Значение энергии как сущности, обеспечивающей прогресс, приобрело для нашей цивилизации наркотическое качество. Создавая углеродные кладовые, природа не задумывалась о геополитической карте мира, и поэтому где густо, а где пусто. Прагматичное, взаимовыгодное сотрудничество - единственный оптимальный способ взаимообмена, перераспределения ресурсов. В течение 11 лет Россия ведет непростой энергодиалог о таком сотрудничестве с Евросоюзом.
Интервью на эту тему дал председатель Комитета по энергетике Государственной думы РФ Иван Грачев

- Иван Дмитриевич, можно ли с полной уверенностью утверждать, что сегодня “миром правит джоуль”?
- Несомненно. Благосостояние общества пропорционально энергопотреблению. Был период, когда на Западе, да и у нас, появлялись приверженцы той точки зрения, что этот взгляд устарел и закономерность не работает. В доказательство приводились страны, интенсивно наращивающие благосостояние и при этом не увеличивающие потребление энергии. На мой взгляд, такие успехи были связаны с гипертрофированным развитием виртуальных рынков, то есть на самом деле часть материальных производств эти страны (та же Англия) переводили на другие территории, например, в Китай. Рост ВВП в этом случае обеспечивался за счет оборота на виртуальных рынках, что позволяло меньше потреблять энергии.
Думаю, такой вариант тупиковый, это уже показали два глобальных экономических кризиса, а следующий, который не за горами, заставит еще сильнее прижимать виртуальные рынки, сворачивать их. Я уверен в том, что предыдущие кризисы были вызваны именно взаимодействием виртуальных рынков, их гипертрофированным развитием.
Мои рассуждения подтверждаются Международным энергетическим агентством, которое считает, что зависимость благосостояния от энергопотребления реализуется в 5-7 последних лет в полном объеме. На мой взгляд, эта закономерность фундаментальная. Будет требоваться все больше и больше энергии для того, чтобы лучше жить и двигаться вперед.
- Как продвигаются переговоры в рамках энергодиалога России с Европарламентом?
- Взаимодополняемость экономических систем - ключевой вопрос нашего времени. Россия в любом случае останется энергетической супердержавой. Прежде всего потому, что она огромна. Если объективно и тщательно проанализировать экологические ограничения (не с позиции Киотского протокола), то станет очевидным, что они связаны с объемами производства и потребления энергии на единицу площади. Соответственно, страны небольшие и густонаселенные не смогут существенно наращивать энергопотребление в принципе. И это ограничение фундаментально. Россия же может увеличивать объемы производства и потребления в сотни раз. Следовательно, в российской чистой энергии будет нуждаться вся Евразия и прежде всего Европа, густонаселенная и многого требующая. Так что фундаментальная задача в нашем энергодиалоге с Евросоюзом - четко отделять мифы от фактов. Договоренности должны быть взаимоприемлемы и определены фактами.
- О каких именно мифах идет речь?
- Их достаточно, и многие были созданы уже после распада Советского Союза. Кстати, замечу, в жесткие времена холодной войны мы имели очень хорошие договоренности с Германией (обеими ее частями - Восточной и Западной), на основании которых в течение почти 30 лет надежно, безо всяких сбоев поставлялся газ. Но когда драма распада СССР ослабила Россию, появилось много мифов, с помощью которых нашу страну пытались поставить в зависимое положение. Скажем, вся Энергетическая хартия и протокол к ней, на мой взгляд, в большой мере мифологизированы.
Рассмотрим, к примеру, такой модный миф: американский сланцевый газ способен кардинально изменить ситуацию с энергообеспечением Европы. Скоро, мол, из-за океана сюда начнут поставлять сжиженный сланцевый газ, и все революционно преобразуется, а российские “энергетические услуги” потеряют свою значимость. Но когда анализируешь информацию об этом сланцевом газе, то получается не столь уж оптимистичная картина. Данные, озвученные американцами, скажем, по числу работников, занятых в сланцевой отрасли, умножаешь на среднюю американскую зарплату, делишь на кубометры и - получаешь себестоимость этого сжиженного сланцевого продукта, которая... существенно выше себестоимости природного газа, добытого на российских месторождениях. И даже наш шельфовый газ обходится дешевле, чем процесс сжижения американского сланцевого газа. А его еще нужно доставить морским путем в Европу. Так что совершенно очевидно, что никакого значимого влияния на европейский рынок газа сланцевый газ не окажет.
