Ольга Шишанова

Лесопромышленники Восточного Казахстана обвиняют комитет лесного хозяйства и животного мира МСХ РК во всех смертных грехах - начиная с того, что чиновники их бизнес “душат на корню”, и заканчивая требованием отмены международного соглашения в рамках ЕАЭС экспорта круглого леса, который еще остался кое-где в регионе после беспорядочной и по-настоящему браконьерской его вырубки в течение последних 12 лет. Однако их позиция вызывает большие сомнения

Институт долгосрочного лесопользования в Казахстане был введен в далеком 2004 году после принятия в 2003 году новой редакции Лесного кодекса. В этой самой редакции предусматривалось закрепление за физическими и юридическими лицами (обязательно резидентами РК) в долгосрочное лесопользование участков земли лесного фонда для заготовки древесины сроком на 49 лет. То есть представители малого и среднего бизнеса при наличии соответствующих документов, техники и оборудования могли закрепить за собой на 49 лет земли лесного фонда и иметь с этого при желании неплохие дивиденды для себя, попутно пополняя государственную казну хорошими налогами. От них требовалось всего ничего - выполнять в обязательном порядке противопожарные и лесовосстановительные мероприятия, а часть денег направлять на развитие собственного производства, то есть на углубленную переработку древесины, получаемую от всех видов рубок. Так должно было быть в идеале.
Когда эти нормы вводили в 2003 году, всех преследовала благая мысль, что тем самым могли бы оказаться разгружены республиканский и местный бюджеты - хотя бы на меры противопожарной безопасности и восстановление лесов. Понятно, что в то время с финансированием было не густо, однако на деле все оказалось даже хуже, чем всегда.

Если исходить из данных, которые были представлены “НП” РГУ “Восточно-Казахстанская областная территориальная инспекция лесного хозяйства и животного мира”, то сегодня с каждым годом качество лесов области неуклонно ухудшается. Резко сократились площади спелых лесов пихты. За 15 лет их площадь уменьшилась на 118 тысяч гектаров. Ленточные боры Прииртышья истреблены на треть от своей первоначальной площади. Вырубки и гари, ранее покрытые прекрасными сосновыми борами, не хотят зарастать лесом, и гибнут даже лесные культуры, посаженные на них в последние годы. Из-за резких перепадов температур, влажности идет остепнение площадей гарей и вырубок - там сейчас вместо сосны и пихты растет ковыль. Семипалатинск заносит песком, а грунтовые воды в борах ушли на пять метров вниз. Мораторий на рубку хвойных лесов в горах Восточного Казахстана легко обошли, заменив их так называемыми санитарными рубками. Под видом этих рубок, призванных выборочно убирать и утилизировать больные, мертвые, поврежденные ветровалом деревья, лесозаготовители вели сплошные концентрированные рубки пихтовых лесов с применением тяжелой лесозаготовительной техники, после которой остались лишь голые склоны. Фактически вырубалось до 90 процентов здоровых деревьев. При этом от 15 до 25 процентов уже заготовленной древесины бросалось в местах рубок, а вывозилась только здоровая древесина высокого качества. Один кубометр такого дерева на черном рынке стоил от 400 долларов и выше.
Вырубки оставались не облесенными, а экологический вред от уничтожения горной тайги, по подсчетам специализированных институтов, превысил 10-кратную стоимость леса на корню. Пример - истребленные хвойные леса в запретной полосе по берегу реки Уба.
Такого наглого разворовывания лесных богатств частными лесозаготовительными предприятиями в Восточном Казахстане не было, пожалуй, со времен пресловутой перестройки.
Тем не менее лесопользователи ВКО не собираются отступать, напротив, они и сегодня “напирают на легкодоступные пойменные леса, чтобы нести минимум затрат и получать при этом максимум прибыли. И их совершенно не интересует и не касается, к чему все может привести”, - говорят в комитете лесного хозяйства и животного мира.
Тот же лес, который они могут получать, согласно законодательству, находится в горах. Нетрудно понять, что в этом случае МСБ необходимо понести лишние трудозатраты, капиталовложения, особенно на не обновляемую с 2004 года технику. Но пока вместо реальных дел, обращений к лизинговым компаниям и т.п. все сводится только к разговорам о том, что “душат их бизнес”. В то же время почему-то никто из них не вспоминает, что в ВКО можно заготавливать более 800 тысяч кубометров лиственной древесины. Однако лесопромышленники региона, за исключением пары-тройки добросовестных представителей бизнеса (все-таки они есть), заготавливают ее только около 19 процентов. Остальная стоит на корню, гниет. Потому что гораздо выгоднее рубить пихту, которой в регионе почти не осталось (согласно мониторингу за последние три года).
Тем временем доходы от эксплуатации лесов продолжают оседать в частных карманах, минуя госбюджет, а расходы на содержание увеличенных в последние годы в несколько раз штатов лесной охраны, на охрану и восстановление уничтоженных лесов несут налогоплательщики.
Если же снова вспомнить о нарушении лесных экосистем, которым поспособствовали лесозаготовители, особенно в верхнем поясе горнолесной зоны, серьезно отразившемся на водном режиме рек Убы, Ульбы и Бухтармы, то от их “трудовой” деятельности все три реки ежегодно теряют около 1,5 кубокилометра своего стока, который должен питать Иртыш и его экосистему. Однако этого не происходит по той простой причине, что после вырубки хвойных лесов на горных склонах большая часть тающих снегов скатывается торопливо и бесполезно, не успевая напитать землю. Вот почему летом реки Восточного Казахстана мелеют, а весной рвут мосты и плотины. А кто-то, не задумываясь об этом, мечтает вырубить оставшийся лес под видом “развития малого и среднего бизнеса”.

Астана