Мадина Меирманова, Артур Бабаев
Казахстан меняет правила игры в недропользовании. Новый порядок предоставления права недропользования базируется на принципе первой заявки. В ответ на такое послабление правительство ждет увеличения инвестиций в геологоразведку

Если сегодня в недропользовании действуют правила наибольшего инвестпредложения, то теперь по инициативе Министерства по инвестициям и развитию запускается принцип “Первый пришел - первый получил”. Но при этом потенциальным недропользователям выделят небольшие - по два квадратных километра - участки для разработки. Впрочем, по словам главы МИР Жениса Касымбека, взять можно будет сразу по паре сотен таких блоков (но не более 200). “Но придется вкладывать в каждый и отчитываться по каждому из них”, - сказал министр.
Такой подход, по мнению представителей МИР и если опираться на мировой опыт (а за основу нового подхода РК в недропользовании взяли австралийскую модель), позволит обеспечить комплексное изучение всей территории страны. Или, точнее, взятой в разработку инвесторами. “Мы сейчас имеем контрактные территории в тысячи квадратных километров, на которых фактически работы ведутся только на 10 квадратных километрах”, - сообщил Касымбек.
Дробление территории на мелкие участки, по расчетам правительства, должно увеличить количество инвестиционных затрат на геологоразведку. Сегодня на один километр в Казахстане приходится лишь семь долларов инвестиций в разведку. В то время как в США этот показатель равен 87 долларам, в Канаде - 203, в Австралии - 167.
Правительство надеется, что массовая геологоразведка позволит открыть не менее 15 месторождений мирового уровня, а заодно “новые горнорудные провинции”.
Вместе с тем проектом нового Кодекса “О недрах и недропользовании” намерены стимулировать глубокую переработку твердых полезных ископаемых. Для подобного рода контрактов, как сообщил Касымбек, предусмотрят инвестиционные преференции. При этом минимальный объем инвестиций для проектов должен быть не менее семи миллионов МРП (сейчас сумма составляет 15,8 миллиарда тенге).
Еще одним важным нововведением является обязательное условие открытости информации о недропользователях, условиях их работы и конечных бенефициарах.
В целом новый кодекс должен, с одной стороны, облегчить процесс привлечения инвесторов в отрасль и их работы в стране, с другой - обеспечить прозрачность и предсказуемость сферы недропользования. И эту позицию поддержали мажилисмены, которые на этой неделе концептуально одобрили в первом чтении проект кодекса.
Однако возникает ряд вопросов, связанных не столько с процессом разведки и добычи, сколько с последующей выгодой для страны.
Не секрет, что практически вся углеводородная сфера страны сегодня принадлежит иностранному капиталу. Инвесторы, которые мало ли, много ли вложили денег в разведку и добычу, выкачивают максимальную прибыль из своих проектов. Даже знаменитый Кашаган, который в разы должен увеличить объемы добываемой Казахстаном нефти, фактически дает экономике лишь мультипликативный эффект, поскольку контрактом предусмотрен весьма длительный (едва ли не на полвека) период окупаемости вложенных инвесторами средств. И лишь после этого наша страна сможет претендовать на свою долю в добываемой нефти.
Это отражается лишь на прибыльности нефтяной отрасли страны для отечественного бюджета. А потому очень хотелось бы, чтобы будущие контракты, которые теперь достаточно легко смогут получать инвесторы, были составлены на более выгодных для Казахстана условиях, исключающих подобную “бюджетную бездоходность”.
Есть еще один важный нюанс. Разумеется, это не единственная причина, но Казахстан, будучи нефтедобывающей страной, сталкивается с дефицитом топлива на внутреннем рынке. И это при том, что объемы, которые добывает нацкомпания “КазМунайГаз” и в дальнейшем поставляет на внутренний рынок, вполне могли бы закрыть внутреннюю потребность в ГСМ.
То, что сегодня происходит на рынке нефтепродуктов, больше похоже на диверсию: заводы встают на плановые ремонты-реконструкции одновременно, “осушая” бензозаправки страны и вызывая дикий ажиотаж автовладельцев. Это становится отличным поводом для повышения цен под предлогом “завоза дорогого импортного бензина из России”. (О необходимости выравнивания стоимости ГСМ на казахстанском и российском рынках говорится уже несколько лет, и Астана ведет политику постепенного повышения стоимости бензина и дизтоплива с явным, хотя и завуалированным, намерением “догнать” российские цифры.) Казахстанцам обещают чистый бензин и авиатопливо уже в следующем году, добавляя, впрочем, что дефицит эти модернизированные установки все равно не покроют и объем импорта топлива вряд ли уменьшится.
Это все может означать только одно: даже если с введением нового кодекса в Казахстане откроют второй Кашаган и условиями контракта нефть из месторождения будет идти не только иностранному инвестору, но и в нашу собственность, граждане страны вряд ли почувствуют всю степень нефтяного богатства родины. Потому как продолжат покупать импортный бензин.
Так, может, пока еще не нашли очередное месторождение, правительству стоит все-таки переориентировать свою политику с поиска потенциала на использование имеющейся базы? Например, решить-таки вопрос с импортозамещением ГСМ, построив четвертый НПЗ. Тем более что вопрос о его рациональности уже давно обсуждается в обществе, да и средства на реализацию этого проекта есть как в национальной кубышке, так и у инвесторов.

Обсуждение нового Закона “О недрах и недропользовании” в разгар очередного топливного кризиса (на этот раз дизельного) не может не навести на определенные мысли. Действительно, если полезные ископаемые, и в первую очередь нефть, - наш основной стратегический товар (несмотря на все разговоры о диверсификации экономики), то почему же не сделать так, чтобы по крайней мере в топливной сфере не зависеть от импорта?
В самом деле, и недавний дефицит бензина, и нынешний дефицит солярки в северных регионах страны имеют одну и ту же природу. Это разница между мировой ценой на этот товар и социальной ценой, которая имеет место в Казахстане. Но главное, при этом собственным топливом Казахстан сам себя полностью обеспечить не может, на 30 процентов завися от импорта.
Если в соседней России (откуда и везут к нам недостающее топливо) цена на солярку составляет в приграничных с нами областях в среднем 36 рублей (218 тенге по курсу), то на отечественных заправках цена до последнего времени колебалась в районе 160 тенге. Неудивительно, что при таком раскладе дизель либо исчез с АЗС вовсе как, например, в Семее, либо его стали продавать по 219 тенге, как в Уральске. До южных областей Казахстана эта проблема пока не добралась, но интуиция подсказывает, что будет примерно как с арктическими циклонами, тоже идущими к нам с севера...
И даже топливная самостоятельность (при постройке, скажем, еще одного НПЗ), боимся, ничего не изменит. Границы-то между нашими странами прозрачные, а значит, какая-то часть дешевого казахстанского топлива неизбежно будет утекать в северном направлении, поскольку в той же России его можно продать дороже. Ситуацию еще можно будет держать под контролем в обычное, предсказуемое время, но стоит лишь нарушить этот хрупкий баланс (встанет, например, на реконструкцию один из заводов, хоть в России, хоть в Казахстане), и тут же возникнет дефицит. Что, собственно, произошло и сейчас. И если все останется, как прежде, можно не сомневаться, повторится еще не раз.

Астана