Алексей Мальченко
Десятки миллионов туристов ежегодно посещают африканский континент, который дает им возможность прикоснуться к дикой природе: львы и носороги, зебры и жирафы, являясь неотъемлемой частью сафари, дарят неописуемые эмоции. Но для того, чтобы испытать подобные чувства, необязательно лететь на другой материк, ведь уникальные животные есть и в Казахстане. Вопрос лишь в том, кто и когда сделает это природное богатство доступным

Если повезет
На первый взгляд, наши заповедные, практически девственные уголки природы ничем не отличаются от тех же африканских, австралийских или даже американских - все они имеют статус государственных национальных парков. Но почему тогда заграничные парки приносят ежегодно миллионы долларов дохода, в то время как об особенностях наших ландшафтов знают немногие? Здесь нет однозначного ответа, и это скорее результат целого ряда обстоятельств, которые в совокупности привели к тому, что сотни тысяч гектаров казахстанских земель попросту простаивают вместо того, чтобы приносить хорошую прибыль и добрую славу.
В наших национальных парках проводится большой объем работы. Мы видим, как устанавливаются точки для кемпинга, появляются оригинальные скамейки, организуются кострища - это действительно нужное облагораживание, которое делает пребывание туристов в парке намного уютнее. Но, вырвавшись из городской суеты и очутившись на природе, наверное, хотелось бы увидеть немного больше, чем “голый” лес или одинокий бархан. Такие ландшафты, конечно, притягивают узкий круг отдыхающих, но на этих площадках “дикого интерьера” невозможно создать имиджевый продукт, способный завлечь туристов с противоположной части земного шара и уж тем более прославить страну на весь мир.
Отличный пример для подражания - африканские национальные парки, которые заманивают людей своими сафари-турами. В таких поездках фотоохотникам и простым туристам предоставляется гарантированная (!) возможность поймать в объектив своего фотоаппарата жирафа, льва или носорога, некоторых удается даже потрогать. А могут ли казахстанские туристические фирмы похвастаться тем же? Покажут ли они во время турне живого тека, прогуливающегося по склонам Иле-Алатауского парка, или джейрана, скачущего по степной глади нацпарка Алтын-Эмель? Эти изыски если туристам и обещают, то в качестве “заманухи” и с обязательной приставкой: “Если повезет...”.

Больше
не всегда лучше
Тот формат организации нацпарков, который существует сейчас, не отвечает современным требованиям международного туризма, поскольку в нем нет коммерческой составляющей. Они не способны приносить прибыль по той простой причине, что туристов нечем завлечь - животный мир разнообразен, но он скрыт от посетителей. А ведь в стране есть множество своих видов, которые практически не встречаются в мире, однако сохранены в Казахстане.
Конечно, в первую очередь это снежный барс, уникальный окрас которого поражает воображение. Его грация и мастерство передвигаться по скалам, на высоте трех-четырех тысяч метров над уровнем моря, делают его неоспоримым королем снежных вершин. Сейчас нет точной цифры, но, по мнению многих экспертов, в мире их осталось от четырех до семи тысяч особей. Ирбис находится в Международной Красной книге, и эту ситуацию можно изменить, ведь именно в Казахстане есть все условия для того, чтобы создать полноценные питомники в естественной среде обитания, позволяющие разводить этих кошек.
Сайгаки, несмотря на забавные мордочки, также представляют большую ценность, в том числе и эпохальную - это животные, сохранившие свой облик без изменения с тех времен, когда по поверхности Земли бродили стада мамонтов.
Тянь-Шаньский бурый медведь имеет свои особенности - длинные светлые когти на передних лапах. Ранее медведи обитали практически на всей территории Европы, сейчас же она может довольствоваться лишь редкими экземплярами. Пусть медведь не является сугубо казахстанским видом, равно как волки и прочие млекопитающие, но для многих иностранцев это экзотика, которую вы точно не увидите на африканских сафари.
