Ольга Шишанова
Закоулки творческой души
В столичном центре современного искусства “Куланши” проходит выставка известного казахстанского художника Сембигали Смагулова. Созданные им образы в живописи, графике и скульптуре - это всегда откровение, вот и нынешний персональный вернисаж мастера приоткрывает завесу над его внутренним миром. Об экспрессии форм, о цветовых решениях и о неутомимой душе ищущего наше эксклюзивное интервью

- Сембигали, сколько лет Вы уже в профессии? 

- Я работаю и выставляюсь уже более 30 лет - с 1983 года. На сегодняшний день я участник многих международных, республиканских выставок и художественных симпозиумов. За все это время провел персональные выставки в Австрии, Германии, Великобритании, во многих странах СНГ. С 1995 года я член Союза художников Казахстана, включен в список 15 лучших художников республики. Мои работы хранятся в таких коллекциях, как Галерея “Каренина” в Вене, Музей народов Востока в Москве, Музей имени Врубеля в Омске, Государственный музей имени Кастеева в Алматы, Национальный музей Кыргызстана, Дирекция художественных выставок в Алматы и в Акорде.

- Вы недавно вернулись из поездки. Это была творческая командировка?
- Да, это была международная выставка работ из 28 стран мира, в ней участвовали 35 художников. Она проходила в здании Европарламента в Брюсселе под девизом “Кто нам дарит мир”. Вернисаж был связан с 70-летием со времени окончания Второй мировой войны.
- Вы представляли Казахстан?
- Да, я и карагандинский художник Айбек Бегалин. Работы были выставлены самые разные - у кого-то присутствовала военная тематика, кто-то рассказывал посредством кистей, красок и холста о мирной послевоенной жизни. У меня была как раз мирная тема. Моя картина повествовала о жизни казахского народа и называлась “Дочь степи”, организаторы заявили, что берут на выставку именно ее. Скажу лишь, что это одна из моих старых работ, которые я написал уже давно, но она была создана мною в реалистичной технике, что требовали организаторы вернисажа. Кроме того, я познакомился на выставке с новыми именами, завел себе новых друзей среди художников. Нас потом еще возили в турне по Европе, мне довелось посетить музеи в Голландии, во Франции.

- На Вас, как на творческого человека, какой зарубежный музей произвел наиболее грандиозное впечатление?
- Музей д’Орсе во Франции, в нем находится очень много работ импрессионистов, это направление в искусстве мне ближе. Был я и в Лувре, но там, как вы знаете, в основном классика.
- Сембигали, что изменилось с тех пор, когда Вы впервые выставили свои работы в 1983 году? Каким стало Ваше творчество?
- Хороший вопрос! Я считаю, что это как небо и земля, ведь тогда в основном у меня были ученические работы, хотя свое первоначальное образование я получил как станковист - график, живописец, у меня были крепкие художественные основы. Мне повезло с педагогами, которые у меня были очень хорошие: Каметов, Дюсембаев. Затем мне довелось поработать в Караганде, в художественном фонде, где мне посоветовали идти учиться по профессии дальше - на художника-монументалиста. Тогда в этом городе не хватало художников именно такой квалификации. Так я стал студентом монументально-декоративного отделения художественного института в Алматы, где оказался в мастерской у таких мэтров, как Дмитрий Завизионный и Алибай Бапанов.
Изменился я в творческом плане, конечно, после этого сильно.

- Это было тяжелое для Вас время?
- Это было время перестройки, к тому же распадался и Союз художников Казахстана. Что вынудило меня и еще нескольких моих товарищей-художников организовать группу “Кок-Серек”, работая в направлении художественного андерграунда. Я считаю, что это была для нас хорошая творческая школа, мы все сделали правильно, тем более, что первыми представили на западе Казахстан и современное искусство нашей страны.
Мои поездки в Австрию, Германию, Великобританию, где мы делали выставки, мне очень помогли. Я могу судить об этом также по моей прошлогодней выставке в Омске, где искусствоведы отметили, что у меня выработался свой творческий почерк, тяготеющий к воспроизведению национальной тематики. Что, кстати, очень приветствовалось российскими арт-критиками, которые начали меня отмечать еще с 1997 года.

- Каким образом?

- Я тогда начал впервые применять плоскостное решение на холсте, увлекся символизмом изображений. Такие мои работы стали восприниматься на “ура”, им присвоили высокий художественный рейтинг, что меня окрылило.
Искусствоведы, особенно независимые, все твердили, что я двигаюсь в правильном направлении, называя мои картины “аутентичным искусством”, они тем не менее благодаря своему разнообразию дают толчок развитию современного искусства в целом.
А ведь я же еще получил и монументальное образование, то есть я художник, который обязательно обращает внимание на окружающую архитектурную среду. Наверное, поэтому, когда я посещаю какую-либо страну, мое художественное чутье начинает работать с того самого момента, как я схожу с трапа самолета.
- Например?
- Скажем, находясь в Амстердаме или Лондоне, я всегда пытаюсь познать архитектурные решения этих столиц, сочетание в них зданий с окружающим ландшафтом. И вот мои наблюдения вылились в то, что я отмечаю каждый раз светло-серый колорит практически любого европейского города. Но это всегда сбалансировано вечнозеленым городским ландшафтом, к тому же очень ухоженным в любое время года. Не будь этого, там невозможно было бы долго находиться, я это ощутил на себе. Но в Лондоне красные автобусы, красные телефонные будки разбавляют унылые серые будни Туманного Альбиона. В Амстердаме это белоснежные наличники на окнах и море цветов повсюду. И мне поневоле приходится все города сравнивать с нашей Астаной. Наши градостроители почему-то не идут дальше “стерильного” Генплана столицы, в таком случае я бы им посоветовал посмотреть на город с высоты птичьего полета или хотя бы с 40-го этажа здания “Казахстан Темир Жолы”, может, тогда они бы восприняли Астану более художественно. А о городской рекламе и вовсе говорить не приходится.

- Каково Ваше творческое кредо на сегодня?
- Знаете, я сейчас изучаю интегральную йогу. Она учит доверию. Вот и я доверяю холсту, отдаюсь ему полностью без остатка, хотя каждый раз не знаю, что я на нем создам. Главное - не сопротивляться, и тогда ты становишься инструментом, потому что человеческий разум все равно ограничен, а тут при появлении символов, которые ты начинаешь выписывать на холсте, ты осознаешь, что все, что с тобой происходит - на грани.
Как говорил Ницше, все происходит на границе между мирами. А когда ты это улавливаешь вдруг, то процесс затягивает. И - очищает. Ведь занятия творчеством, особенно для художника, - это что-то сродни медитации.

Астана