Мурат Уали
В 1954 году главный конструктор советских ракет Сергей Королев после согласования с руководством Казахстана территории нового военного полигона в районе станции Тюратам сказал: “Мы им эту пустыню на весь мир прославим”. И действительно прославил. Теперь название космодрома Байконур знает весь мир! Но почему военный полигон Тюратам стал космодромом и как он получил название Байконур, знают немногие

Зато мы делаем
ракеты...
Конечно, всем известно, что Байконур стал космической гаванью в казахской степи, что в космодроме воплотился героический труд строителей, инженеров, ученых, космонавтов, что это начало космической эпохи в истории человечества. Отсюда полетел в космос первый искусственный спутник Земли, отсюда отправились автоматические станции на Луну и Венеру, отсюда навстречу бессмертию “поехал” Юрий Гагарин. А творцом этих успехов советской космонавтики был главный конструктор ракет Сергей Королев. Но все эти советские пропагандистские клише - всего лишь отлакированный фасад действительно грандиозной эпохи 1950-60-х годов. На самом деле ход событий тех лет диктовало не стремление человека к звездам, а логика холодной войны и развертывавшаяся гонка вооружений. Все усилия и ресурсы Советского Союза были направлены на создание так называемого ракетно-ядерного щита родины, который более походил не на щит, а на меч. В тиши секретных КБ и НИИ создавалось новое оружие, а для его испытаний в степях Казахстана строились новые полигоны. В такой ситуации космические запуски стали возможны благодаря удачному стечению обстоятельств и в первые годы эксплуатации Байконура были лишь побочным продуктом летных испытаний новой межконтинентальной баллистической ракеты (МБР) военного назначения со снятой боевой частью.
Байконур начал строиться вовсе не как космодром, а как научно-исследовательский полигон № 5 МО СССР и был окружен плотной завесой секретности. За этой завесой происходили не только успешные космические пуски, но и неудачи, аварии, катастрофы и гибель людей, выселение и притеснение местных жителей, массовые падежи скота. Казахов не только не брали на работу, но даже не впускали в административный центр полигона город Ленинск, называя чужаками на своей родной земле. Лишь в последние годы благодаря передаче Байконура под юрисдикцию Казахстана и ликвидации его функции как военного объекта завеса секретности пала. Как из рога изобилия посыпались публикации и мемуары военных генералов, сотрудников Королева и многих других творцов и участников той эпохи бури и натиска. Лишь теперь многое (но не все) тайное становится явным.

У Советского Союза уже был ракетный полигон № 1 Капустин Яр в Астраханской области. Там проходили испытания предыдущие ракеты конструкции ОКБ Королева Р1, Р2, Р5, Р11. Так зачем понадобился еще один полигон?
Главной причиной стала набиравшая обороты гонка вооружений между США и СССР. В 1953 году на Семипалатинском полигоне Советский Союз произвел испытания первой термоядерной бомбы. Новая бомба была настолько мощной и тяжелой, что с ее доставкой на территорию вероятного противника с помощью обычных самолетов-бомбардировщиков возникало много проблем. Тогда в верхах советского военно-промышленного комплекса родилась идея скрестить новую бомбу с новой ракетой. Королеву было дано задание - создать ракету-носитель с дальностью 8000 километров для термоядерного заряда весом 5,5 тонны. Целью такой МБР с термоядерной боеголовкой было гарантированное достижение территории США. Возник тандем: главный конструктор ракет Сергей Королев - отец атомной бомбы Игорь Курчатов, ОКБ-1 в Подлипках - КБ-11 в Арзамасе-16, и ракетно-ядерный щит стал обретать реальные контуры. Для принципиально новой многоступенчатой баллистической ракеты дальнего действия, получившей обозначение Р7, территория Капустина Яра оказалась тесна. Да и он не успевал бы справляться с нарастающей программой ракетных пусков. Как позже говорил Никита Хрущев во время визита в Америку: “Мы делаем ракеты, как сосиски”.
При летных испытаниях новой ракеты ее трасса полета должна была проходить в восточном направлении через всю азиатскую часть Советского Союза. При этом нужно было отчуждать новые районы для падения отработавших ступеней ракет, создавать новые наземные пункты радиоуправления, оборудовать поля падения головной части на Камчатке. Поэтому для испытаний такой мощной ракеты было решено построить новый полигон на берегу реки Сырдарьи возле ж/д станции Тюратам.
В марте 1955 года военные строители, так называемые стройбаты, приступили к строительству стартового комплекса и жилых бараков полигона. Стартовый комплекс (собственно будущий космодром) строился в степи, в 20 километрах к северу от станции Тюратам, а бараки для руководства и персонала строились на самом берегу Сырдарьи в 12 километрах к югу от Тюратама. Впоследствии жилые бараки площадки №10 разрослись, превратившись в город Ленинск, а площадки № 1 и 2 превратилась в собственно космодром, состоящий из трех частей. Центральное направление шло на площадки Королева, с левого фланга (с запада) располагались площадки В.Н. Челомея (конструктора печально известных “Протонов”), с правого фланга (с востока) - площадки М.К. Янгеля (конструктора боевых ракет шахтного базирования).

