Мурат Уали
Мирный договор Джунгарии с Китаем был подписан лишь к концу 1739 года, и только после этого хунтайджи Галдан Церен получил возможность обратить внимание на Сарыарку... В 1740-41 годах джунгарские войска под командованием нойонов Септеня и Сары Манжи несколько раз вторгались в кочевья Орта жуза, устроив малый Актабан шубырынды...

Казнить нельзя
помиловать
Джунгарские отряды искали в степи башкирского самозванца Карасакала, который представлялся Шоно батуром - воскресшим сводным братом Галдан Церена. Еще в Башкирии он проявил себя смелым, образованным, авторитетным организатором повстанческих отрядов, знал несколько языков, совершил хадж в Мекку и был последовательным приверженцем мусульманства. Башкирам Карасакал представлялся султан Гереем - потомком крымских ханов. После разгрома башкирского восстания Карасакал бежал к казахам и среди них тоже стал популярным героем и предводителем боевых отрядов джихада. Казахам он представлялся Шоно батуром, грозился свергнуть Галдан Церена как незаконного узурпатора власти, самому стать хунтайджи и ввести в Джунгарии ислам. Галдан Церен, занятый переговорами с китайцами, сначала требовал выдачи псевдо Шоно, но потом, потеряв терпение, двинул войска, чтобы найти самозванца и приструнить казахов. Карасакала джунгары не нашли, но в 1741 году отряд Септеня взял в плен казахских султанов Аблая и Барака. Барак потом сбежал, а Аблай провел в джунгарском плену два года.
Галдан Церен, как и все ойраты, очень уважительно относился к потомкам Чингисхана, но то, что казахский пленник не самозванец, решил проверить. По казахским преданиям, хунтайджи подверг казахского султана трем испытаниям.
Первое. Аблаю поставили отдельную юрту и три дня держали голодным, а потом принесли кесе с водой в которую положили кусок бараньего жира величиной с кулак. Галдан Церен приказал: “Если пленник, выпив воду, начнет есть жир руками - убить его”. Аблай выпил воду и выкинул кесе с жиром...
Второе. Галдан Церен приказал нескольким жигитам зайти в юрту с обнаженными саблями: “Если пленник бросится к вам в ноги и будет молить о пощаде - убить его”. Аблай молча взглянул на убийц и остался сидеть посреди юрты...
Третье. Аблая привели в большую юрту полную народа. Свободными оставили два места: трон якобы для хунтайджи, и у самого порога. Галдан Церен приказал: “Если пленник сядет у порога - убить его”. Аблай бесцеремонно прошел и сел на трон хунтайджи...
Тогда Галдан Церен велел привести пленника и напомнил ему о давнем поединке, в котором тот убил его зятя Шарыш батура. Аблай не отрицал всем известный в степи поединок, но не признавал своей вины. Хунтайджи, глядя прямо в глаза султана, жестко сказал:
- Тогда будь готов ответить за это! Но перед казнью можешь сказать свое последнее желание. Завтра перед народом, чтобы все слышали.
На следующий день перед курултаем знатных чоросских тайджи и нойонов Аблай громко и твердо сказал:
- Таксыр, я убил батура Шарыша в поединке на поле брани, Это был честный поединок жекпе жек, и за такую победу ни у вас, ни у нас никогда не мстят. А вы меня захватили в плен и хотите казнить. Я не боюсь смерти, но мечтал бы умереть как воин - в бою.
Среди чоросской знати мнения разделились. С одной стороны, родственники убитого Шарыша требовали отдать им “этого хасага” для возмездия. С другой стороны, послышались возгласы:
- Это был честный поединок. Я сам видел!
- И я видел.
А один пожилой нойон по имени Даши Дава сказал, что потомков Чингисхана можно убивать в бою, но не следует казнить. Аруах великого хана не простит им этого. Галдан Церен был доволен ответом Аблая, отсутствием единого мнения курултая и отложил решение об участи казахского султана. Хунтайджи сам не горел желанием тревожить аруах Чингисхана, а теперь всегда можно сослаться на мнение народа. Даши Дава не болтун, никто не узнает, что он просто выполнил просьбу хунтайджи. Галдан Церен еще раз убедился, что казахский пленник обладает всеми повадками настоящего чингизида. К тому же неглуп, имеет сильную волю и жажду власти. Конечно, иметь такого казахского султана врагом - хуже не придумаешь. Может, все-таки казнить? А если союзником? Да и имя у него ойратское. Значит, помиловать? Казнить нельзя помиловать... Что делать? Великий хунтайджи задумался...
