики, цена их продажи на 20 процентов превысила их балансовую стоимость и составила 61 миллиард тенге.
Но все же наибольший интерес представляют “вишенки на торте”.
В этом году на приватизацию через IPO/SPO выведут “Казахтелеком” (до июля), Казатомпром и “Эйр Астану”. Но, как уточнил Сулейменов, “окончательный срок размещений определят с учетом финансового состояния компаний, макроэкономической ситуации, мировых цен на сырье”. Остальные четыре крупные компании (“КазМунайГаз”, “Самрук-Энерго”, “Казпочта” и КТЖ) продадут не ранее 2019 года.
И еще одна цифра. Помимо проданных и ликвидируемых в рамках приватизации объектов существует еще одна категория: организации, ликвидируемые в рамках инвентаризации подведомственных организаций государственных органов. Это тот же квазисектор, но который продавать не хотят, сразу отправляя в утиль. Так вот, в прошлом, 2017 году таких “ненужных” оказалось 194 организации.

Астана