PH “Союз”, Тюратам

Для американцев в те годы любая информация о возможных носителях атомных и ядерных бомб, способных достигать территории США, была жизненно необходима. Для сбора такой информации они в 1955 году сконструировали специальный самолет-разведчик U2, который имел уникальные на то время летные характеристики и снабжался не менее уникальной фотоаппаратурой. Он мог летать на высоте выше 20 километров и делать фотоснимки земли очень высокого разрешения. К тому же он был покрашен специальной краской черного цвета для поглощения излучения радаров. На такой высоте его не могли “достать” не только советские истребители, но и устаревшие советские РЛС. Руководство советской авиацией долго не верило в возможность существования таких самолетов, пока летчик одного из истребителей, с трудом достигнув на несколько секунд высоты 17 километров, не увидел высоко над собой силуэт самолета. Эти “несбиваемые черные леди шпионажа” летали над территорией СССР 4 года - с 1956 до 1960-го, совершив всего 24 полета.
Тогда в целях конспирации, в 300 километрах на северо-восток от настоящего места старта ракет, возле аула Байконыр в Джезказганской области были построены ложные площадки бутафорского полигона. Выбор не был случайным. Во-первых, это был глухой одинокий поселок на берегу реки Буланты, расположенный в плоскости начальной траектории ракет, и он мог сойти за место их старта, во-вторых, в этом месте еще с начала века добывался каменный уголь, который отправлялся на соседний Карсакпайский медеплавильный завод. Вокруг угольных шахт были разбросаны бараки, установлена электростанция, проложена сеть местных дорог, подведена узкоколейная железная дорога. Если этот промышленный пейзаж дополнить макетами стартовых площадок и построить рядом здания войсковой части, то для летающих U2 вполне можно создать видимость секретного объекта.
Автор этих строк был в современном поселке Байконыр. Он располагается как раз на месте покинутой военными войсковой части. Ровные ряды домов, прямые и широкие бетонные улицы, раскрашенные бочки и вышки бывшего склада ГСМ... И это в глухом степном поселке. Сразу видна типичная архитектура воинской части. В 1970-х годах бутафорию убрали, и сейчас многие местные жители не подозревают о бывшем ложном космодроме.

Сильнее
ста ракет...
К весне 1957 года строительство первого стартового комплекса полигона №5 было закончено, а первая серия двухступенчатых МБР Р7 была изготовлена и доставлена на техническую позицию. Полигон начал действовать.
Новая ракета Р7 полетела только с четвертой попытки в августе 1957 года. Советский Союз в сообщении ТАСС объявил о создании первой в мире МБР и ее успешном пуске. Но на самом деле это была лишь половина успеха, потому что головные части у четвертой и пятой ракет, не долетая до цели, разрушались при вхождении в атмосферу. Этот недостаток требовал длительных исследований и переделок, которые заняли почти два года. Вот тут и дошла очередь до космических пусков. Пока шел поиск решения проблемы сохранения “головы” (термоядерной боеголовки), Королев добился от правительства решения использовать одну из оставшихся ракет для запуска космического спутника. Он заявил Хрущеву, что американцы объявили о готовящемся запуске спутника по случаю Международного геофизического года (1957-58). Если они нас опередят, это будет сильнейший удар по нашему престижу. Хрущев не мог допустить падения престижа СССР и дал добро на запуск.
Запуск первого спутника 4 октября 1957 года произвел ошеломляющее впечатление на мировое общественное мнение. Такой восторженной реакции не ожидали ни политические вожди, ни ученые, ни сам Королев. Отношение ЦК к космической программе стремительно изменилось. Она сразу стала приоритетной, а Хрущев потребовал отметить 40-ю годовщину Октябрьской революции каким-либо выдающимся космическим экспериментом. Третьего ноября 1957 года ракета Р7 выводит на орбиту вокруг Земли второй спутник с собакой Лайкой. Престиж Советского Союза был поднят “сильнее ста ракет”. После этого Королев и его ОКБ-1 получают неограниченную поддержку и с 1958 года начинают модернизацию Р7 для запуска спутника на Луну и для запуска на орбиту человека. Сама идея запуска искусственных спутников Земли принадлежала не Королеву, а Циолковскому. Но то была чистая теория, а вот математические расчеты в виде колоссального объема вычислений параметров ракеты-носителя, траекторий и орбит, проведенных без всяких ЭВМ, были сделаны военным инженером Михаилом Тихонравовым. Работая в военном НИИ 4, он с группой сотрудников в 1948-50-х годах предложил идею пакетной конструкции многоступенчатых ракет и возможность вывода ими искусственного спутника на околоземную орбиту и даже запуска человека в космос. Королев хорошо знал Тихонравова и всячески поддерживал его работы по искусственным спутникам. Революционная идея Тихонравова о “пакетной конструкции” баллистических ракет дальнего действия легла в основу конструкции двухступенчатой Р7, а программа освоения космоса с помощью Королева воплотилась в реальные запуски космических аппаратов.
В эти же годы в президиум Академии наук СССР из Нобелевского комитета пришел запрос с предложением выдвинуть создателей первого спутника на Нобелевскую премию. Но вмешался Хрущев и, не желая рассекречивать Королева, потребовал ответить, что создателем спутника является весь советский народ. Более глупого и наглого ответа вряд ли можно было бы придумать. Вот так Королев и Тихонравов остались без Нобелевской премии, но получили утешительную Ленинскую.