- Речь идет также и о возможности добывать сланцевый газ в Европе, этим очень обнадежена Польша...
- Однако редко кто упоминает о том, что это тяжелая нагрузка на экологию, и Польше бы тоже призадуматься об этом. Тем же американцам пришлось делать изъятие из закона о чистой воде, только это и позволило приступить к добыче и производству сланцевого газа. Такой маневр - фактическое признание серьезных экологических проблем, сопутствующих обращению с таким продуктом, как сланцевый газ. Поэтому, на мой взгляд, оптимизация европейского рынка с помощью сланцевого газа - миф.
Еще один миф, положенный в основу Энергетической хартии, составляет положение о том, что чем более либерализован рынок, тем ниже будут цены, тем лучше Европе, а Россия вроде как должна приспособиться к этой данности. Но опять-таки обстоятельный научный анализ с учетом колебаний цен на нефтяных рынках показывает, что либеральные рынки создают огромные риски. Учитывая их, наши северные месторождения освоены не будут, ибо вкладывать триллионы долларов под такие риски абсолютно невозможно. А не будет инвестиций - не будет и новых газовых источников, и через 10-20 лет наступит острый дефицит, поскольку старые кладовые так или иначе истощаются. Критическая нехватка газа вызовет серьезный рост цен, в 3-4 раза. То есть реальностью станет не снижение цен, ожидаемое от либеральных рынков, а их значимый рост.
За одиннадцать лет, в течение которых мы ведем энергодиалог с Евросоюзом, в среде парламентариев кое-что, на мой взгляд, все же изменилось, и можно говорить о моменте “демифизации”. Раньше российские аргументы воспринимались как чистый пиар Газпрома, а сегодня многие европейские депутаты, наконец, воспринимают наши слова как факты. В среде наших европейских партнеров наступает понимание того, что придется находить с Россией взаимоприемлемые решения.
И такие решения уже появляются. Например, когда я раньше говорил, что третью ветку “Северного потока” мы все равно построим, профессионалы отвечали мне, что Европе это не будет нужно. Но прошла пара лет, и стало ясно, что это все-таки нужно и это будет. Такой поворот дел - следствие более четкого и прагматичного понимания фактов со стороны европейцев. Если так пойдет дальше, то можно рассчитывать на хорошие договоренности.
- Интересно поговорить и о “Южном потоке”. Как Вы оцениваете этот проект? Действительно ли он перечеркнет “Набукко”?
- Что касается “Набукко”, то я с самого начала предупреждал инициаторов этой затеи о ее бесперспективности. Аргументы просты: об участии Ирана в наполнении трубы и говорить не приходится, у Азербайджана мало газа для “Набукко”, а туркменский газ, пока суть да дело, заберет Китай - процесс уже идет. Невозможно получить серьезный газовый поток также из Центральной Азии - там уже присутствует Китай, да и Россия выбирает свою долю. Так что у “Набукко” просто нет объемов, трубу нечем наполнять.
“Южному потоку” тоже не здорово, это направление, на мой взгляд, нецелесообразно, в отличие от “Северного потока”. Логика такова: выйдет этот газопровод через море на страны, которые ничем не лучше и не хуже Украины, и эти новые партнеры, исходя из экономических или иных причин, могут повести себя точно так же, как Украина.