Галдан Церену (1693-1745) было около 50 лет, и он был, по признанию современников, крупным полководцем, искусным дипломатом, сильным администратором, тонким психологом, красноречивым оратором. При нем Джунгария пережила последний взлет своего имперского авторитета. Неоднократные войны и переговоры с китайцами, русскими, халха-монголами и казахами натолкнули великого хунтайджи на мысль о необходимости союза между кочевыми народами. Только такое объединенное государство, протяженностью от Алтая до Арала, способно будет противостоять экспансии России и Китая. После войн с казахами Галдан Церен убедился, что, несмотря на их русское подданство, Россия и пальцем не пошевелила для спасения своих подданных от джунгарских войск. Зачем им такое подданство? В письме к самому авторитетному Абулхаир хану он предлагал ему стать союзником Джунгарии. В знак подтверждения серьезности своих намерений он был готов заключить династийный брак, женив своего сына на дочери Абулхаира. А для объединения двух кочевых народов он также предлагал женить тысячу джунгар на тысяче казашек и тысячу казахов на тысяче джунгарок. Но хан Киши жуза, считая, что хотя джунгары - как море, Россия - как скала, отнесся скептически к идее заклятого противника.
Что делать с казахами и их пленным султаном? Галдан Церен решил посоветоваться со своим богдо ламой Баяшаром. Тот, придя в своем обычном желтом балахоне и черной шапочке, на вопрос хунтайджи многозначительно ответил:
- Мой эжен хан, не все во Вселенной зависит от нас. Сажая в землю яблочное семя, ты никогда не получишь груш. Однако не посадив семя в землю, ты не вырастишь ничего, что даст плоды. Твое решение - такое же семя. Если ты его посадишь, двигайся вперед без оглядки, без сомнений в правильности сделанного выбора. Худой мир лучше доброй ссоры.
Галдан отпустил ламу и всю ночь ворочался без сна. И только когда неторопливый рассвет первыми лучами солнца осветил верхушку гэра, хунтайджи принял решение - “Пора сажать семя в землю. Казнить нельзя, помиловать”. В отношениях с Казахским ханством Галдан Церен перешел от политики угроз к политике заигрывания. Джунгарские посланцы в казахских аулах убеждали властную элиту отказаться от российского подданства в пользу джунгарского. Весной 1742 года собрание знати Киши и Орта жузов приняло решение признать джунгарское подданство и послать Галдану аманатов. А Карасакал нашел прибежище у кокандского бека Абдаль Керима.
Тем временем Аблай султан, перейдя на положение почетного пленника, многому учился у джунгар, повышая свой политический кругозор. Для тридцатилетнего Аблая два года плена стали своеобразной стажировкой по искусству управления в “академии внутренней и внешней политики” Галдан Церена. Кроме того, не теряя времени даром, он учился у джунгарских лам языку и письму тодо бичиг. В те годы ойратский язык был официальным языком международных отношений в Центральной Азии. Изучив язык, Аблай мог общаться с джунгарами на равных. Впоследствии он активно пользовался ойратским языком при переписке не только с джунгарами, но и с китайцами. Там же в плену Аблай подружился со многими джунгарскими нойонами, в частности с Даваци и Амирсаной. Не обошлось и без романтической истории. В незаурядного казахского султана влюбилась красавица Топыш - племяница нойона Даша Дава. Ее отец к этому времени умер, и Галдан Церен сам дал бата на ее замужество. Конечно, более детальные подробности пребывания Аблай султана в плену неизвестны. Никто из очевидцев не оставил своих мемуаров. О том, что происходило, можно лишь догадываться. Попробуем сделать это, “вдев ноги разума в стремена логики”.

