Константин Маскаев
Вчера в Алматы незаметный для большинства граждан эпизод поставил диагноз нашей судебной практике: неизлечима! Во всяком случае, пока. Парня, который противостоял хулигану с ножом, признали виновным и приговорили пусть и к небольшому, но реальному сроку в колонии-поселении. И тем же самым решением лишили нас с вами дерзости защищать себя от гопника, грабителя или насильника.
Что же лучше: быть битым, раненым или убитым, но чистым перед законом? Или сопротивляться, противостоять, кусаться в ответ и из категории жертвы перейти в виновные?

Итак, вчера суд Медеуского района Алматы огласил приговор Александру Кузнецову, которого злая судьба свела далекой мартовской ночью в клубе “Чукотка” с двумя подвыпившими парнями. Один дерзкий, второй - подстрекатель.
Следствие установило, что в злополучный вечер Кузнецов находился в названном клубе с двумя товарищами. Спиртное не употреблял. Около двух часов ночи в помещении для курения к Кузнецову и его товарищам подошли подвыпившие Сырым Мураткалиев и Евгений Фролов. Свидетели рассказали, как Мураткалиев заявил, что сможет побить любого из них, невзирая на телосложение и рост. Фролов подзадорил приятеля. Нужно отметить, что Кузнецов - атлет, мастер спорта и призер чемпионатов по метанию ядра. То есть обладает весьма развитой спортивной фигурой. Но подвыпившим парням это, возможно, добавило азарта.
Кабы чего не вышло, охрана бара предложила молодым людям выйти на улицу, что те и сделали. На аллее Парка имени 28 гвардейцев-панфиловцев, недалеко от бара, конфликт между Мураткалиевым и Кузнецовым продолжился. По словам одного из свидетелей, во время конфликта у Мураткалиева в руке появился нож, которым тот размахивал и нанес Кузнецову ранение руки. Затем в пылу драки Кузнецов три раза ударил Мураткалиева кулаком в лицо. В результате тот упал, ударившись затылком об асфальт. Затем Кузнецов врезал нападавшему Фролову и побежал к неподвижно лежащему Мураткалиеву. По словам Кузнецова, для него ситуация уже поменялась - Мураткалиеву требовалась помощь, и он пытался ее оказать. Однако тот скончался от ушиба головного мозга.
Кузнецов дождался врачей и полицию, рассказал им о происшедшем, то есть повел себя лояльно и адекватно ситуации.
И затем для него наступил сложный момент в нашей правовой практике, связанный с определением норм необходимой самообороны. Смотрите, что получается. Кузнецов не собирался убивать Мураткалиева. От одного из ударов Мураткалиев упал и ударился головой. Ударился и погиб, можно сказать, в результате несчастного случая, который, собственно, и спровоцировал. Для стороны обвинения и суда вроде бы ясно, кто зачинщик и нападавший, а кто вынужден отвечать на вызов. Но эта ясность - она для кухонь и кулуаров. Обвинитель попросил судью признать подсудимого виновным по статье ‘’Причинение смерти по неосторожности’’.

И неважно, насколько мягким может восприниматься наказание. Ключевое значение здесь имеет факт признания вины. Виновен, потому что нападавший погиб. Довольно предсказуемый в нашей практике вердикт. Честно говоря, мне не удалось припомнить ни одного случая, когда суд в подобных обстоятельствах оправдал бы обороняющегося.
Известный казахстанский юрист, член Алматинской городской коллегии адвокатов, на своей странице в сети комментирует так:
- Увы, право наше защищать себя попирается судом. Причину этой беды я вижу в одном. Государство безгранично ценит свою монополию на насилие. Поэтому оно лишает нас права на ответное насилие и всячески противится любым его проявлениям. Нам отказано даже в праве защищать свою жизнь! Это грустный и страшный прецедент. И это - приговор самой правоохранительной и судебной системе. Неосторожное превышение самообороны не наказывается. А нападающего с ножом закон разрешает убивать. Все это простейшие истины уголовного права. Понимают ли полицейские, что роют яму самим себе? Ведь субъектами необходимой обороны чаще всего выступают они сами. Коллеги-следователи “упакуют” и их после применения служебного оружия. И так уже было в Алматы.
Можно предположить, что в таких делах наше правосудие предпочитает компромисс, в котором берет на вооружение социально-бытовые критерии и подменяет ими наше право защищать себя от реальной опасности. Эта практика, возможно, тянется еще с советского времени, когда дерзнувший защитить себя тем самым проявил индивидуальность и поставил себя в позицию вершащего самосуд. Никто не может брать на себя эту функцию, кроме государства!
Кроме того, вынося пусть и весьма формальный приговор, суд как бы дает удовлетворение стороне, потерявшей близкого человека. Вопрос о том, что погибший сам спровоцировал печальный исход, уводится с повестки.
Выходит, что пока нас грабят в подворотне, бьют и унижают, мы - жертвы под защитой закона. Но стоит нам нанести грабителю хотя бы царапину, он становится потерпевшим! А если вы оказались ловким, выбили нож и, не получив травм, “урыли” обидчика, вопрос лишь в том, кто раньше накатает заявление в полицию. И тогда, неровен час, те же полицейские могут обнаружить повод обратиться к вам с просьбой “позолотить ручку” - за благоприятный исход дела и справедливое преследование действительно напавшего.
Что характерно, Верховный суд специальным постановлением “О применении законодательства о необходимой обороне” выработал решение еще в 2007 году. Одним из пунктов в Казахстане при обороне установлена ответственность за причинение только того вреда, который причинен умышленными действиями. Если вред посягавшему был причинен неумышленно, то преступность и наказуемость такого деяния исключаются! Поэтому суды предпочитают пресловутое “причинение смерти по неосторожности’’.
Наши слуги закона не коррелируют с жизненными ситуациями и не жалуют прецедентов. Все это оставляет нас в каком-то вязком инертном прошлом. В более развитом в этом отношении обществе вопрос о посягательстве на жизнь, здоровье и частную собственность закрыт уже давно. У нас именно такого рода дела можно было бы отдавать на суд коллегии присяжных, которые ищут ответ в рамках оппозиции: виновен - невиновен. Двенадцати представителям гражданского общества, наверное, легче выразить отношение того самого общества к ситуации, чем одному отдельно взятому судье преодолеть стереотипы из советского прошлого.