Байконур. Де Голль (в шляпе), Брежнев, Косыгин, Подгорный и Кунаев наблюдают за пуском ракеты

Тем временем проблема разрушения головной части ракеты при вхождении в атмосферу была решена, и Р7 в 1960 году была принята на вооружение. Но как боевая ракета она особого оптимизма не внушала, а говоря откровенно, совершенно не годилась. В качестве топлива в ней использовался керосин, а в качестве окислителя - жидкий кислород. Для получения кислорода требовалась криогенная техника, на подготовку к старту требовалось не менее 9-10 часов, а в заправленном виде жидкий кислород интенсивно испарялся и требовалась его дозаправка. В результате ракета могла находиться в заправленном состоянии не более нескольких суток. Военным это не нравилось. Им нужна была ракета, которую можно было много лет держать наготове вдали от чужих глаз, не заботясь ни о какой дозаправке, и запустить в любой момент. Такую ракету предложил конструктор Михаил Янгель. В его ОКБ-586 были созданы ракеты Р12, Р16, Р36, которые использовали синтетическое двухкомпонентное самовоспламеняющееся топливо типа гептил. С таким топливом подготовка к старту ракеты занимала около минуты, а время нахождения на боевом дежурстве в заправленном состоянии достигало 10 и более лет. Недостатками были токсичность и канцерогенность гептила. Вот эти МБР, установленные в подземные шахты, и составили основную часть советских Ракетных войск стратегического назначения. Зато экологически чистая кислородно-керосиновая ракета Королева Р7 прославилась как “рабочая лошадка” советской космонавтики. Все последующие ракеты-носители для запуска космонавтов, для отправки космических аппаратов к планетам были ее модификациями.

В.В. Терешкова и С.П. Королев перед стартом КК “Восток-6”. Байконур, 16 июня 1963 г.

Тюратам -
Звездоград -
Байконур
Полигоны обычно носят название по имени ближайшего населенного пункта. Ни один другой полигон Советского Союза не получил второго географического названия. Почему же вдруг полигон Тюратам стал Байконуром? Географическое расположение полигона, естественно, было самым большим секретом СССР. На карте он не обозначался и в целях конспирации имел множество названий: в документации - Полигон № 5, в железнодорожном сообщении - ст. Тюратам, для самолетов - аэродром Крайний, в почтовых отправлениях - Ташкент 90 или Кызылорда 50, на местности - номера площадок. А все связанные с полигоном специалисты между собой называли его Тюратам. Выше мы уже упоминали об ауле Байконыр, который был “дублером” стартовых площадок полигона. Впервые в открытой печати слово “Байконур” появилось в 1961 году после полета Юрия Гагарина. Международная федерация аэронавтики с 1960 года стала регистрировать рекорды, достигнутые в космических полетах. По правилам регистрации необходимо было указывать дату, время, место старта и приземления, параметры орбиты и прочие данные о полете. Уклониться от регистрации - значит отказаться от официального международного признания приоритета и рекорда. Но и о том, чтобы рассекретить настоящее место старта, не могло быть и речи. Вот тогда в заявке на рекорд и написали, что старт проводился “с космодрома, расположенного в районе станции Байконур”, имея в виду аул в Джезказганской области. Название места старта вместе с именем Гагарина тут же растиражировали по всему миру, и с тех пор в газетно-журналистской среде за военным полигоном Тюратам закрепилось мирное - космодром Байконур. Таким образом, двойное военно-космическое назначение полигона получило отражение в его двойном названии.