Айгерим Бейсенбаева
Картина “Рай для мамы” Актана Арым Кубата по сценарию иранского режиссера Мохсена Махмальбафа получила награду Международного кинофестиваля в Висбадене (Германия).
Фильм снят на киностудии “Танарис”, которой руководит известный кинорежиссер и продюсер Сергей Азимов

- В юные годы я работал помощником киномеханика, - рассказывает продюсер Тукен Джумагулов, который поддержал идею создания фильма. - Таскал тяжелые ящики с кинолентами, мотал пленку. Тогда я пересматривал все фильмы, бесплатно, конечно. Меня завораживало это искусство, и трепетное отношение к кинематографу осталось во мне на всю жизнь. Это был 57-й год. Тогда и телевизоров не было, у людей был только кинематограф.
Уже в наше время мне довелось воплотить свои мечты о создании кино, основав киностудию “Танарис”. Я познакомился с режиссером Сергеем Азимовым.
И вот однажды Азимов принес мне сценарий картины “Рай для мамы” Мохсена Махмальбафа. Меня эта история тронула до глубины души, и я сказал “Такое кино надо снять”.
По словам кинематографиста Сергея Азимова, это чутье на правду сыграло свою роль - фильм “Рай для мамы” был приглашен на 12 международных фестивалей. О том, как фильм был воспринят в разных странах и о будущих планах киностудии “Танарис”, режиссер рассказал в интервью “НП”:
- Я, взявшись за сценарий, полностью осознавал, что в нем много специфических моментов. Но это история о нашей жизни, о наших проблемах, душевных и социальных. Это понятно и доступно, не в плане простоты, нет, скорее это вещи на все времена, незыблемые. Честь, долг, семейные ценности, социальная справедливость. Духовная и нравственная слепота - это самое страшное. Это приводит к социальным взрывам.
С этим фильмом мы ездили в Пуссан, в Карловы Вары, на фестиваль в Индию, Висбаден, Турцию. Это только самые престижные. Картина получила уже два приза - Гран-при фестиваля “Восток - Запад” и третью премию из разряда Гран-при в Висбадене.
В благополучной Европе картина “Рай для мамы” нашла отклик. Казалось бы, в странах, входящих в Европейский союз, должно быть все прекрасно, а страны, обеспечивающие это благополучие, не должны их волновать. Однако нашей картине устроили дополнительные показы, и все три раза зал был переполнен. Я не считаю, что наша картина остросоциальная, но Европа откликнулась...
- Вы рассказали о фестивальных успехах картины, когда же фильм увидит отечественный зритель?
- После того, как фильм заработал несколько наград, к нему стали проявлять живой интерес отечественные прокатчики. В июне мы планируем выпустить картину на экраны, но основная масса зрителей, я думаю, увидит ленту после того, как мы выпустим ее на дисках и покажем по телевидению.
В том, чтобы казахстанский зритель увидел картины наших режиссеров, должно быть заинтересовано и государство. Американское кино прививает чужие ценности, подходящие же нам моральные ценности можно почерпнуть только из национального кино.
- Сейчас много говорят о казахстанском пути развития. Как бы Вы его охарактеризовали, если речь идет о современном кинематографе?
- Я не считаю себя пророком или человеком, способным обобщать и давать рекомендации. Я шесть лет отвечал за казахстанский кинематограф, и теперь хочу отвечать только за то кино, которое делаю я сам. И могу ответить за каждый свой фильм.
Мне часто говорят, что мы занимаемся моралистикой. Но не одни же “Ночные дозоры” должны быть на экранах! Нет, не подумайте ничего такого, и “Ночные дозоры” нужны, и “Дневные”, и даже такие картины, как “Кайрат-чемпион”. Такие поделки тоже нужны, чтобы можно было пойти развлечься. Но кто-то ведь должен делать фильмы, которые взывают к душе и совести и при этом помогают жить.
К слову, один из призов недавнего фестиваля в Висбадене получила российская картина “Жить” Василия Сигарева. Этот фильм вызвал во мне самые противоречивые чувства - это насколько надо не любить свой народ, чтобы показывать его таким быдлом! Ни одного нормального персонажа!
Кто-то может назвать и героиню нашего фильма падшей женщиной, но мы ее показали прежде всего матерью. А тут высокоинтеллектуальные успешные люди свою же страну показывают настолько беспросветной...
- Расскажите о планах киностудии. Над чем Вы сейчас работаете?
- Сейчас мы задумали одну особенную картину под рабочим названием “Рождество в Балхаше”. Скорее всего, мы изменим название на более ироничное “Где, где? В Караганде!”.
Наш сценарий получил вторую премию на кинофестивале “Киношок”, который проводит Межгосударственный фонд гуманитарного развития стран СНГ. Председателем этого фонда является Михаил Ефимович Швыдкой, бывший министр культуры России, человек образованнейший.
Они необычайно заинтересовались нашим сценарием, дали нам премию, и по этому случаю меня даже удостоили звания “Лучший кинопродюсер стран СНГ и Балтии”.
Но это не так важно, самое главное, что сегодня с нами работает один из самых интересных и ярких кинодраматургов и режиссеров советского и постсоветского кинематографа Ираклий Квирикадзе. Он режиссер таких картин, как “Городок Анара”, “Кувшин”, а также автор сценария фильма “Лунный папа”, к примеру. Кроме того, талантливый педагог, писатель.
Когда я ему предложил совместную работу, он искренне обрадовался, потому что наш новый фильм обещает быть трогательным и человечным.
- Поделитесь, пожалуйста, деталями сюжета.
- Наш новый фильм расскажет историю экипажа самолета, летевшего из Японии, который сделал вынужденную посадку в Казахстане. В салоне, естественно, и японцы, и французы, и бельгийцы... Все они оказываются в одном из казахстанских провинциальных городов за несколько дней до Нового года. Их устраивают в одном детском доме Караганды. Японские и казахские дети вначале не понимают друг друга, но так как и те, и другие поют, это их может в какой-то мере сблизить. Суть еще в том, что половину Караганды отстроили японские военнопленные, в том числе и этот детский дом. И правнуки пленных нашли здесь тепло и приют. Этот детский дом в какой-то мере оказывается маленькой моделью мира.
Я задумал снять этот фильм после того, как увидел несколько репортажей из Фукусимы после прошедших там трагических стихийных бедствий. Меня удивило то, как японский народ встретил беду. Они сплотились, и не было ни одного случая мародерства. Мне это человеческое доверие напомнило времена моего детства. В нашем ауле двери никогда не запирались, и ничего не пропадало.