Нурай Мукадес
Известный журналист Борис Корчевников предстал перед зрителями в новом качестве - актера. Он блестяще исполнил роль Ильи Синицына в сериале “Кадетство”, который сейчас с успехом идет по одному из казахстанских телеканалов. Чтобы пообщаться с актером, мы выехали из Москвы в маленький городок Тверь, где расположено Суворовское училище, служащее павильоном для съемок популярного сериала.
Было приятно наблюдать за Борисом: очевидно, что работает на площадке Корчевников в удовольствие. Настроение не портит ни жаркий китель, ни духота в помещениях. По признанию актера, его неугомонность и энтузиазм продиктованы тем, что в отличие от своих коллег по цеху, непрерывно снимающихся в кино с ранних лет, Борис вернулся в любимую профессию спустя годы. Подробнее в материале

- Ходил слух, что ради роли в “Кадетстве” ты пожертвовал основной профессией - журналистикой. Это так?
- Нет, никогда! Я даже этого не слышал. Я продолжаю работать на НТВ в программе “Главный герой”. И время от времени делаю материалы. Большую часть жизни все равно приходится проводить здесь, в Твери.
- Ты все же старше своего героя Ильи Синицына. Каково это - окунуться в прошлое?
- Лучше себя видишь и осознаешь, когда общаешься с людьми, намного младшими тебя по возрасту. Может быть, это и полезно.
- А что тебе НТВ дало помимо уверенности в себе?
- Я не думаю, что мне телевидение дало уверенность в себе. Никакой уверенности я не ощутил. Наоборот, как можно быть уверенным в себе? нет. Ну, считается, что нужно быть напористым. Очень часто журналисты оказываются необщительными людьми. У меня по этой причине преодоление такое происходит.
Что мне дало НТВ? Я прожил жизнь в пять лет, и это меня, нынешнего, оформило. Пять лет такой плотной репортерской работы. Вот в плане насмотренности этого не может дать никакая другая профессия. Я получил возможность вживания в чужие счастья и несчастья.
- Как легко тебя, серьезного журналиста, уговорили войти в сериальную жизнь?
- Наверное, виной тому с детства разлитый фермент, который гонял по крови и все время давал о себе знать. Я же ребенком бывал много в театре, рос в театре и играл на сцене. Наверное, оттуда что-то продолжало оставаться, наверное, какое-то пространство осталось пустым и я его все время ощущал. Это такое не очень формулируемое ощущение. И мое желание заниматься этой профессией не что иное, как желание заполнить это пространство. Потому что, как бы сильно ни забирала все время работа на НТВ, все равно любовь к актерской профессии чувствовалась. И поэтому так легко все сложилось. “Кадетство” заполонило недостающее пространство, часть души...
- Очень проникновенно и глубоко говоришь об актерской профессии...
- Ну, это же жизнь, конечно, это же все очень дорогого стоит!
- Просто взрослые актеры обычно так уже не говорят о съемках в сериалах, а ты возлагаешь серьезные надежды...
- Ну, может быть, оттого, что у меня ощущения свежие и плюс журналистская манера сразу всему находить определения и оценки. наверное, это тоже на каком-то рефлекторном уровне существует. Пытаться как-то фиксировать вещи, пытаться их анализировать, это, кстати, очень во вред. Мы говорили очень много о профессии с Валерием Александровичем Бариновым, он сказал, что я задаю такие вопросы, о которых он никогда не думал. И это лишнее, это мешает актерской профессии, в ней надо иногда переставать думать. И уж точно не оценивать.
- Что для тебя съемочный процесс? Ты к нему готовишься психологически?
- Это состояние перехода в кадр, которое на втором сезоне меня очень занимало. Когда сначала одно состояние, и тут какой-то как психофизический клапан, я так себе формулировал, ты его переключаешь и оказываешься в таком бесконтрольном состоянии свободы.
Я пытался про это думать, спрашивал у других актеров. А в какой-то момент понимаешь, что актерская профессия развивается по законам жизни, по законам природы, в жизни можно быть счастливым, не будучи эгоистом, не будучи сосредоточенным на своих собственных чувствах.
То же самое и в актерской профессии: тут надо забыть о себе и вообще не думать о том, как это все в тебе устроено. А перенестись на задачу и партнера, и все. Это закон жизни, это мудрая профессия.
