Константин Маскаев
Идеальное убийство
Помните резонансное ДТП ноябрьской ночью в Алматы с участием “Мерседеса”, в котором тело потерпевшей разорвало на две части? Женщина переходила проспект Гагарина в районе улицы Мынбаева, когда ее сбило неизвестной машиной. Водитель скрылся. Позже его нашли. Казалось, должно было последовать наказание. Но суд Бостандыкского района принял решение освободить виновного от уголовной ответственности и снять все обвинения ввиду примирения сторон. По неуточненным данным, это обошлось родственникам подсудимого в 30 тысяч у.е.

Эта практика примирения сторон, которая позволяет избежать ответственности, и станет предметом обсуждения. Нет ли в этом правовой коллизии, определенного противоречия, которое намеренно оставлено в законодательстве, чтобы можно было “раскидать”, “разрулить”, уладить любой подобный инцидент, увести от ответственности даже в самых тяжелых обстоятельствах?
Рассматриваемый здесь случай не назовешь простым. Он как раз отягощен несколькими обстоятельствами, наличие которых и вызывает справедливое несогласие с тем, как все завершилось. Сразу после ДТП дорожные полицейские доложили подробности. Сбивший женщину водитель, как известно, скрылся. Однако, по мнению дознавателей, спустя некоторое время водитель вернулся к месту ДТП пешком и попытался скрыть следы преступления: подняв с земли нижнюю часть погибшей, он скинул ее в арычную систему за остановкой.
Чтобы раскрыть преступление, сотрудникам ДВД Алматы пришлось весьма потрудиться и затратить немало времени. По оставшимся фрагментам установили марку автомобиля и приступили к поискам. Пресс-служба полицейского департамента известила граждан, какими беспрецедентными силами ведется поиск, а количество досмотренных автомобилей исчислялось тысячами. Наконец, спустя неделю автомобиль и управлявший им водитель были установлены. Обнаружилось, что 23-летний парень спрятал машину в боксе одного из гаражных кооперативов и занялся сокрытием следов происшедшего. Поврежденные части машины были демонтированы, в бочках обнаружили окровавленную воду и тряпки.
Водителя взяли под стражу. В ДВД отметили, что виновник ДТП на допросе полностью признал вину. Свой поступок он объяснил страхом перед правосудием.
Исходом судебного разбирательства стало, как известно, освобождение от ответственности. Стороны примирились.
Да, закон допускает варианты, когда родственники потерпевшей стороны соглашаются принять материальную компенсацию за гибель близкого человека и тем самым дают возможность виновному избежать уголовного преследования. В этой части инцидент вопросов не вызывает. Тем более погибшая переходила дорогу в неположенном месте. И если бы водитель не покинул места происшествия, то и другие претензии не получили бы оснований.
Но дальнейшие действия водителя едва ли можно назвать правомерными. И в этой части обвинителем должен выступать прокурор, который должен сформулировать и предъявить совершившему ДТП обвинения по другой части состава произошедшего. Прежде всего водитель покидает место ДТП, возвращается пешком и пытается скрыть следы инцидента. Можно допустить, что в тот период им руководил страх и его эмоциональное состояние в первые часы после случившегося одержало верх над здравым рассуждением. Но позже он действовал уже осознанно и рассудительно: занимался сокрытием следов преступления. По-видимому, если бы полиция не успела добраться до гаража, передняя часть машины была бы “переодета” в неповрежденные детали. Преступление могло остаться нераскрытым и висело бы лишь на совести его совершившего. Теперь оно легло определенным финансовым бременем на близких совершившего этот злополучный наезд. Лишен ли он права управлять автомобилем и понес ли какое-то иное наказание, неизвестно. Быть может, он снова передвигается по дорогам.
И вот так правовая коллизия, наличие которой мы здесь усмотрели, позволяет совершить преступление и не отвечать за него. Даже если преступление совершено невольно, это преступление. В наших же реалиях оборвавшуюся в ДТП жизнь потерпевшего чаще всего делают предметом торга. Водитель, зачеркнувший чужую жизнь, и его близкие автоматически рассчитывают на то, что определенные материальные издержки можно обменять на снятие обвинений. Прежде всего это вступает в противоречие с принципом неотвратимости наказания. Потому что нет, например, критерия, по которому сумму такого компенсационного “штрафа” можно считать адекватной степени вины. И тут даже неважно, “хватает” ли потерявшим близкого человека или нет. Для одних три-пять тысяч у.е. - невообразимая сумма, для других - суточный бюджет.
Что характерно, практика примирения сторон допустима именно в случае с ДТП. Но чем убийство по неосторожности на дороге отличается от убийства по неосторожности в быту? Почему водителю, который управляет средством повышенной общественной опасности и, соответственно, обязан выбирать безопасные режимы вождения, оставили в законе такую “скачуху”? А нерадивый электрик, горе-газовщик или просто невнимательный охотник, по чьей вине непреднамеренно оборвалась чья-то жизнь, этой возможности лишен и будет отвечать в рамках уголовного преследования. Не потому ли, что ДТП со смертельным исходом происходят куда чаще, чем другие “причинения смерти по неосторожности”, а сами невольные дорожные убийцы - как правило, люди, по меньшей мере, не бедные, а значит, имеющие возможности для денежного примирения?..

Комментируя исход данной трагедии, редактор сайта zakon.kz Игорь Лоскутов поясняет, что в рамках сегодняшнего законодательства судья не мог вынести иного решения. При назначении ответственности судья исходит из самой тяжелой степени вины. В данном случае это гибель пешехода. И поскольку примирение сторон произошло именно по этой части инцидента, весь остальной комплекс вины как бы не играет роли: он легче, чем все последовавшие проступки. Примирение сторон допускается только в отношении преступлений средней тяжести, к которым относится и гибель человека в ДТП. Но только - одного. Гибель двоих переводит инцидент в разряд тяжких. Учитывается и то, что ДТП с таким исходом допущено обвиняемым впервые. Никакой роли, понятно, не играет и общественный резонанс.
Юрист также считает, что действующее законодательство в этой части несовершенно и нуждается в изменении, что также признается другими представителями сферы права. Например, подобные преступления, совершенные сотрудниками правоохранительных органов, автоматически должны попадать в разряд тяжких - именно в силу служебной принадлежности обвиняемого.