Поединок Аблая и Шарыша, художник Тлеужанов

Чаепитие
по-джунгарски
Нередко джунгарский хунтайджи вдвоем с казахским султаном пили ойратский джомба чай в ханском гэре и вели задушевные беседы. Галдан Церен полулежал на своем низком позолоченном троне, устланном мягкими подушками, держа в руках красивое кесе из китайского фарфора. Рядом за круглым дастарханом сидел Аблай с таким же кесе. Чай молча разливала Топыш, добавляя соль и масло, изредка метая взгляды на казахского султана. Каждый из них получал двойное удовольствие. Галдан от джомба чая и общения с султаном, Аблай от красоты девушки и мудрости хунтайджи, Топыш от вида султана и его речей. В избытке чувств Топыш добавляла чуть больше соли и масла в чай для Аблая. Султан морщился, но безропотно отхлебывал традиционный ойратский напиток. Галдан, заметив гримасу султана, спросил:
- Как тебе наш чай? Надеюсь, привык?
- Джомба чай бесподобен, а из рук Топыш ханум я готов выпить даже яд. - польстил Аблай и в свою очередь спросил:
- Таксыр, вот мы - кочевники. Кочевали наши отцы, и деды, и прадеды. Наше богатство - скот. А русские твердят, что нужно оседать на землю и заводить земледелие. Что нам делать?
- Правильно говорят. Коль народ твой, не зная другого труда, попивает кумыс и ест мясо, значит, дети растут неучами. А тот, кто отлучен от груди земной, не раз будет согнан и рассеян по земле, - ответил Галдан. Затем, передав кесе Топыш, спросил сам:
- А знаешь, что самое худшее на земле для правителя?
- Лишиться власти? - попробовал догадаться Аблай.
- Самое худшее на земле - быть распределителем скудной пищи и быть властителем малого края. А когда такой правитель лишится власти, то это будет для него счастьем, - сказал Галдан, шумно отхлебывая горячий чай. А затем продолжил:
- Вот если бы ты родился лет на двести раньше, ты стал бы владельцем половины мира!
- Хоть вы правитель малого народа, но достойны править великим народом! - отыграл ему султан. Галдан удовлетворенно хмыкнул и перешел ближе к делу.
- Маньчжурский богдыхан стремится поставить меня в подчинение, подобно Халхе и Кукунору, разделив нашу территорию на хошуны и сомоны и присвоив китайские титулы. Поэтому мы ведем борьбу. Твой народ тоже стремятся поставить на колени. Нас, кочевников, мало, но если мы объединимся и выступим с оружием в руках, то никто не сможетг завоевать нас...
- Когда я вернусь из плена, Орта жуз будет жить в мире с джунгарами, - с искренним чувством произнес Аблай.
Почувствовав понимание, Галдан решил озвучить еще одну идею, которая вертелась в его голове и не давала покоя. Может, из нее ничего и не выйдет. А может, казахский султан что-то подскажет. Если не будет льстить и поддакивать. А если будет льстить, посидит в плену еще, пока не поумнеет.
- Жить просто в мире недостаточно. Нас могут поссорить. Вон китайцы - известные мастера в этом деле. А вот если бы мы стали единым народом...
- Это как? - встрепенулся Аблай.
- Скажи, султан, а ты хотел бы иметь женой джунгарку?
- Да. У нас говорят, что из них получаются хорошие жены.
- А знаешь, почему твои хасаги нападают на наши аймаки? Потому что хотят получить бесплатно хороших жен. А на хороших хасашек им жалко пяти девятков лошадей. Если я дам им бесплатно хороших жен, наступит мир?
- Кроме жен казахам нужен скот и пастбища.
- Это потом. А сначала я дам тысяче твоих жигитов тысячу джунгарских девушек. Без калыма! Я сам заплачу их отцам. А ты дашь тысяче наших юношей тысячу хасашек.
- А кто заплатит за них калым?
- Мои воины. Я им помогу. А сколько нужно?
- От пяти девятков за каждую. Вы же знаете. Ну, еще и от красоты невесты зависит.
- Хорошо. Мы дадим вам скот. Потом вернете алманом. О количестве поговорим позже. А сейчас о главном. Мы поставим по тысяче гэров на каждом берегу Или и отпразднуем две тысячи свадеб одновременно. Представляешь, какой будет грандиозный той! Вся степь будет гудеть от топота копыт наших коней, а воздух наполнится запахом горящего саксаула и вареного мяса. Пусть о нем узнают и китайцы, и русские. Он всем запомнится надолго. Вот тогда должен наступить мир. Хасаги и джунгары станут одним народом. Мы соберем объединенную армию. Твои батыры и жигиты, мои нойоны и верблюжья артиллерия... Тогда нам не будут страшны ни китайцы, ни русские. А мы с тобой будем править новым великим народом.
- А какому богу будет поклоняться этот народ?
- Конечно, Будде Солнцеликому!
- Казахи не станут поклоняться Будде.
- Почему?
- Они верят в Аллаха.
- Какие из вас мусульмане? У вас и мечетей нет. Вы же не сарты.
- Да, мы не сарты. Да, мечетей нет. Но бог у каждого в сердце...
Тут в гэр вошел начальник стражи и, подойдя к Галдану, что-то прошептал в ухо. Галдан отставил кесе с чаем и сказал, что дискуссия откладывается до следующего раза. Пусть султан проводит Топыш, а сейчас его аудиенции ждет нойон Сары Манжи...

Галдан Церен с чаем

Беспроигрышный
ход
За освобождение Аблай султана хлопотали многие. Русская администрация Оренбурга отправила с письмом специального посланца - майора Карла Миллера. Но его не пропустили в Ургу, и он был вынужден ограничиться передачей письма через Сары Манжи - начальника пограничной службы в Жетысу. Абулхаир хан собрал в своем жузе всех знатных джунгарских пленников и послал их для выкупа султана. Бий аргынов Каздаусты Казыбек и Малайсары батыр пытались произвести впечатление многочисленностью посольства, своим красноречием и подарками. Конечно, все эти усилия не пропали даром и стали теми струйками, которые наполнили сосуд решения Галдан Церена. Освобождая казахского султана, Галдан делал беспроигрышный ход. Одним действием он выполнял требования многих.
Весной 1743 года Аблай султан вернулся из плена с договором о мире, молодой женой и отрядом воинов-туленгутов. Туленгутов выделил от себя в качестве приданого Галдан Церен, а их командирами были родные братья Топыш - Юбулды и Баир нойоны. Хунтайджи также вернул из плена всех казахских аманатов, но осуществить свой грандиозный замысел великого объединения не успел - он неожиданно умер в 1745 году.
Между казахами и джунгарами наступил долгий период мира.