Новый “черный” бренд Пекина
Сегодня уже никого не удивить тем, что все основные товары производятся в странах Юго-Восточной и Восточной Азии - прежде всего, конечно же, в Китае. По данным Министерства коммерции КНР, в 2014 году доля Поднебесной в мировом товарообороте достигла 40 процентов, составив почти половину общемирового экспорта

Эти громадные цифры впечатляют не только экономистов, рисующих графики китайских прибылей, но и экологов, разглядывающих снятые со спутников облака смога, нависших над Южно-Азиатским регионом.
Однако Китаю вредят не столько облака гари, сколько растущий уровень жизни жителей страны, из-за которого издержки производства в виде повышающихся зарплат делают дороже и поэтому невыгоднее сбыт китайской продукции на мировом рынке.
За период с 2010 года зарплаты китайских рабочих поднялись более чем в два раза, к тому же в целом заметно повысился уровень образования населения. Чтобы избежать банкротства, многие фабрики вынуждены отказывать в приеме на работу местным гражданам - китайцам и обращаться (не всегда легально) к услугам трудовых мигрантов из соседних стран, например, из Лаоса и Камбоджи, готовых работать за копейки и жить в тяжелых бытовых условиях.
Тем не менее, привлечение низкоквалифицированных и низкооплачиваемых гастарбайтеров не слишком помогает Китаю сохранить конкурентоспособность на мировом рынке и уж тем более стимулировать рост экспорта китайских товаров.
Чтобы решить эту проблему, Пекин направил свои усилия на поиски дешевой рабочей силы далеко за пределами страны. И нашел решение в Африке.
Экономические отношения между Китаем и странами Африки начали интенсивно развиваться с начала 2000-х годов. В те годы Африка рассматривалась Пекином исключительно в роли поставщика сырья для китайских заводов и фабрик, с конвейеров которых сходила готовая продукция, которая снова отправлялась на продажу на африканские же рынки.
В последнее десятилетие китайцы почти полностью “освоили” ресурсную базу этого богатейшего, с точки зрения полезных ископаемых, континента, соорудив практически в каждой африканской стране добывающие комплексы, которые работают под управлением китайских менеджеров. Также китайцы инвестировали огромные суммы в инфраструктурные и прочие проекты.
Специалистов из КНР в Африке привлекают не только “нефтяные” государства (такие как Ангола и Судан) или “золотые” страны (такие как Мали), но и беднейший Мозамбик, перешедший на китайскую “кредитную линию” и поэтому всецело поддерживающий позицию Пекина на международной арене.
В целом, Китай сделал инвестиции практически во все государства Африки. В середине 2000-х годов Мозамбик, к примеру, был интересен Пекину хотя бы потому, что рост ВВП этой страны был одним из самых стремительных на континенте и составлял в среднем по 7 процентов в год. Следовательно, вложения даже в самые бедные африканские государства при правильном расчете способны выгодно окупиться.
Не так давно в “битву за Африку” попытались вступить европейские государства с целью ослабить китайское влияние, но это лишь, как известно, привело к вооруженному конфликту в нефтяных районах Мали.
Несмотря на усилия бывших метрополий, Африка вряд ли откажется от щедрых китайских кредитов (и уж тем более от донорской помощи) в пользу жестких контрактов с европейцами.
Наконец, к настоящему времени годовой товарооборот между КНР и странами Африки достиг 200 миллиардов. По информации издания Veterans Today (США), британский премьер-министр Дэвид Кэмерон назвал линию Пекина “китайским вторжением” в Африку с целью установления “авторитарного капитализма”.
В ответ страны Африки выразили солидарную уверенность в том, что “европейский капитализм”, учреждаемый еще со времен нелицеприятной европейской колонизации, вряд ли представляет собой лучшую альтернативу китайской “оккупации”.
Примечательно, что еще в 2002 году на первом Китайско-африканском форуме президент Танзании Б. Мкапа завил в обращении к китайской стороне: “Вы лучше понимаете нас, чем люди Запада, и можете помочь нам реализовать надежды на африканское возрождение”.
Очевидно, что китайцы ближе африканцам, чем европейцы, даже по этническим соображениям. Так, в 2008 году китайская община в количестве примерно 200 тысяч человек, проживающая в ЮАР, добилась от властей признания равенства в правах с чернокожим населением (хотя с момента отмены апартеида в 1994 году китайцы имели равные права с белой частью страны).
Безусловно, равенство с коренными жителями ЮАР дает местным китайцам больше возможностей, но также явно прослеживается такой аспект, как этническая близость, призванная дать больше “возможностей” для приезжих китайцев, работающих в других африканских странах.
Тем не менее, браки с местными африканками опускают статус китайских работников в глазах местного населения. Это говорит о том, что, как бы ни были близки китайцы и африканцы, первые все же считаются “выше” вторых, хотя, возможно, им самим этого не хотелось бы.
В 2010-е годы совокупный африканский товарооборот на общемировом рынке составлял совсем незначительную цифру - в среднем 1,5 процента. Но уже в 2014 году Пекин решил направить в Африку особый персонал для обучения африканцев работе на новых фабриках (сооружаемых китайцами) по производству товаров, которые ранее создавались в Китае.
Скорее всего, эти фабрики заработают уже с 2015 года и в скором времени африканские страны начнут расширять продажу товаров по всему миру - под китайским руководством и под единым лейблом Made in Africa.