Дрофа-красотка, зарегистрированная в Красной книге, также является постояльцем казахстанских земель, 80 процентов азиатской дрофы гнездится в Казахстане. Славится эта птица не только своей красотой, но также имеет и большую трофейную ценность. Дело в том, что соколиная охота - символ арабской цивилизации, а дрофа-красотка традиционно была и остается самой ценной добычей для арабского соколятника.
Отдельного внимания заслуживают осетровые породы рыб. Раньше различных представителей этого семейства можно было встретить во многих реках и водоемах в разных точках планеты, но промышленная революция привела к тому, что все водные каналы, ведущие к нерестилищу, перекрыли платинами, дамбами и прочими заграждениями. На этот же период выпадает еще ряд отрицательных факторов, которые привели к тому, что в Европе осетр полностью исчез, во всяком случае в естественной среде обитания. Казахстану в этом плане повезло, ведь в его водах обитают шесть видов этой по-настоящему драгоценной рыбы.
Не только фауна, но и флора Казахстана имеют мировую ценность и большой научный интерес. Многие называют Голландию родиной тюльпанов, но это на самом деле большое заблуждение. По мнению исследователей, именно территория современного Казахстана является центром происхождения и распространения тюльпана. Это подтверждают и многочисленные исследования, и богатейшее разнообразие наших краев: из 64 известных видов тюльпанов Центральной Азии в Казахстане произрастают 34 вида - таким богатством не может похвастаться ни одна страна. К сведению, в Нидерланды тюльпаны попали лишь в конце XVI века.
Еще одно сокровище древности - яблоня Сиверса. Биологи из разных уголков нашей планеты приезжают в Казахстан для того, чтобы увидеть этот ценнейший материал. Изучая структуру плодоносного дерева, ученые сначала предположили, а в дальнейшем и подтвердили, что генетический код яблони Сиверса схож практически со всеми яблонями на планете. Фактически это единственный сохранившийся с доисторических времен исходный биоматериал, из которого и произошло все то изобилие сортов, которое мы можем встретить сегодня.
Нам есть что показать, но проблема заключается в том, что все эти животные и даже многие растения находятся вне поля видимости человека. Они разбросаны по необъятным территориям нацпарков, площади которых законотворцы обозначили лишь для того, чтобы пустить пыль в глаза мировой общественности, а не для создания полноценного экотуризма. Для справки: не считая сравнительно небольшого Баянаульского национального парка (площадь составляет чуть более 68 тысяч гектаров), основанного в 1986 году, все остальные нацпарки открыли уже в период суверенного Казахстана - после середины 90-х, и измеряются они сотнями тысяч гектаров. Многие прекрасно помнят, что тот период славился коммерческой жилой, но использовали ее совсем не на создание уникальных экосистем, а на импорт различных шмоток. И все же наличие национального парка придавало той или иной стране статус, если хотите, солидный имидж. Тогда чиновники воспользовались возможностью и в короткий срок отчитались о создании пяти парков (период с 1996 по 2000 год) и еще шести - с 2001 по 2011 год.
Национальные парки создали, но с одной ремаркой: название позаимствовали, а суть не учли! По факту парки как ранее были замкнутыми, неинтегрированными в рынок уголками природы, так ими остались и сегодня. Но ведь именно коммерческая составляющая является основой нацпарков, которая и дает возможность людям приезжать и смотреть на животный мир, сохраненный в естественной среде обитания.
Сегодня на территории действующих парков есть специальные зоны, куда доступ людям полностью закрыт. Объясняют тем, что эта территория служит для воспроизведения. Но если есть такой участок, то животное наверняка спрячется там и вряд ли когда-либо выйдет, что сводит к нулю весь смысл создания национального парка. Другими словам, для нашего туриста визуально стерта граница между нацпарком и заповедником, поскольку в обоих случаях те участки, где водятся животные, закрыты для посещения.
Ситуация требует вмешательства, возможно, даже на правительственном уровне. Для того чтобы Казахстан стал одной из обязательных мировых точек проведения сафари, нужно показать все изюминки национальной природы, локализовав животных на сравнительно небольших ландшафтных участках. Они должны быть достаточно просторными, чтобы животные чувствовали себя свободно, но не такого размера, чтобы они могли где-то уединиться.