Если мы говорим, что в принципе украинских труб достаточно, чтобы при небольших вложениях гнать газ в Южную Европу, то дешевле было бы их починить или обновить. Моя принципиальная точка зрения такова: правильно было бы договориться об эксплуатации украинских труб “на троих” (Россия - Европа - Украина). Иначе наши взаимоотношения с Украиной всегда будут сложными и непредсказуемыми. Если бы удался “тройной формат”, все недоразумения сразу бы кончились, поскольку обеспечивались бы интересы всех. К тому же Украине конфликтовать с Европой невозможно, в то время как с нами можно и покапризничать, по старой привычке.
На мой взгляд, решение о строительстве “Южного потока” - не самое лучшее, оно появилось по той причине, что мы не смогли договориться с Украиной. Конечно, все время зависеть от неустойчивости договоренностей тоже невозможно. Но договориться с Украиной, считаю, можно, есть еще немного времени до конца года. Экономически для Украины это был бы самый лучший вариант, правда, есть политические моменты, которые мешают. На мой взгляд, “тройственное решение” - реальная вещь, все же Украина настроена на интеграцию с Европой.
- У России есть альтернатива европейскому сотрудничеству - восточное направление. Но почему-то здесь наши компании действуют пассивно. Чем это можно объяснить?
- Инерцией в первую очередь. Есть еще такое сдерживающее обстоятельство: китайцы - еще более жесткие переговорщики, чем европейцы. Они уже высокоактивны в Центральной Азии, и это дает сильную позицию в переговорах с нами. Но я думаю, что скоро Китай будет нуждаться в огромном количестве чистой энергии. Сейчас там “по черному” жгут уголь, обеспечивая дешевую себестоимость, однако нарастают серьезные проблемы с экологией - страна уже в дыму. И по мере того, как 300-миллионный средний класс начнет это осознавать, возникнут громадные проблемы с развитием энергетики, Китай будет нуждаться и в электричестве, и в чистом газе.
Что касается другой страны с крупной экономикой, Японии, то моя энергетическая оценка сводится к тому, что курс на атомные станции, который выбрала эта страна, опасен, и Фукусима напомнила об этом. Жить на “пороховой бочке” очень некомфортно, и поэтому японцы, нуждающиеся в большом количестве чистой энергии, могут вернуться к тому решению, которое раньше казалось странным: проложить большой кабель через море к российскому берегу, чтобы получить надежную энергетическую подпитку.
- Вам принадлежит тезис: “В современном турбулентном мире выигрывает тот, у кого есть долгосрочная стратегия движения”. У России есть такая стратегия?
- Есть программа экономического развития в целом, можно говорить, в принципе, и о целевых программах, касающихся электроэнергетики, нефти, угля, но все они очень инертны.
На мой взгляд, и программам, и прогнозам не хватает инновационной составляющей, как нет и базовой аксиоматики. Я, например, поспорил со многими профессионалами, утверждая, что цены на нефть будут монотонно расти. Во-первых, работает закономерность “благосостояние пропорционально потреблению энергии”. Во-вторых, добыча классических углеводородов дорожает. И третье - никакие там “ветряные мельницы” или “солнечные зайчики” не станут промышленно значимыми, я это знаю как физик. Поэтому и будут расти цены на углеводороды.
Соответственно, можно смело строить целевые программы, вкладывать в модернизацию инженерных сетей, в распределенную энергетику. Но эта часть в наших перспективных программах, на мой взгляд, отсутствует. Например, сейчас правительство разрабатывает некие антикризисные меры, но никакого кризиса и в помине нет, а министры уже планируют, как можно меньше тратить денег на модернизацию, а больше вкладывать в стабилизационные фонды. Понятно, что такой курс сразу отразится на наших инвестиционных программах, на реформах в электроэнергетике. Подобные шарахания мешают нормальному развитию.
Россия, повторяю, в любом случае останется великой энергетической державой, но - если не принимать меры - по-прежнему будет зависимой от внешнего мира, а он, на мой взгляд, через 5-7 лет попадет в сети нового глобального экономического кризиса, который будет еще более тяжелым, чем последний. Мы должны действовать быстро, гибко, с умом.
Татьяна Синицына, главный редактор портала “Инфорос” - “РИА Новости”