- Все-таки о возрасте. Ты старше своих коллег. Не было психологической дистанции во время притирания с мальчишками?
- Да нет! Они меня не побаивались, они даже подкалывали, подшучивали надо мной. Мы же не говорим с ними на всякие сложные темы, у нас с ними очень легкие отношения. Я в этом смысле никакой дистанции не замечаю.
- А как тебе работать со взрослыми актерами? Ты сказал, что учишься мудрости Баринова...
- Комфортно, уверенно. Это как бы тот случай, когда внедряешься в их атмосферу и там существуешь очень легко и свободно. С ребятами иногда остается несколько процентов неуверенности, что сейчас он возьмет и расколет тебя.
- А взрослые так не поступают?
- Поступают, тоже часто. Это все вещь не очень формулируемая, ты просто это чувствуешь и все, эту силу излучения от человека. Когда со Стекловым находишься рядом, тебя прямо сдувает в кадре, ты просто поддаешься этому сдуванию. А когда взглянешь в глаза Вадима Андреева - ну такие глаза! Чувствуешь, что там добрая и теплая душа.
- А если сравнить работу на сцене и съемочной площадке? Это разные ощущения?
- Я не очень помню, дело в том, что в театре я в 16 лет закончил уже выступать, и это было все-таки детство, я вообще ничего там в себе не анализировал, не контролировал, не задавал себе никаких вопросов, просто был счастливый и с удовольствием делал это. А сейчас я нахожусь в постоянном анализе происходящего, попытки понять, что нужно и как. Наверное, это все лишние вещи, но от них я не могу уйти. Мне сложно сравнивать, ведь того меня уже нет. Поэтому это не подлежит сравнению.
- Над какими глобальными вопросами ты сейчас ломаешь голову в журналистике?
- Мне повезло, я много поездил в этой профессии, был даже на Антарктиде, в Новой Зеландии, в Черной Африке. И потом эту профессию я выбрал не потому, что хочется поездить. Программа “Главный герой” Антона Хрекова, в которой мне очень радостно работать, дает интересный предмет репортажа - судьба человека. И вот тут совсем другая интонация появляется, совсем другая манера, потому что, когда ты говоришь про жизнь человека, это не репортерское новостное скольжение, ничего в нем плохого нет, это условие, в котором делается эта профессия, это совсем другой ритм, ты входишь в другую жизнь человека и живешь этой жизнью.
И это всегда по-разному, потому что одинаковых людей не бывает. И ты идешь полностью от другого человека, от его жизни, какую мелодию ты слышишь в его жизни, той мелодии и подчиняешься. Мне интересно разглядывать другую жизнь под увеличительным стеклом профессии. Вот в этом я нахожу смысл.
- Но ведь люди при виде камеры не всегда искренни...
- А это уже есть моя профессия, чтобы они стали искренними со мной. Мне нужно просто искренне интересоваться им, искренне не потому, что надо что-то придумать, как-то построить материал, а искренне прийти и полюбить его.
- Эта искренность и азарт диктуются пока молодостью, а в зрелом возрасте, так заведено, журналист становится черствым...
- Конечно, конечно. Чаще всего так и происходит, репортерство - это вообще профессия молодых. Потому что когда уходят от насмотренности, от условий, в которых делается, творится это ремесло, когда уходит способность удивляться, тогда лучше оставлять профессию. Уйдя из новостей, я перешел в другой ритм, это все-таки человек, мне кажется, что, разбираясь честно, внедряясь в чужую душу, невозможно потерять этого интереса, о котором вы говорите. Я надеюсь...
- А чем тебя самого можно удивить?
- Слово удивить - оно как-то связано с развлечением, с какой-то яркой эмоцией. Меня чаще можно умилить, это точнее будет сказано. Например, чем-то очень настоящим. Иногда общаешься с человеком и видишь, что это такой свет, такая чистота и доброта. Помните фильм “Сталкер” Тарковского? Там три главных героя, которые идут на зону, все время философствуют, говорят о жизни, какие-то теоретические воззрения у них, и вдруг появляется простая женщина, жена главного героя, которую играет Фрейндлих. Она от сохи, просто деревенская женщина, но она есть воплощение самой настоящей любви, человечности. Именно она всех этих трех философов просто “кладет” по мере своей человечности. Вот когда таких людей встречаешь, это может удивить.

Москва - Тверь