Здесь нужны реорганизация, создание на базе существующих национальных парков многоцелевых комплексов, куда входили бы и сафари-парки, и заповедники. Таким образом, в закрытых заповедных зонах животные продолжат прежнее существование и размножение, что будет гарантировать сохранность видов. А “излишки” можно выпускать в соседствующие сафари-парки, “двери” которых будут открыты для всех желающих получить невероятные ощущения от тура. Заказники для любителей охоты также могут быть частью комплекса, создавая таким образом общую платформу с полным перечнем сафари-услуг.
Такое полувольное содержание и будет гарантом процветания сафари - богатой и эффективной индустрии. Повторимся, именно реорганизация действующей системы сможет сдвинуть ситуацию с мертвой точки: должна быть четкая граница между заповедниками, заказниками и правильными нацпарками.

Доступно
- значит рядом
Природные зоны Казахстана представлены ландшафтами от северных пустынь, степей и лесов до альпийских лугов и вечных снегов. Отсюда и богатое разнообразие животного мира. Фактически всю основную работу природа уже давно сделала за людей, сейчас остается лишь грамотно расставить акценты. Каждый действующий национальный парк имеет свои ландшафтные и биологические особенности, которые нужно выделять и подчеркивать, формируя на их территории зоны сафари. Восточный Казахстан прославил Алтайский край, где обитают 90 видов млекопитающих и 260 видов птиц. Здесь встречаются как представители таежных лесов и предгорий, так и животные степей. Семиречье по-своему интересно наряду со зверями и птицами, типичными для других мест обитания, там живут виды, свойственные только пустынным экосистемам. Каспийский регион славится осетровыми. Балхаш и вовсе можно отнести к феномену - уникальность этого озера заключается в том, что западная и восточная части озера резко отличаются по степени минерализации его вод. Так, его западный бассейн пресный, а восточный - солоноватый. Отсюда и “разношерстность” прибалхашных растений и животных, которыми интересуются ботаники и зоологи со всего мира из-за их редкости и уникальности. Южно-Казахстанская область - богатейшая сокровищница редких, исчезающих и эндемичных видов животных и растений.
На этих территориях должны быть созданы практически автономные миры со своими правилами посещения, уровнем охраны и управленческим составом. Животных ничто не должно тревожить, они не должны видеть в человеке угрозу - только в этом случае проект может полностью раскрыть весь свой потенциал. И, пожалуй, только правительство в силе создать такой “купол”, который оградил бы млекопитающих от “агашек” с ружьями, которые и сегодня нередко нарушают действующие законы.
Не менее важной составляющей является место организации сафари-парков. Многие не понаслышке знают о том, что за пределами крупных городов дороги находятся в весьма плачевном состоянии, а на некоторых участках их и вовсе нет. Для того чтобы добраться до любого из уголков нашей страны, где можно увидеть хоть какую-то живность, необходимо преодолеть не одну сотню километров выматывающего пути. Именно этот фактор является “ручным тормозом” туристической отрасли и также может выступить стоп-фактором при создании сафари-клубов. Но что делать? Понятно, что в одночасье невозможно восстановить всю сеть казахстанских автодорог, и это объяснимо, ведь она составляет более 96 тысяч километров. Если все казахстанские дороги общего пользования выстроить в одну нить, то ею можно будет окольцевать земной шар почти два с половиной раза.
Тут нужно другое решение - не тянуть дороги через всю страну в глушь, где сегодня можно увидеть диких зверей, а создать эту дикую природу непосредственно рядом с мегаполисами. Действительно, экономически целесообразным было бы возводить сафари-парки в непосредственной близости от крупных городов Казахстана. Мировая практика показывает, что такое соседство возможно. В Кении еще в 1946 году открылся национальный парк “Найроби” - первый в стране. Глядя на то, какие снимки оттуда привозят фотографы, сложно поверить в то, что одна из границ “заповедника” расположена всего в семи километрах от столицы. Понятно, что такая близость, пожалуй, даже чрезмерна, поскольку вызывает ряд побочных факторов, однако это не мешает развиваться туризму и сегодня, а доходы от сафари исчисляются сотнями миллионов долларов.
Если бы в пределах 50-70 километров от Астаны появился аналогичный “живой уголок”, то наверняка столица засверкала бы совершенно новыми красками, подчеркивающими экоориентир, которого Казахстан придерживается во многих сферах.
Вместе с новой дорогой к сафари-парку потянется и инфраструктура - отели, рестораны, магазины и прочие неотъемлемые части современной жизни, к которым мы привыкли, а без некоторых из них уже вряд ли сможем существовать, во всяком случае с таким же комфортом. На самом деле создание сафари-парков может стать большим и прогрессивным шагом для того, чтобы сделать Казахстан готовым инфраструктурно к приему большого количества интуристов. Такой вид отдыха наверняка был бы популярен и в секторе внутреннего туризма, ведь многие казахстанцы лишь на картинках видели “аборигенных” животных, которые вызывают восхищение даже у бывалых трофейных охотников.

Дефицит кадров
Многогранность такого проекта поражает, поскольку неминуемо затронет и другую актуальную проблему - нехватку квалифицированных кадров. До распада Союза в казахстанских НИИ (научно-исследовательские институты) работали сильнейшие специалисты, но после финансирование прекратилось, а востребованность пропала. Начиная с 90-х годов у научных сотрудников и прочих специалистов на протяжении нескольких лет вообще не было никакой работы. Вследствие чего одни ученые, у которых была возможность, уехали за границу, другие вынуждены переквалифицироваться.
Таким образом, Казахстан лишился десятков тысяч специалистов.
Сегодня мы сталкиваемся с тем, что даже когда появляется необходимость воспользоваться услугами профильного специалиста, то найти его невозможно. Допустим, нужен грамотный ихтиолог, который мог бы разработать правильную схему работы мини-завода, позволяющего разводить рыб осетровых пород, но найти спецов, у которых есть большой научный опыт работы в этой сфере, увы, невозможно. В сложившейся ситуации единственный выход - приглашать зарубежных специалистов.
Нацпарки нового поколения могут стать отличными площадками, на которых смогут полноценно работать те же биологи, ботаники и другие ученые, которые последние 20 лет были невостребованными. Коммерциализация сафари-парков позволит сделать самое главное - вернуть возможность вести практическую работу, а значит и динамично развивать не только потенциал самого парка, но и деятельность НИИ.
Казахстан - уникальная страна с богатым биологическим портфелем, лучше которого, наверное, нет на планете. В Африке, Америке, Австралии и на прочих континентах много интересных животных, но они не лучше, а именно другие. Остается лишь доработать и закончить дело, начатое более десяти лет назад.

Терроформирование
Идея создания сафари-парков в непосредственной близости от крупных городов будет способствовать не только развитию новой инфраструктуры и проброске коммуникаций, но и позволит улучшить сам ландшафт. Если алматинская область богата как горными рельефами, так и полустепными пейзажами, то, допустим, Астане похвастаться нечем - кругом степь, лес и ни одной возвышенности. В свою очередь, сафари-парк подразумевает создание нового ландшафта, не свойственного конкретному региону. То есть это позволит сделать Казхахстан более красивым и привлекательным с туристической точки зрения. Транзитный турист, которому нужно провести в том или ином городе сутки, однозначно не будет рассматривать поездку в сафари-парк, расположенный в 200-300 километрах от города, но если оазис окажется “под боком”, непременно воспользуется возможностью. Понятно, что воссоздание таких зон потребует дополнительных затрат, но облагораживание диких мест и порой совершенно непригодных земельных участков уже давно доказало свою эффективность и рентабельность. В мире есть множество примеров, где мусорные свалки превращались в поля для гольфа, а гиблые болота после заводнения - в парк культуры и отдыха.